Сон о принце
Впечатление номер два-с: это что? Лошадь? Похоже, я знаю, где Ершов надыбал прототип для Конька-Горбунка!.. Так секундочку, это что, получается, я у своих принцев требовала наличие вот такого чуда? Да еще белого цвета?! И ведь уговорила, что они обязаны его иметь, чтоб считаться настоящим принцами. Сейчас буду ржать… И громче чем местные коньки.
Впечатление три-с: порт явно видел лучшие дни. По зданиям видно. Потасканный у них вид. Издали неплохо выглядят, а ближе подойдешь… там лепнина откололась, там краска облезла, а там ступени словно обгрызенные. И главное везде и на всем залежи грязи, до которой никому нет дела. То есть никому нет дела до того, чтоб выглядеть солидно и респектабельно. Значит, новых клиентов не ждут. Не перед кем форсить. Все катится по наезженной колее без предполагаемого развития. А как учил меня когда-то дед, не ставишь цели повыше, скатишься пониже. То есть захирение обеспечено. Потом можно припомнить профессора Преображенского с его теорией создания разрухи в туалете. Потом бабушкину присказку, что жить в грязи себя не уважать… Короче подходила я к домам практически уже со сложившимся мнением.
Да и унюханные эмоции прохожих своей тусклостью только упрочили мою предвзятость. Работяги-трудяги, но без какой-то искры. Даже их желания перекусить-поспать-обогатиться несли в себе обыденную серость будней.
Однако, отслеживая эмоции проходящих мимо людей, я в первую очередь искала реакцию на свое появление. Но меня словно не замечали. Возможно из-за того, что это порт, и здесь привыкли к странным новичкам. Или я за время путешествия настолько сильно пообтрепалась… то есть слилась с окружающим миром, что уже просто от местной не отличить. Не то, чтоб мне хотелось излишнего внимания, но как-то обидно. Хотя, скорей всего, оно и к лучшему. Не выделяюсь, словно белая ворона…
До меня добрался аромат свеже-сгоревшей еды. Желудок откликнулся восторгом, и я, не останавливаясь, свернула к приземистой двухэтажке с двумя облезлыми вывесками на фасаде.
***
За спиной захлопнулась дверь, отрезая утреннее солнце. И свежий воздух. Моментально захотелось выскочить обратно, однако волевым усилием я осталась на месте, принуждая органы чувств к адаптации. Глаза справились первыми, обнаружив сначала массивные столы, сколоченные в грубой манере захолустных парков, а затем проход между ними, оканчивающийся у прилавка, за которым стояло нечто невысокое шарообразное, неопределенного пола и возраста. Чуйка тоже не справилась с определением ни того, ни другого. Только выяснила, что этому нечто на меня плевать. Я оглядела тускло-освещенный зал… – еще удивительно как свет смог пробиться сквозь грязь на окнах… Вместо стульев лавки – не эстетично, зато дешево надежно и практично. Посетителей, любителей посидеть в горелой атмосфере, всего трое. От старика, в полудреме зависшего над глиняной кружкой, доносится уютное наслаждение ее теплом. За другим столом задумчиво ковыряющий в зубах матросик источает холодную скуку. А через проход от него молодой парнишка активно работает ложкой, сведя эмоции к торопливости. Просто идиллия затрапезной закусочной. Прям Макдональдс местного разлива. То есть весьма неплохое место для того, чтоб перекантоваться. Приведу сюда Йискырзу, и здесь уже будем решать, что делать дальше.
«Свободная касса» нарочито громко прочистила горло, привлекая мое внимание, и когда я повернулась, вопросительно подняла брови.
Что ж теперь очередь за мной. Либо сразу пойти за подругой, либо попробовать наладить контакт. Второе звучит несколько интересней.
Решительно подойдя к стойке, я выкладываю столбиком свое богатство: все пять монет. Вот самое время потребовать три корочки хлеба. Но не поймет же, вражина. Толстое нечто вздыхает и достает из-под прилавка миску с подгорелыми пирожками. Небольшая заминка в раздумьях и мне протягивают три верхних пирожка. Вдох эмоций… Абсолютно наплевательское отношение, но цена честная. Вот только руки протягивающие пирожки… Здоровые ногти, украшенные черной полоской грязи, нанесли чувствительную рану аппетиту. Правда, у меня у самой пальчики чистотой не блещут, но получать в нагрузку еще кусок грязищи. Звиняйте, не надо. Однако желудок так жалобно просит, что приходится заключать «мировое соглашение» со своей брезгливостью: она не встает мне поперек горла, а я… своими руками беру три других пирожка из миски. Нечто безэмоционально возвращает свой выбор обратно и сгребает мое богатство, переходя в режим «свободная касса». Значит, пора возвращаться к кукующей на «пляже» Йискырзу.
