Киборг

– Шансы есть всегда! – отзывается тот. – Прорвёмся, мужики. Не в первый раз нас так подставляют. Дело, конечно, очень уж дурно воняет, но делать его надо. Кто кроме нас, а?

– Это да! – смеётся Кот. – Помнится, мы бункер минировали, так вовсе под носом у моджахедовских шавок! Шах, нас тогда вслепую по ихним туннелям водил! И мы их сделали!

И он хлопнул меня по плечу.

– Выход через три минуты! – неожиданно рыкнул Ворон. – Готовность ноль!

– Рано же ещё! – вякнул со своего места штурман. – Минут десять лететь до точки!

– Готовность ноль! – рявкнул Ворон. – Выходим там, где скажу я! После сразу разворот и маскировка. Нас подобрать по команде.

– Принял, – вздыхает штурман.

– Выход на счёт ноль! – уже спокойнее ворчит Ворон. – Пять… четыре… три… ноль!

Приколист! Пол проваливается, и мы всей командой летим вниз. Молчун и Кот раскрывают парашюты первыми. Им спешить некуда. Все едино Жека в кустах отсиживается, а Кот работает по наводке. Потом командир и разведчики, Репей и Болт. Им работать раньше, стало быть, и спускаться нужно быстрее. Я улетаю дальше всех и торможу лишь в последний момент. Сбрасываю стропы у самой земли и тут же разворачиваю аппаратуру. Скан местности, анализатор, и вот уже передо мной разворачивается объёмная виртуальная карта. Рядом приземляется командир.

– Шах, что у тебя?

– Слишком много белых пятен, – я показываю на прорехи в виртуальной карте. – Похоже на глушилки. Впереди старый завод, под ним какие-то катакомбы. Лабиринт на восемь этажей вниз!

– Цели где? – хмурится Ворон.

– В том самом лабиринте! – отвечаю я. – На каждом этаже по одному. Расположены строго по одной вертикали. Друг над другом.

– Это мне уже совсем не нравится! – хмурится Ворон. – Слишком сильно смахивает на ритуал. Только фанатиков нам и не хватало!

– Выходит, они и не собирались заложников отдавать? – из кустов вынырнул Саня. – А переговоры так, для маскировки?

– Похоже на то! – ворчит Сема. – Тем более, ребят вытаскивать надо.

– Тогда идём сейчас! – решается Ворон. – Вслепую. Шах, закапывайся в кусты и веди. Молчун, останешься его прикрывать. Остальные вперёд!

Ребята исчезли в кустах. Командир тоже. Жека молча указал на небольшой холм чуть правее, предлагая обосноваться там. Изучив предложенное, я согласился. Хорошее место. Холм приличной высоты основательно зарос бузиной и крапивой, а со стороны заброшенного завода резко обрывался вниз, словно его кривовато срезали гигантским ножом. Забравшись на самую верхушку холма, я устроил себе целое гнездо в крапиве над обрывом, обложившись оборудованием и сканируя местность во всех диапазонах. Отсюда картинка получалась куда лучше, чем в лесу, но белых пятен все равно хватало.

– Шах, что там? – не утерпел Кот.

– Прямо по курсу пятнадцать душ, – отзываюсь я. – Болт, притормози. В окне снайпер.

– Был! – отзывается тот.

Молчун своё дело знает. Он отслеживает со своего места через оптику передвижение ребят и прикрывает.

– Минус четыре! – докладывает Саня. – Детский сад. В карты резались.

– Минус два, – отзывается Кот. – Чисто.

– Минус три, – отчитывается Болт. – Чисто.

– Минус три, – добавляет Ворон. – Молчун, у тебя что? – В ответ доносится три чётких щелчка. – Значит, все, – делает вывод командир. – Ну, двинули! Кот – минус первый. Репей – минус второй. Болт – минус третий. Я на четвёртый. Шах, рули.

– Вы практически у входа на минус первый. Кот, чуть правее от тебя. Сейчас отключу замок.

