Принцесса-гувернантка

– Церковь Нотр-Дам-де-Бург уже почти завершена, и если бы Вам было угодно потратить на её украшение то, что Вы желаете потратить на этот монастырь, то за Вас молились бы в десять миллионов раз больше, потому что каждый в Бурге хотя бы раз в день ходит в упомянутую церковь.

На что Маргарита ответила со слезами на глазах:

– Вы правы, к моему величайшему сожалению, но если бы я поступила так, как вы говорите, обет не был бы выполнен, однако я с Божьей помощью всё же собираюсь его исполнить.

Составив смету для церкви и монастыря Бру с помощью Лорана де Горревода, губернатора Бресса, Маргарита предоставила её рабочим ранней весной 1505 года. А первый камень святилища был заложен самой принцессой весной следующего года.

Смерть любимого мужа означала для бездетной Маргариты огромную трагедию. Тем не менее, Максимилиан и Филипп почти сразу начали строить насчёт неё новые брачные планы. 11 февраля 1503 года, английский король Генрих VII потерял свою жену Елизавету Йоркскую, которая умерла в Лондонском Тауэре через неделю после рождения седьмого ребенка.   Убитый горем супруг удалился «тяжёлым и скорбным» в уединённое место, чтобы излить свою печаль. Но не прошло и нескольких недель, как он вместе со своим другом, испанским послом де Пуэбла, сошёлся во мнениях, что должен жениться снова. Среди других невест ему была предложена овдовевшая королева Неаполя, но та решительно возражала против брака с Генрихом. Тем временем в Испании, как известно, назревала борьба за власть между Филиппом Красивым, королём Кастилии по праву жены, и его тестем Фердинандом Арагонским. Обе стороны стремились привлечь на свою сторону Генриха VII. Филипп и Максимилиан тайно предложили ему руку Маргариты, которая с её  большим приданым, выплачиваемым Кастилией и Савойей, теперь была одной из самых богатых невест в Европе. Хотя Фердинанд пытался втереться в доверие к Генриху, проницательному королю Англии было ясно, что ему более выгоден союз с отцом и братом Маргариты, тем более, что последний состоял в дружественных отношениях с Францией.

В начале августа 1505 года посол де Пуэбла отправился в Ричмонд, чтобы повидаться с Екатериной Арагонской, вдовствующей принцессой Уэльской, и, когда он вошёл во дворец, один из придворных сказал ему, что только что прибыл посол от Филиппа Красивого, который ожидает аудиенции. Де Пуэбла сразу же передал новость Екатерине и служил переводчиком между послом и принцессой. После передачи приветствий от императора, короля Кастилии и вдовствующей герцогини Савойской посол Филиппа рассказал, что целью его миссии являются переговоры с королём Англии об его браке с Маргаритой Австрийской, и что он привёз два её портрета. Принцесса Уэльская пожелала их увидеть, и посол отправился за ними. Один был написан на дереве, другой – на холсте. Полюбовавшись портретами, Екатерина, которая очень хотела увидеться со своей сестрой Хуаной, поинтересовалась:

– Когда король и королева Кастилии отправятся в Испанию?

Посол ответил:

– Как можно скорее, но прежде они отправили меня сюда, чтобы проконсультироваться с королём Англии относительно всех договоренностей.

7 января 1506 года, после того, как Филипп Красивый стал магистром ордена Золотого Руна в старом аббатстве Мидлбур, он покинул Зеландию со своей женой Хуаной, их вторым сыном Фердинандом, младенцем нескольких месяцев от роду, и свитой, насчитывающей две или три тысячи человек. Они сели 8 января на борт флагманского корабля великолепной армады в составе более чем двадцати четырёх судов, намереваясь отправиться в Испанию. Всё шло хорошо, пока суда не миновали побережье Корнуолла, а затем наступил мёртвый штиль, за которым налетел с юго-запада яростный шторм, разбросавший корабли и оставивший Филиппа и Хуану без какого-либо сопровождения. Шторм, длившийся тридцать шесть часов, вверг в отчаяние экипаж, и все считали себя погибшими. Слуги Филиппа одели его в надутую воздухом кожаную одежду, на спине которой большими буквами было написано «Король дон Филипп», и в таком виде он преклонил колени перед образом Мадонны в молитве, чередующейся со стонами, ожидая, что каждое мгновение станет для него последним. Очевидец свидетельствовал, что Хуана, сидевшая на палубе у ног своего мужа, сказала:

– Если мы упадём за борт, я буду так тесно прижиматься к Вам, дорогой супруг, что смерть нас никогда не разлучит!

– Королева, – продолжал он, – не выказала никаких признаков страха и попросила принести ей что-нибудь поесть в коробке.