Выход из помещения в солнечное утро прибавил радости и аппетиту, заставив первоначальное решение донести всю добычу «домой» сдать свои позиции. Один из пирожков ведь однозначно мой…
Сладковатая рыбная начинка с привкусом горелого обескураживала. Вроде непротивно, но повторять ощущения не хотелось. С другой стороны и выкидывать жалко. Особенно после многодневной прогулки, подчеркнувшей ценность любой еды. Главное, чтоб организм справлялся без последствий. А он, продемонстрировав отсутствие моментального отторжения, замер, не требуя настойчиво добавки. Так что последнее слово оставалось за желудком, который не торопился высказать свое мнение, задумчиво переваривая полученный кусь. Мне тоже было о чем подумать, и пока ноги несли через грязную площадь обратно к Йискырзу, мысли пустились в абстрактный танец под названием «А дальше что?». Однако не долго, поскольку у сторожки я разглядела мощную мужскую фигуру. Причем буквально нависающую над моими подопечными. Я мгновенно перешла на бег, одновременно пытаясь убедить себя, что пока о проблемах речь не идет. Не верилось. Особенно не поверилось, когда заметила еще парочку восседающих в позе гопников на корточках. Так что испуганный вскрик «ЛенАа!» для меня неожиданностью не стал.
Повинуясь движению руки, недоеденный пирожок ушел в полет. Прочертив классическую параболу, он завершил свой путь чуть пониже спины пришлого товарища. Не больно, но обидно-отвлекающе. Обескураженный «гость» обернулся… Ну, что ж реакция на данный продукт питания у нас с ним совпадает. А вот оценка моего приближения, судя по его улыбочке на неожиданно смазливом личике и смеху зрителей, разнятся. Но это уже не мои проблемы. Подлетаю вплотную к красавчику, и коленом в источник его либидо. Общее настроение на площади резко меняет свой знак на противоположный.
За моей спиной плачущая Йискырзу с молчащим Тимкой на руках, впереди четверка молодых парней не в лучшем настроении. Сильные, молодые, ловкие, не умеющие работать в команде. Плюс самый сильный и самый злой, еще толком не оправился от моего удара. А еще есть моя чуйка и выучка.
Они бросаются скопом. Один получает пирожком в глаз. Отскок в сторону. Двое сталкиваются в попытке достать меня, четвертому весьма чувствительный пинок по коленке… Эх, спасибо сапожнику за ботиночки… подныриваю по руку и еще раз со всей дури по коленке. Враг валится на четвереньки. Кидаю последний пирожок, прыгаю на пальцы упавшего. Ближайший ко мне отклоняется, позволяя выпечке найти другую мишень… Хм… старую мишень: парень просто магнит для моих снарядов: теперь подбит правый глаз… Меня схватили за рукав. Перекручиваюсь, подныриваю… треск одежды… локтем в пах удерживающему, а потом рука взлетает к лицу оказавшегося передо мной чела, разбивая ему основанием ладони нос. Возвратным движением стараюсь пройтись ногтями по глазу, но лишь оцарапываю щеку. Задний, все еще удерживающий полуоторванный рукав, несмотря на боль, пытается меня обхватить. Резко откидывая голову, разбиваю ему лицо. Чуйка говорит, что он в отключке. Рукав оторван. Я свободна. Пропущенный удар по ребрам, чуть не сбивает с ног. Отскакиваю. Пинаю в челюсть парня с отдавленными пальцами, чтоб не поднимался. Лежащих запинывают… Гадство! К нам бегут еще двое! Схватили… удар, перехват, перевод и держи вывих! Ох… и это еще скользячкой… Отпрыгиваю, ухожу, блокирую, бью, ускоряюсь. Сознание уходит в инстинкты…
БУМ!
Глава XXXIII
Мозговая деятельность резко свелась к нулю. Я словно провалилась в плохо освещённую комнату, по которой метался из угла в угол… Эса… Я узнала его, несмотря на плащ, полностью скрывающий фигуру, на широкую окладистую бороду, закрывающую практически полностью лицо… Наверно потому что в момент своего появления очень четко расслышала:
– …Нет, ну что за гадина! Это не богиня, а просто первостатейная сволочь! И за каким надом она свалилась на мою голову! Всю жизнь изуродовала. Теперь вот за брата взялась!..