Пока ребята бегали, я уже нащупал инфоканалы и подключился к местной инфосети. Короткий сигнал и дверь послушно открылась. Ребята нырнули внутрь. Я их вижу на виртуальной карте и веду каждого на свой этаж. Кот добирается первым и тут же глухо выдаёт заковыристую руладу.

– Да, ёж твою двадцать через колено, да об стенку!

Материться нас давно отучили Саня с Жекой. У них от мата такие кислые лица становятся, что невольно словами давишься. Но иногда описать своё отношение к ситуации не получается нормальными словами. Выкручиваемся вот так.

– Ворон, это и по твоей части. Ребята, мой заминирован. Да ещё и размалёван всякими рисунками типа рун. Зуб даю, они все так упакованы!

– Понял, – отзывается командир. – Болт, своего не трогай. Топай наверх, к Коту. Саня, ты тоже. Будем работать командой. Шах…

– Принял, – отзываюсь я, выстраивая новые маршруты. – Болт, сдай назад и через три коридора сворачивай налево. Там лифт. Саня, туда же. Ворон, прямо и направо. Потом налево. Тот же лифт. Едешь по этажам и собираешь ребят.

Пять минут и ребята вместе, освобождают первого заложника. Я слушаю их переговоры, отслеживая заодно обстановку вокруг. И неожиданно замечаю на карте нехорошее движение. Отвлёкшись от переговоров ребят, запускаю новый скан местности. Ох, ё! Да, нас с Жекой уже окружили, отрезав от остальных.

– Ворон, код красный! – рычу я в рацию.

А затем пинком отправляю в полёт с обрыва всю аппаратуру. Не хватало ещё, чтобы наших срисовали! Карта мигнула и схлопнулась. Жека сидел на дереве, да ещё и со снайперкой, так что сковырнуть его сразу не удалось. А вот меня спеленали в момент. Мощный удар свалил с ног, рацию сорвали и разбили. А потом просыпался град пинков. Свернувшись в калач, я закрыл голову и зажмурился, ожидая, когда им надоест. Резкий окрик не то на турецком, не то на армянском заставил бойцов отступить, и меня оставили валяться в грязи.

– Встать! – рявкнул подошедший. В отличие от остальных этот командир был одет в чёрную куртку и чёрные же джинсы. А на голове красовалась чёрная, кожаная бандана с каким-то знаком, отдалённо напоминавшим свастику. – Встать!

Это он мне? Мужик, ты вообще в курсе, что после таких пинков не то, что встать, ползать невозможно! Впрочем, говорить я ничего не стал, молча пытаясь хотя бы продышаться. Каждый вздох сопровождала острая боль и странное бульканье в груди. По ходу ребро проткнуло лёгкое.

– Я сказал встать! – орёт этот в бандане. И уже сам зарядил под дых. Ребра взорвались болью, а в горло хлынула кровь. Капец лёгкому. Скукожившись, я закашлялся, отплёвываясь и пытаясь хотя бы не захлебнуться.

– Встать, собака! – орёт тип в бандане.

Мужик, ты сдурел? Я не смогу подняться, даже если захочу! Ещё один такой пинок и я отдам Богу душу. Некого будет допрашивать. Ну, же! Соображай своими куриными мозгами! Или их нет совсем? Хм, интересно, а куда я попаду после смерти? Ну, в смысле, в какое место в Аду? Уж, Рай-то мне по любому не светит. Больно много я по жизни накосячил. Правда, Саня утверждал, что Бог всех принимает, даже разбойников и насильников. Стоит только от всей души раскаяться и попросить прощения. Эх, а я так до церкви и не дошёл. Все некогда, да незачем…

***

Пацан ползает передо мной на полу, скуля от боли. Пинок, ещё один! Он кричит, но здесь, в старом наружном кооперативе его некому услышать. Пятеро "волчат" во главе со мной, окружили недотёпу, развлекаясь от души. Они все, как и я, золотая молодёжь. Дети богатых или влиятельных родителей.