А когда некоторые дворяне начали собирать пожертвования Деве Марии Гваделупской, чтобы бросить их в море, Хуана достала свой кошелёк, в котором было около ста дублонов, и долго рылась в нём, пока не нашла там полдублона. Когда же муж указал ей на опасность, она переоделась в своё самое дорогое платье и привязала к поясу кошель, дабы, в случае чего, её могли опознать и похоронить с подобающими почестями.

В конце концов, в середине января 1507 года их корабль прибило к берегам Англии и Филипп, чей потрёпанный корабль встал на якорь возле Веймута, графство Дорсет, отправил послание Генриху VII, в котором назвал его «отцом» и выразил желание увидеть короля и его двор. Генрих поспешил написать дворянам, живущим недалеко от моря, с просьбой позаботиться о них, а затем отправил лошадей, носилки и т. д. В Вулветоне гостей развлекал сэр Томас Тренчард, призвавший на помощь своего родственника Джона Рассела, так как последний, побывав в Испании, мог выступить в качестве переводчика. В семье Тренчардов сохранились портреты Филиппа и Хуаны, а также белая фарфоровая чаша на ножке, окованная серебром, которая, как говорят, была оставлена ими в Вулветоне. 31 января Генрих принял Филиппа в Виндзоре, где «два монарха приветствовали друг друга радостными и любящими взглядами». Два дня, воскресенье и Сретение, были посвящены религиозным молитвам, а следующая неделя – отдыху, в частности, игре в мяч. 9 февраля Филипп был награждён орденом Подвязки.

– Сразу после мессы, – пишет Мартин Хьюм в своей книге «Королевы старой Испании», – некоторые члены Совета короля Англии и короля Кастилии представили своим суверенам проект мирного договора, включив в него новые статьи. Короли, сидевшие на хорах в церкви Святого Иакова, подписали документы собственноручно, и принесли торжественные клятвы на частице истинного Креста…, что сестра Филиппа Маргарита выйдет замуж за Генриха, и что Англия заключит союз с королём Кастилии против Фердинанда Арагонского.

Согласно договору, Филипп обещал Генриху 300 000 дукатов в качестве приданого Маргариты. Кроме того, он должен был выплачивать 18 850 дукатов как её вдовью долю в Испании и 12 000 дукатов в год от доходов с её городов, замков и земель в Савойе. Также он должен был отправить свою сестру за свой счёт в Гринвич в течение месяца после того, как будет выплачен первый взнос в размере 100 000 дукатов. А Генрих обещал провести брачные церемонии в течение месяца после прибытия эрцгерцогини.   Если же от их брака будут дети,  последние должны были унаследовать всё имущество Маргариты в Испании, Фландрии и т. д. Наконец, Филипп обещал попросить папу римского подтвердить этот договор.

Хуану намеренно держали на заднем плане во время её пребывания в Англии. Она прибыла в Виндзор только десять дней спустя после того, как Филипп подписал договор. Там Хуану приветствовали король Англии и её сестра Екатерина, вдовствующая принцесса Уэльская. Однако сёстрам не удалось поговорить наедине, а на следующий день Екатерина уехала в Ричмонд.  12 февраля Генрих отправился туда же, чтобы подготовить свой дворец для приёма короля Кастилии, который присоединился к нему 14 февраля, в то время как Хуану в тот же день  по приказу мужа отвезли на побережье к своим кораблям, стоявшим на якоре в Дартмуте и Плимуте.

Тем не менее, Хуана понравилась английскому королю и он несколько раз осведомлялся у Филиппа:

– Где же Ваша жена?

На что эрцгерцог отделывался отговорками. Оставшееся время пребывания Филиппа в Ричмонде было потрачено на развлечения и праздники. 2 марта брат Маргариты откланялся, и Генрих VII сопровождал его на протяжении мили или более того. В течение почти трёх месяцев пребывания Филиппа и Хуаны в Англии их расходы и расходы их свиты оплачивались королевскими чиновниками.  Скряга по натуре, Генрих VII проявил такую неслыханную щедрость потому, что, по сути, заставил своего гостя подписать три очень выгодных Англии договора. Первый – о союзе против Фердинанда, второй – о его браке с Маргаритой, а третий – о торговле. Последний был настолько невыгоден для фламандцев, что эти договоры стали известны как «Malus intercursus» («Плохие союзы»). Было решено, что они должны быть подтверждены, скреплены печатью и доставлены в Кале в установленные сроки. Но когда английские послы прибыли в Кале, они напрасно ждали посланцев эрцгерцога. В письме от 19 августа Генрих пожаловался Максимилиану, что если его послы приехали в Кале к назначенному времени со всеми необходимыми документами, то послы короля Филиппа до сих пор не прибыли. И он ничего не слышал ни об одобрении папы, которое было ему обещано, ни о документах по поводу приданого Маргариты.  Тем не менее, король Англии был готов ждать до конца августа.