Я хотела возмутиться, но этот в плаще подлетел к двери, и, резко ее распахнув, рявкнул шепотом на вытянувшегося мужика в военной форме:
– Где там этот медицинский пень?!
От служивого пахнуло страхом, но голос остался твердым:
– При всем уважении, не могу знать.
– Так узнай!
– Не могу, оставить дверь без охраны.
– А ну тебя… – Эса выскочил из комнаты, – сам разберусь.
Я услышала звук убегающих шагов. Охранник посмотрел вслед начальству, потом на меня, за тем сместил взгляд чуть в сторону. Опять на меня. Сменил страх на недоумение и осторожно прикрыл дверь.
Глаза замерли на изящно выполненном дверном засове… Изящный, но совсем недекоративно игрушечный… Припомнив, какая я сволочь-гадина, подошла и задвинула его. На душе стало приятней.
Разворачиваюсь. Разглядываю, куда меня занесло неведомым ветром. Собственно разглядывать практически нечего. Комната, можно сказать, пуста. Застеленная сероватым бельем старомодная кровать с высокими темными деревянными спинками. Рядом стояли два выполненных в том же стиле и цвете стула, чей массивно-строгий вид солидно сообщал как об их надежности, так и о неприподъемности. Легкий, светлый переносной столик, «украшенный» бутылочками словно противопоставлял себя массивной компании. Создавалось ощущение случайности, неустроенности. Да еще окна без занавесок, как элемент неуютности… Похоже, в кровати кто-то лежит… подхожу ближе… Ха! Так это ж знакомый «первокурсник». Видимо почувствовав, что его разглядывают, лежащий раскрыл глаза, сфокусировался на моем лице и…
– Мама!
– Ну, с половой принадлежностью ты угадал.
– Спаси-и-и… – удар волной ужаса, – Э-э-сса! По-по-мо-о… – прямо цунами страха..
– Эй, ты чего?! – я просто обалдела от такой реакции.
Нулевой отзыв, бессвязная речь, Истерия в полном разгаре. А у меня в запасе только одно средство, правда, успешно опробованное на Йискырзу. Да и как-то дурной задор драки в крови вовсю гулял…
В пустом помещении пощечина прозвучала очень громко.
– Ой! – парень вменяемо распахнул глаза, – Это что?
– Непатентованное немедикаментозное вмешательство, – пробурчала я, тряся ушибленной рукой. Челюсть у парниши как из камня вырезана.
Тут чуйка подсказала, что меня узнали, опознали и собрались по новой бояться.
– Э, нет, – громко заговорила я, – так не честно. Слышишь? – и для верности тряхнула парнишку за руку, – Сначала ты объяснишь, чего боишься.
– Ва-ас…
– Ну, это наверно правильно… Но все же давай подробности, – я уселась на один из стульев, – Подробности. Только побыстрей, а то время поджимает…
– Я не хотел… Я думал… но пошел, но не хотел…
Несмотря на звуковую сумятицу, у меня забрезжило какое-то понимание:
– Постой, это ты что все еще трясешься из-за медведя?
– Кого? – сила его удивления сбила накручивающийся страх.
– Не важно. Я после нашего разговора исчезла, а ты следом полез…
– И за это тоже.
– …Так успокойся, ты просто попал под дружеский удар. Высунулся не вовремя вот и схлопотал непредназначающееся… – тут до меня докатилось понимание его слов, – Секундочку, а что был еще раз?
Парнишка кивнул:
– Вчера утром.
– Утром? – я мысленно прокатилась по воспоминаниям туда – обратно.
– Точнее, днем, – виновато поправил себя юнец, – я проснулся поздно…
– Ага, – много мудро констатировала я, пытаясь скрыть пробел в памяти. Как-то не зафиксировалось четко «утреннее» общение. Сейчас же иди, разбери, что там действительно происходило, а что неуемная фантазия дорисовала. Но вдаваться в такие детали, чего-то не хочется. Лучше другое уточнить:
– А чего хотел?
– Извиниться… И за Эсу попросить…
– Извиниться, значит.
– И за Эсу…
– Давай каждый сам за себя просить будет, – собеседник сглотнул и судорожно кивнул, – да расслабься ты, бедолага! Чего так дергаешься?