– Паша, может, хватит? – осторожно говорит один из моих подельников, Сева Леваков. – Загнётся ещё тут.

– А кто узнает? – смеётся другой, беспробудный пьяница и задира, Тарас Терентьев. – А даже и узнают, нам ниче не будет! Папашка подсуетится и все.

– Ладно, – отмахиваюсь я и подхожу к забитому пацану. Присев на корточки я заглядываю в его глаза. В них тоска и обречённость. – Слышь, ты, п… если вякнешь про нас хоть слово, и я навещу твою матушку! Она, ведь, у тебя одна, живёт тут, рядом, на Савёловской. В местной школе полы моет. Вот, я её навещу и потолкую по душам, – и я щёлкнул ножом перед самым лицом пацана, отчего тот побледнел. – Ты же будешь молчать? Да? Ради своей матери. И сестрёнки. Она, кстати, у тебя очень даже ничего. В самом соку девица.

– Нет! Не трогайте! Только не Дашку! Умоляю! Я не,… не скажу! Никому! Не трогайте!

– Вот, и славно! – усмехнулся я. – Сема, Тарас, отволоките это мясо к помойке. Отлежится, до дома сам доковыляет.

***

Девчонка, очередная, извивается, кричит, сопротивляется. Она ещё не осознала, что все бесполезно, ещё на что-то надеется. Та самая Дашка, единственная из знакомых девчонок, ещё не тронутая никем. Лет пять назад я обещал её не трогать, но теперь передумал. Тогда она была всего лишь белобрысой пигалицей, а теперь стала красивой девахой в самом соку. Разве можно пройти мимо и не сорвать такой спелый плод?

***

– Паша, ты не прав, – укоризненно вздыхает Юрка, мой единственный, настоящий друг. Единственный, кто не боится говорить мне правду и получить за это в морду. Впрочем, Юрку я никогда не трону. – Так нельзя, понимаешь. Нельзя. Не по-человечески это.

– Да, она сама, Юр, – оправдываюсь я. – Честное слово!

– Сама себя изнасиловала? – фыркнул тот.

– Сама вешалась! – рычу я. – Весь вечер, Юр! То юбку задерёт, то бретельку поправит. А я, Юр, ведь, не железный. Ну, вот, на кой ей все это? Раз девственница, так, бл… сиди дома! Не хрен по кабакам с парнями шариться! Или я неправ?

– Она за брата отомстить хотела, – вздыхает Юрка. – Хотела тебя спровоцировать. А потом посадить. Только не учла, что батя твой… а, что теперь.

– Ну, и мир её праху! – отмахиваюсь я.

– Да, какой там мир! – ещё тяжелее вздыхает Юрка. – Паш, самоубийство не прощается. Это сразу Ад! Геенна Огненная! Самоубийц даже хоронить, на общем кладбище, не позволено и в молебнах поминать!

– Тьфу, ты! Совесть ходячая! – кисло морщусь я. – А мне-то что теперь делать?! А?

– Не знаю, – снова вздыхает Юрка. – А только отольётся тебе твоё зло. Вернётся бумерангом, да вдесятеро больнее. Ну, хоть лечение её брату оплати, что ли. И то лучше будет, чем совсем ничего. Да, на могилу к ней сходи, прощения попроси.

***

Воспоминания из прошлого, словно полустёртые кадры старого фильма. Кажется, это было не со мной. Или в какой-то прошлой жизни. Хотелось бы, но,… увы, это мои грехи. Которых не забыть и не отмолить, наверное. Когда-то я издевался над одноклассниками в школе, в старших классах сколотил шайку и глумился над беззащитными прохожими. А, вот, теперь точно так же избивали меня самого. Прав был Юрка. Все вернётся бумерангом.

Боевик в бандане отпальцевал команду, и меня вздёрнули под локти двое дюжих молодцов кавказской наружности. Ноги, впрочем, мою тушку держать отказались. Не удивлён, учитывая, что и по коленям мне нехило досталось. Я повис на парнях, отплёвываясь от крови. Командир ихний шагнул ко мне, ухмыльнулся, ухватил за подбородок, заставляя смотреть в лицо.