Тем временем Филипп и Хуана, собрав свой флот, после успешного плавания 28 апреля 1506 года достигли Ла-Коруньи, в северо-западной части испанской Галисии.

Что же касается Максимилиана, то он 20 июля написал Генриху из Вены:

– Мы с большой радостью услышали о том, что брак между Вашим Величеством и эрцгерцогиней, нашей дочерью, уже почти устроен.

После чего попросил короля Англии отправить послов в Мехелен. Хотя Маргарита, в отличие от брата, всегда старалась быть послушной дочерью, в некоторых вещах она никому не уступала.

30 июля Иоанн ле Соваж написал императору:

– Эрцгерцогиня Маргарита решительно отказывается выходить замуж за Генриха VII, хотя сначала я сам, а затем совместно с послом Вашего Величества ежедневно настаивал на её согласии в течение целого месяца.

Затем, желая подсластить пилюлю, Соваж добавил:

– Союз с Англией от этого не подвергается опасности. Ибо Генрих желает брака своей второй дочери с принцем Кастилии (Карлом, племянником Маргариты) больше, чем своего собственного с эрцгерцогиней.

В свой черёд, 6 августа один из советников Маргариты озабоченно доложил императору:

– Я боюсь, что отказ эрцгерцогини охладит дружбу Генриха.

8 августа английский и императорский послы также отправили письмо Максимилиану, чтобы сообщить ему, что «они со всей поспешностью отправились в Савойю» для того, чтобы увидеть эрцгерцогиню, которую они застали в обществе президента парламента Фландрии. Хотя послы очень сильно настаивали на том, чтобы она согласилась выйти замуж за Генриха, Маргарита отказалась:

– Несмотря на то, что я покорная дочь, я никогда не дам согласие на такой неразумный брак.

Однако 24 сентября Максимилиан I заверил Генриха:

– Мы пока не смогли убедить свою дочь, эрцгерцогиню Маргариту, дать согласие на брак с Вашим Величеством, но скоро мы поедем к ней, чтобы убедить её.

Пока шли эти переговоры, неожиданное печальное событие освободило Маргариту от этого неприятного ей брака.

В Испании её брата Филиппа ждала не слишком радушная встреча с тестем, результатом которой стала непристойная семейная ссора.

– Я защищаю интересы своей дочери, а Вы – заключили её в тюрьму! – обвинил Фердинанд зятя.

Тем не менее, король Арагона сам не был образцом добродетели. Пообещав своей умирающей супруге Изабелле больше не жениться, он спустя короткое время поспешил тайно обручиться с молоденькой француженкой Жерменой де Фуа, дочерью виконта Нарбонны, в надежде, что та родит ему сына, который унаследует Арагон, и, таким образом, оставит с носом его нелюбимого зятя. Что же касается Кастилии, то Фердинанд согласился уступить регентство над этой страной только дочери.

Но, увидев Хуану, он согласился с Филиппом, что та не может управлять Кастилией, «учитывая её немощи и страдания, которые ради чести не выражаются». И далее больше: если «упомянутая светлейшая королева, либо по своему собственному выбору, либо по убеждению других лиц, попытается вмешаться в управление, оба будут препятствовать этому».  И отца, и мужа Хуаны устраивало, что её считали безумной. Несмотря на это, кортесы Кастилии поддержали Хуану, которая отказалась от своих прав на престол в пользу Филиппа. Поэтому Фердинанд предложил зятю заключить соглашение, согласно которому каждый из них после смерти другого должен был стать регентом в его землях и душеприказчиком, во имя интересов их общего наследника – принца Карла. Вероятно, надеясь, что он переживёт Фердинанда, брат Маргариты подписал договор. Однако в тот же день король Арагона составил секретные документы, отвергающие все соглашения на основании принуждения, утверждая, что иначе он никогда бы не подписал ни одного договора с зятем:

– Ведь они нанесли такой огромный ущерб упомянутой светлейшей королеве, моей дочери и мне.

Оставив свои планы на будущее открытыми, Фердинанд отправился готовиться к свадьбе.

Во время этого второго пребывания в Испании характер Хуаны стал совсем невыносимым. Едва только пара прибыла, как она из ревности к мужу отправила обратно в Нидерланды всех дам, которые её сопровождали, за исключением одной совсем старой служанки, которой разрешила остаться. Хуана большую часть времени запиралась в своих покоях, носила только чёрное и отказывалась принимать участие в официальных церемониях. Посол Максимилиана в Испании доносил императору:

– Самый большой враг, который есть у нашего милостивого государя Кастилии Филиппа, кроме короля Арагона, это – королева, супруга его Милости; она злее, чем я могу описать Вашему Величеству.