– Вы… меня… это… Можно просто убьете?
– Сдурел?!
– Пожалуйста! Умоляю! Богиня, сжальтесь! Просто казните!
У меня аж волосы на голове зашевелились от его слов. Впрочем, действительно зашевелились, поскольку ко мне вернулись мои змейки. Страх собеседника стал полнее, ярче и как бы многограннее.
– Да ты меня, что за зверя, какого держишь?
– Нет– нет! – а в глазах «Да!» причем огромное преогромное. И смотрит на мои волосы.
– Ясно, – я потянулась приласкать своих змеек, – значится так, настроение у меня сейчас, честно сказать, не очень доброжелательное, – парниша постарался вжаться в кровать, – но разрешить наши непонятки придется. Так что, давай прислушайся к словам… хм, богини. Внемли, так сказать.
Змейки одобрительно шипели и ластились к руке:
– Во-первых, обрати внимание: мы беседуем. Благожелательно беседуем. Причем не первый раз. Подчеркиваю: разумно, благожелательно и не первый раз. А неприятности с тобой случаются только когда… – я замялась, пытаясь подобрать слова. Но парнишка уже пришел к своим выводам:
– Когда лезу, куда не просят?
– Э… Ну, да, – я подхватила его мысль, – Потому что личное пространство надо уважать. И когда ты в него вторгаешься, даже по очень положительной причине, то должен понимать, что можешь попасть в абсолютно неправильное время. А под горячую руку может ой как много наслучаться-нажелаться.
– Просто в неправильное время, – несколько отстранено повторил «пациент». Укоренившийся в нем страх слегка сдал свои позиции.
Успех нужно было как-то закрепить:
– Вот! Главное верить.
– В вас?
Очень захотелось сказать «Да», но доходить до такой степени божественности стало как-то стыдно:
– В меня это слишком просто. Начни с себя. Ты должен верить в себя, – правильная мысль прозвучала как-то оторвано от жизни. Захотелось ее как-то обосновать. И, нащупывая логическую ниточку, я спросила:
– Вот ты хотел причинить мне вред?
– НЕТ! – он чуть из кровати не выпрыгнул от всплеска эмоций.
– Верю, – парнишка повалился обратно в подушки, явно испугавшись своего порыва, – вот в этом и суть, ты должен верить, что в силах продемонстрировать свои благие намерения, – кажется, моя логика хромала на обе ноги. Видимо, мне сильно настучали по голове. Завязывать надо как-то с поучениями.
За стеной послышались быстрые шаги. Дернулась дверь, но засов не подвел.
– Это как понимать? – донесся до нас гневно-озадаченный голос Эсы, – Что происходит?
Точно пора закругляться, а то по венам уже побежало раздражение одной бородатой личностью:
– Так что живи спокойно и делай то, что должно.
– То есть учиться?
– Какая женщина? – донесся новый вопрос Эсы, – Ты можешь толком доложить?
– Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал… хм, как требуют разумные боги.
– А почему три раза?
– Что за бред?! – слышится из-за двери, – в комнате оставался только мой брат.
– Это на самом деле три ипостаси обучения, которые человек должен осознать и понять сам, – отговорилась я псевдофилосовским рассуждением, – вот ты начал задавать вопросы. Это как первый этап…
– Да не было там никого!
Так это уже просто невозможно игнорировать! Все змейки уже дыбом! Интересно, а они сквозь твердые предметы пройти смогут? Быстро подскакиваю к двери и прислоняюсь головой к деревянной поверхности. В коридоре вскрик, а затем падение тела. Так, солдатик в отключке.
– Леэнка? – слышится удивленное из-за двери.
– Нет, гадина и первостатейная сволочь! Ой… – он погладил моих змеек… так нежно…
– А ну быстро открыла дверь! – а вот в голосе ни капли нежности, зато с трудом сдерживаемой ярости явный переизбыток.
– Сейчас, разбежался! – Ох, опять гладит…
В коридоре слышны шаги, сменяющиеся криками. По-моему, кто-то убегает, а кто-то уходит в аут.
– Уважаемый?.. – в голосе Эсы растерянность.
И меня окатывает водой.
Пожалуй, пора в реальность.