– Что, солдат, нравится тебе наше гостеприимство? – язвительно спросил он. – Где остальные?

– Снайпера сняли! – доносится из кустов радостный голос.

Через минуту рядом со мной бросили не менее избитого Жеку.

– Где остальные? – рычит командир.

– Больше нет никого, – отзывается кто-то.

– Двое это не отряд! – орёт тип в бандане. – Отряд это пятеро-шестеро! Вы до шести считать не умеете, бараны? Где ещё четверо? – и он снова поворачивается ко мне. – Где остальные?

А я знаю? Где-то там, в ваших катакомбах шарятся. Но я тебе ни черта не скажу. Даже если б мог. Моё молчание боевику не понравилось, за что я удостоился очередной оплеухи и едва не навернулся обратно в грязь. Впрочем, парни удержали.

– Где остальные, я спрашиваю?!

Мужик, это бесполезно. Я не скажу. Потому что там мои друзья. Там Кирка, Саня, Ник и Сема. А ещё мне одна ведьмочка детей предсказала. Хотя бы ради этого стоит попытаться выжить. Любопытно же, откуда они появятся, учитывая, что у меня не может быть детей? Тем более что жениться, да и вообще заводить какие-либо отношения я не собираюсь. Одного раза мне хватило на всю жизнь. Не дождавшись ответа, боевик выругался, и очередной его удар отправил меня обратно в грязь. На этот раз и парни не удержали. А тот перешёл к Жеке.

– Говори, где остальные?!

Ну, Молчун тоже закономерно получил своё. Он и с нами-то не разговаривал, а с тобой, мужик, и подавно не станет! Обет, это святое!

– Надо проверить окрестности, – подаёт голос кто-то из боевиков.

Умный, да? А, вот, не надо никуда лезть! И тем более в сторону завода! Не надо! Не хватало ещё ребятам на выходе на вас, собак, нарваться. Превозмогая боль, я шевельнулся и прохрипел.

– Бесполезно. Не говорит он.

– Немой, что ли? – тут же насторожился боевик в бандане и, отцепившись от Жеки, переключился на меня. Я отвечать не стал. Понимай, как знаешь. Мне не то, что говорить, мне дышать больно. – Где остальные?

– Не в курсе, – хриплю я. – Ушли.

– Куда? – хмурится командир. Кажется, до него начало доходить, что я просто тяну время.

Я ухмыльнулся мысленно и выдал ответ.

– Яблоки собирать!

Тип в бандане аж зарычал! И очередной пинок отправил меня в нокаут. Сколько я был в отключке, не знаю, но видимо недолго. Пришёл в себя оттого, что на меня обрушился поток ледяной воды. Ох, даже боль слегонца потише стала. Ловлю губами живительную влагу. Даже глоток сделать умудрился. Меня снова вздёрнули и поставили на колени.

– Ты думаешь, что спасёшь их? – фырчит командир. – Ты ошибаешься! Их всего четверо! Нас много! И мы их точно так же возьмём, как и вас!

– Их четверо, – усмехнулся я, даже удивившись, откуда силы взялись. – Но они вас всех положат! Мы вас по норам уже который год гоняем, как крыс помоечных! Не спасают ни покровители в верхах, ни стукачи в посёлках! Вы можете знать маршрут, время, место! Один хрен, мы своё дело делаем и уходим! И этот раз исключением не станет!

Снова град ударов и ругань. Не понравились командиру мои слова. Ох, не понравились! Правда, она такая, глаза режет. Да, я нарываюсь. Нарочно. Мог бы и промолчать. Но зато они все здесь, орут и писают кипятком, а не шарятся по катакомбам в поисках ребят.

– Хватит! – останавливает боевиков окрик их командира. – Он мне живым нужен. Для приманки. Те четверо, где бы они ни были, наверняка пойдут спасать этих. Русские все такие. А мы их дождёмся здесь. Амир, Бишар, Хуршед, следите за заводом. Намар, Али, за дорогой! Как только появятся, дайте знать!