Воспитанный человеком свободным и привязанным к этому миру более, чем к небесам, Филипп I, официально признанный кортесами королём Кастилии, решил отменить инквизицию, вызвав враждебное отношение к себе со стороны очень влиятельных людей. Так или иначе, его участь в Испании была предрешена. Спустя всего три месяца, в один из жарких сентябрьских дней 1506 года, Филипп играл с друзьями в Бургосе в «пелоту» (игру с мячом). После чего он выпил очень много ледяной воды, и на следующий день у него началась злокачественная лихорадка, вызванная, как говорили, «потворством своим желаниям или чрезмерными физическими нагрузками». Несколько дней Филипп лежал больной в бреду. За ним усердно ухаживала его жена Хуана, которая ни на миг не отходила от него, но, несмотря на всю её заботу, болезнь быстро набирала обороты, и на шестой день после приступа, 25 сентября, Филипп Красивый испустил дух в возрасте всего двадцати восьми лет. Вопрос, умер ли он естественной смертью, является предметом дискуссий на протяжении столетий.

После его кончины Хуана всё ещё оставалась рядом с ним, глухая ко всем соболезнованиям или протестам, внешне равнодушная. Она спокойно отдала приказ, чтобы тело её мужа было торжественно доставлено в большой зал дворца на великолепном катафалке, покрытом золотой тканью. Усопший был облачён в подбитую горностаем мантию из богатой парчи, голова покрыта украшенной драгоценными камнями шапкой, а на груди висел великолепный бриллиантовый крест. В конце зала был установлен трон, куда усадили труп, как при жизни. В течение всей ночи монахи молились за него перед троном, и когда солнечный свет проник в окна, тело было вскрыто, забальзамировано и помещено в свинцовый гроб. Смерть обожаемого супруга окончательно ввергла Хуану в невменяемое состояние. Когда-то один монах рассказал ей про некоего принца, который умер, но через 14 лет снова пробудился к жизни, и теперь, как ребёнок, королева ожидала, что её муж снова оживёт. Поэтому время от времени приказывала вскрыть гроб, чтобы взглянуть на него.

В январе 1507 года ей пришла в голову мысль отвезти тело Филиппа в королевский семейный склеп Гранады. Она отправилась на юг с большой похоронной процессией, приказав ехать ночью при свете факелов, потому что полагала:

– Вдова, которая потеряла солнце своей души, никогда больше не должна показываться при свете дня.

Однажды, когда они остановились перед домом одного монашеского ордена, чтобы переночевать там, Хуана обнаружила, что это был женский, а не мужской монастырь, и тотчас настояла на том, чтобы гроб супруга отнесли в поле, подальше от любого женского общества. В городе Торквемада у Хуаны внезапно начались боли, она отказалась от помощи акушерок и совсем одна произвела на свет дочь, которую назвала Екатериной. Мрачная процессия так никогда и не дошла до Гранады. Вместо этого Хуана поехала встречать своего отца, который вернулся из Неаполя, чтобы взять бразды правления в свои руки. Филиппа Красивого похоронили, а пятидесятипятилетний Фердинанд 18 марта 1507 года впервые встретился в Дуэньясе со своей двадцатилетней невестой. Однако их брак с Жерменой, заключённый в Вальядолиде, был плохо принят в Кастилии, где считали, что Фердинанд предал их покойную королеву. Тем не менее, спустя два года, когда его супруга уже была в положении, король Арагона убедил кортесы в полной невменяемости дочери и отправили её в замок Тордесильяс под неусыпный надзор. 3 мая 1509 года Жермена родила сына Хуана, принца Жироны, прожившего всего несколько часов. Других детей у пары больше не было.

Наследниками Испанского королевства кортесы признали отпрысков Хуаны Безумной. Всего она оставила шестерых детей – Элеонору, Карла, Изабеллу, Фердинанда, Марию и Екатерину.  Бедная женщина так и не оправилась от своей потери. Пережив Филиппа почти на полвека, Хуана влачила своё безрадостное существование в заточении в Тордесильясе, будучи королевой только по названию.

Сообщение о смерти единственного законного сына до глубины души потрясло Максимилиана. Он на многие дни удалился в свои покои, отказавшись от еды и питья. Вероятно, император раскаивался в том, что так и не смог наладить отношения с сыном. Единственным членом семьи, имевшим хорошие отношения с Филиппом на протяжении всей его жизни и влиявшим на него, была его сестра Маргарита. Время от времени он просил совета у неё, но не у отца, давно ставшего ему чужим, если он вообще когда-либо испытывал к Максимилиану сыновние чувства. Его внезапная смерть уберегла Испанию от бесконечных мучений гражданской войны. Если король Фердинанд хотел её предотвратить, то ему это удалось. В противном случае историю определила случайность (хотя, говорят, в нашей жизни нет ничего случайного).