Глава XXXIV
Опять наступает утро. Опять холодное и сырое. Такое холодное, что дрожу всем телом. Подо мной хлюпает. Может было бы теплее, если бы выбралась из лужи. Но сил нет. Просто никаких сил нет. Поэтому продолжаю лежать на твердом холодном в луже… И бьюсь крупной дрожью…
Апф… Сволочи! Водой облили! Сил нет высказать все, что думаю о них… хоть глаза открою… Попробую открыть… Правый не открывается… А вот левый впустил немного света в мозг… Яркий луч прошелся по закоулкам сознания, вызывая боль в каждой клеточке. Лучше закрыть с трудом открытый глаз. Не помогает, голова дробится от боли на осколки.
О! Меня выдернули из лужи! Встряхнули… га-а-ды. Сейчас открою глаз, чтоб плюнуть в рожу и попасть.
Шум в ушах разделяется на фрагменты из нескольких журчащих голосов. Чуйка вбрякнула смесь эмоций от разных людей. Сознания от избытка информации сделало попытку смыться, но повторная встряска вернуло его с полдороги обратно. Все же какие сволочи!
Приоткрытый глаз фокусируется на усатой физиономии… Злой, потной и весьма драной, словно товарищ подрался с большой дикой кошкой. Возможно, даже со мной. На моей недельно-неманикюреной лапке коготки любой кошке на зависть. И с каждой встряской кровавые борозды на его фэйсе отзываются теплом в душе. Так ему! Сейчас еще плюну…
Слюна не собирается… Зато – сознание омывает радостной волной – все зубы целы! Ладно, пока не буду плеваться. Меня опускают. И не в лужу! Впрочем, на мне столько воды, что почти без разницы. Но все равно радует. Надо мной возвышаются четверо в сине-серой униформе. Один командует, трое вытянувшись выслушивают. Старший отходит, а меня подхватывают под руки. С одной стороны мужик с разбитой губой, другой с подбитым глазом. Поцарапанный мрачно наблюдает, как меня водружают на ноги… которые имеют жесткость разваренной вермишели.
Так что не стоИтся, зато отлично падается. Но не дают. Опять подхватывают. Короткое обсуждение и поцарапанный подхватывает меня за ноги.
Несут… Укачивает… Ругаются… Кладут… Опять ругаются… Опять несут… опять кладут… Везут… Опять укачивает… Нет, в бессознанке как-то легче.
***
Меня мутит, штормит и корежит. Перед глазами плывет, и окружающее пространство не фиксируется. Сознание гуляет по зыбкой грани реальности, направляя все усилия на поиск возможности прикорнуть. А меня то волокут, то тащат, то грузят, то сгружают… обращаются как с не очень ценным багажом.
Кто-то в голубом вливает мне в рот горечь несусветную, от которой вздрагивает мозг. Реакция выплюнуть подавлена извне: зажали, гады, нос и рот, заставляя проглотить мерзость… Погань пошла по пищеводу в желудок, а мое сопротивление давят и вливают приторную сладость… Теперь не надо заставлять глотать, но дело все равно на самотек не оставляют. Лечитель-мучитель наконец отходит, давая возможность отдышаться.
Из дремы выхватывает чей-то невежливый рывок за руку. Меня вздергивают на ноги, прежде чем глаза… глаз открылся. И удивительное дело, я устояла. Пальцы полицая моментально охватили локоть подобно мощным кандалам. Не давая полностью осознать себя во времени и пространстве, конвоир вывел мое тело в коридор. Мозги значительно отставали, несмотря на наш неспешный шаг. Держали меня крепко, практически полностью нивелируя мои непроизвольные покачивания из стороны в сторону. Путешествие даже по больным и предвзятым понятиям, было недолгим. Еще одна дверь и я оказываюсь в комнате, где поджидает знакомое трио: расцарапанный, подбитоглазый и разбитогубый, в компании еще двух полицаев и неудобного жесткого стула для меня любимой.
Вбрасывание побитой девицы в допросный оборот состоялось, и полицейские ловко перепасовывая меня друг другу, низвергли водопад вопросов. Я же ушла в "глухую несознанку", тупо перечисляя десяток выученных в дороге слов. Постепенно абсурдность ситуации стала доходить до допрашивающих.
Оцарапанный, не веря в такие скромные лингвистические рамки, развил бурную деятельность, пытаясь подловить на знании языка. Возможно, даже не одного. Он то кричал, то уговаривал, то угрожал, то проникновенно шептал на ухо. От него разило ненавистью и желанием унизить, однако ни то, ни другое не способствовало улучшению моих разговорных навыков.