Несколько боевиков убрались в разные стороны. Остальные занялись, кто чем. Тем, что держали меня, это занятие надоело, и я снова шмякнулся в грязевую лужу. Ну, и ладно. Не барышня. Тут полежу. На прогретой летним солнцем земле вполне себе ничего. А отметелили меня знатно.

– Командир, у этого крест! – послышался голос в стороне.

– Сними! – рыкнул командир. – Дай сюда! А крест-то непростой. Ты, проверь второго!

Меня тоже обшарили.

– У этого тоже! Только он не снимается!

– Так, сорви! – рычит командир.

Боевик попытался сорвать крестик, но только руку порезал. Ещё бы! Там такой сплав, что грузовоз на ней тягать можно! Да ещё и грани острые! Хрен сорвёшь!

– Крепкая цепочка! – шипит боевик, тряся рукой.

– Отойди, – неожиданно усмехнулся тот, в бандане. – Пусть он сам снимет крест! Поднимите его! Слышишь, солдат? В Бога, значит, веришь?

Меня снова вздёрнули, как мешок с… опилками. Зубы, ну, то, что от них осталось, клацнули, едва не прикусив язык.

– Тебе что за дело до моей веры?! – хриплю я, понимая, что пока я развлекаю главаря разговорами, ему не лезут в голову всякие глупости. С тремя дозорными наши справятся легко. А полноценную засаду вряд ли одолеют.

– Есть дело, раз спрашиваю! – рявкнул главарь. – У меня к тебе предложение. Снимешь свой крест добровольно – останешься жить. Или подохнешь, как собака!

– А что за Бог-то у тебя? – из чистого любопытства спрашиваю я. – Мусульманский, что ли? Так, Бог, по моим понятиям, что у них, что у нас, один и тот же. Един для всей Земли.

– Мой Бог – великий Люцифер! – пафосно ответил тот.

– А-а, – разочарованно хриплю я. – Это, которого с Неба в Ад вышвырнули? Хотел королём Неба стать, а в итоге королём болота сделался!

О, как его перекосило-то от моей вольной трактовки Библии! Новая порция пинков едва не отправила в то самое "болото". Удержался лишь чудом, где-то на самом краю жизни.

Юрка, серьёзный и сосредоточенный, как всегда, перебирает губами, крестится, потом кланяется иконе и убирает её в карман.

– Ну, с Богом! – он поворачивается ко мне. – Вот, зря ты, Пашка, в Бога не веришь. Он все может!

– Ага, отмазать от экзаменов по экономике Он тоже может? – кривлюсь я.

– А на спор! – ухмыляется Юрка. – Если сорвутся экзамены, то ты идёшь со мной в церковь! Ну, или читаешь Библию! Только всерьёз, без балды.

– А давай! – отзываюсь я, уверенный, что деваться некуда и светит нам обоим вылет из института. – Если пролетим с экзаменом, я… крещусь!

***

– Смотри, Юрка, это тебе! – я протягиваю другу красивый крестик на цепочке.

– Это что, серебро? – удивляется он.

– Ха! Не угадал! – смеюсь я. – Это, Юрка, особый, титановый сплав! Такую цепочку нельзя ни порвать, ни распилить. Хоть даже вместо троса на фуру цепляй! И крестик из него же. Не сломается и не сотрется. И такой, Юрка, будет только у тебя и меня! На заказ делал! И только попробуй мне отказаться!

– Не смогу, – ошеломлённо выдыхает он, застёгивая цепочку. – От такого не смогу отказаться. Да, и нельзя. Грех от креста отказываться. Но…

– Никаких "но"! – отмахиваюсь я. – Ты, Юрка, мне как брат. Даже больше. И это – самое малое, что я могу для тебя сделать!

Юрка, мой самый первый друг. Наверное, это он удержал меня на краю жизни. Меня снова привели в сознание, окатив ледяной водой. Чуть скосив глаза, нахожу взглядом Молчуна. Ё-моё! Парня вообще под фарш разделали! Вместо лица сплошная рана, одежды нет, на теле срамные надписи вырезаны. Вволю поглумились ребята!