А мне было муторно и холодно. Причем огромную роль в последнем играл оказавшийся цельнометаллическим, стул. Он буквально вымораживал меня через точки соприкосновения. Стараясь отвлечься от замерзания, я попыталась сосредоточить внимание на разглядывании униформы собравшийся честной компании. Отметила интересный оттенок серо-голубого, проскользила взглядом по темно-зеленой окантовке воротника и трапециевидных клапанов карманов, признавая, что она придает одежде спокойную солидность…
Холод не уменьшился, зато допросное шоу стало изрядно надоедать, о чем я и рассказала громко и с выражением на чистом русском экспрессивном, не сильно углубляясь в характеристику мозгов допрашивающего. Его опешившая физиономия вдохновила меня на небольшой перевод: легко, но звучно постучав костяшками пальцев по своему стулу, я так же постучала себя по лбу, озвучивая действие словами «тук-тук», а затем показала пальцем на мучителя.
Моя речь мужику не понравилась. Ну, очень сильно не понравилась, что выразилось в сильно возросших децибелах. Не удержавшему смешок разбитогубому тоже досталось. Наверно правильно: они же как бы игроки одной команды. Да только общий настрой в комнате был отнюдь не на стороне расцарапанного крикуна. Видно достал он их всех изрядно, потому народ вдохновенно наслаждался его бешенством.
Я же сидела, обхватив себя за плечи, да мечтала о чем-нибудь сухом и теплом.
Идиотское беснование закончилось с приходом начальства. Причем высокий чин вошел по-тихой, прислушался, а потом рявкнул. Все как-то шустро завозились, вняв командному слову власти. Подбитоглазый в компании одного из непострадавших уселся заполнять бумаги. Другой «неповрежденный» вместе с разбитогубым, стали снимать с меня отпечатки пальцев. Побордовевший расцарапанный уселся в углу комнаты пыхтеть рассерженным паровозиком. «Отсидка» не уняла его гнев, поэтому, когда разбитогубый выводил меня из комнаты, он, выскочив следом в коридор, догнал нас в два шага и зашипел прямо в лицо не требующие перевода пожелания на дорожку. Моя нервная система, несмотря на расшатанное состояние, с трудом сдерживалась, но ровно до того момента, пока не почувствовала грубую хватку козла в форме в весьма личных зонах…
Разбитогубый некрепко удерживает левое запястье, поэтому ухватываюсь за его штанину для устойчивости. Одновременно плевок в глаз врагу… Ну, куда попала не важно – главное, ошарашить. Резко отстраняясь, он вскидывает левую руку утереться… Реакция ожидаемая, да рука не та. Щека перекрыта, а я хотела влепить оплеуху по расцарапанной морде… Зато живот открыт. Но на качественный удар в солнечное сплетение элементарно не хватает сил. Получается толчок, который все же заставляет скотину сделать невольный шаг назад. Наши взгляды встретились, я вдохнула его удивление-злобу-разгорающуюся ярость и… перевела взгляд на ногти своей руки, подышала на них, напоказ отполировала об одежду и «внимательно» осмотрела полученный результат.
У мужика элементарно снесло крышу.
Полноценно уйти от удара не удавалось: мешал конвоир. Да и способность шустрость у меня была еще сильно занижена. С трудом уклонилась от летящего кулака. Перед носом возникло волосатое запястье… Меня переклинило…
***
Решение поддаться на уговоры и выпустить свою жертву из зубов, далось мне нелегко, поскольку сознание гуляло где-то далеко, оставив только жгучее желание «выкусить». Вполне возможно, что и выкусила бы, если бы не прихватила кость. Ее перегрызть мощи не хватало, но я не сдавалась.
Нас, в конце концов, растащили. Потом долго разбирались… Меня не спрашивали, ограничившись словами веселящегося от души разбитогубого конвоира. А я приходила в себя, сидя на «любимом» железном стуле.
Меня снова поконвоировали, но уже вдвоем. Два таких лучащихся радостным довольством солнышка, с упоением перебирающие события последнего получаса. Их благодушное настроение снисходило до терпимости к неспешному арестантскому шагу и даже более того: вдохновило одного из них на раздобычу настоящего чуда – потрепанного кресла… точнее, стула на колесиках
Правда,руки мне на всякий случай завели назад и привязали к ножкам. Я почувствовала себя блюдом на сервировочном столике, но, право слово, это такие мелочи по сравнению с возможностью закрыть глаза и отключиться хотя бы на пару минут.