– Командир, этот в себя пришёл! – гаркнул над моим ухом мужик, тот самый, что окатил меня водой.

Боевик в бандане снова подходит ко мне, всматривается в лицо.

– Ну, как ты себя чувствуешь, солдат? Хорошо тебе? Сними крест! Или тебя ждёт целая вечность боли!

– Пошёл ты… – сипло выдохнул я и закрыл глаза.

Снова боль. Впрочем, ожидаемо. Только на этот раз били грамотно, не давая скатиться в беспамятство. И снова тот же вопрос. Или приказ.

– Сними крест! Поклонись моему Повелителю! И ты останешься в живых! Может быть, даже, спасёшь остальных! Сними!

Я уже не отвечал. Просто промолчал. А то ж, ведь, я не знаю, какова цена словам сектантов! Однако слова повторялись снова и снова. Вонзились в сознание сквозь боль, словно раскалённые клещи. И червь сомнения тихо шепнул в душе. Может, стоит согласиться? Все едино, Рая мне не видать. Такие, как я туда не попадают. А так…

– Не смей! – ворвался в сознание хриплый, незнакомый голос, мгновенно выметая крамольные мысли. – Не смей, слышишь?

С трудом разлепив глаза, я натыкаюсь на внимательный взгляд Молчуна. Это он, что ли? Ну, похоже, нам совсем конец, если Жека заговорил!

– Не смей! – повторил он, почти не разжимая губ. – Каждый достоин Света. И ты тоже.

– Заткнись, мясо! – рявкнул главарь банды, подскакивая к нему, зарядил нехилый пинок в лицо. Хотел ещё разок, но тут из кустов выскочил один из боевиков с испуганным лицом.

– Командир, там наших… как котят… непонятное что-то творится!

– Придурки! Ничего сами не могут! – пробормотал главарь и хищно усмехнувшись, повернулся ко мне. – Вот, и остальные пожаловали! Сейчас мы их возьмём тёпленькими! А ты думай, солдат. А это тебе чтобы лучше думалось!

И в его руке появилась короткая, самодельная заточка. Ухватив мою безвольную тушку за волосы, он прицелился в глаз. Вот, теперь стало страшно. До жути и мокрых штанов. Боль раскалённой спицей вонзилась в мозг, и я сорвался на крик, размазывая по лицу слёзы и кровь. Пнув напоследок, главарь убрался, наконец, оставив мою тушку в покое.

– Паша! Пашка, ты меня слышишь? – хриплый голос Жеки разорвал пелену боли, достучавшись до сознания и снова возвращая к жизни. – Ну, же! Давай, приходи в себя! Хоть на минуту!

– Дай сдохнуть спокойно, а! – прохрипел я.

Жека неожиданно рассмеялся. Легко, так, уверенно, словно не было ни боли, ни плена. С трудом разлепив оставшийся единственным глаз, убеждаюсь, что реальность никуда не делась, и мы с ним все так же являемся в грязи, в кустах над обрывом.

– Рано тебе, Паша, – улыбается Жека. – Тебе ещё детей поднимать!

– С ума спрыгнул? – хриплю я. – Нет у меня детей. И не будет. Никогда. Бесплодие.

– Знаю, – улыбается тот. – Ты из-за этого с отцом разругался. Ты вот что, Сане передай, только слово в слово. Он поймёт. Передай, пусть сам решает. А я ушёл. Жду его решения. Запомнил? Так и передай. Теперь прощай, Паша. И остальным тоже передай. Я свой выбор сделал.

И он закрыл глаза. На израненном лице замерла невероятно спокойная улыбка. Словно он не чувствовал боли, а загорал на пляже. Даже завидно стало на мгновение. Но только на миг. А потом и моя боль начала куда-то уходить. И стало тоже хорошо и спокойно. Я устало закрыл глаз и провалился в темноту.