Горизонтальная война. Снимая маски

Глава 7

Утро понедельника началось с пробки и новостей. После сообщения о взрыве на Фукусиме и жертвах я дёрнулась и спешно переключила волну.

– Ты чего?

– …сегодня утром был обнаружен труп финансового директора холдинга «Мерис». Тело Николая Петровича Разумовского нашла домработница. Дело взял под свой личный контроль министр…

Я дёрнула руль вправо и едва не столкнулась с грузовиком.

– Эй, полегче! Что ты, чёрт возьми, делаешь?! Я на тот свет не тороплюсь!

– Петрович. Мёртв. – Я повернулась к Никите и распахнула глаза. – Это же не правда, да? Мне ведь послышалось…

– Разумовский, – нахмурился Никита. – Что происходит в твоей компании? Я могу помочь?

Я выключила двигатель и уронила голову на руль.

– Николай Петрович хотел помочь мне с расследованием смерти отца. А ещё он должен был привезти сегодня документы по одному из подразделений, в работе которого участвует Глеб Домогаров.

– Ты же не хочешь сказать, что он мог…

– Вылезай. – Я завела двигатель и открыла дверь с его стороны.

– Мелания, давай поговорим, я же вижу, что тебе плохо. Нельзя в таком состоянии вести машину.

– Вылезай! – рявкнула я и осеклась. – Прости, Ник. Мне надо срочно в офис, кто знает, что ещё сегодня случится, а я на грани. Просто в голове не укладывается вся информация. Мне же ещё совет успокаивать придётся. Наверняка они уже едут.

– После смерти отца ты ведёшь себя странно, – обиделся он, не спеша покидать салон. – Ты не Всевышний, Мелания, ты просто женщина. Маленькая, хрупкая женщина, у которой слишком много власти. Многие мужчины не любят таких, как ты. Позволь мне помочь. Я волнуюсь.

– Знаю. Прости. Сегодня я заберу Лизавету сама.

– Ладно, – наконец сдался он. – Я позвоню. Будь осторожна.

Ник коснулся моих губ холодными пальцами и заглянул в глаза.

– Если мне покажется, что ты не в порядке, я приеду. Поняла?

– Поняла.

Долгий поцелуй не смог избавить меня от плохого предчувствия. Вместо того, чтобы насладиться его вкусом, я нетерпеливо отсчитывала секунды. Мне нужно было как можно скорей попасть в офис. Всё шло к тому, что на меня и на «Мерис» открыли охоту.

– Всё-таки, я не хочу тебя оставлять.

– Ник, пожалуйста, – взвыла я. – Я уже большая девочка. Если так волнуешься, можем встретиться в обед, раньше не смогу.

– Хорошо, – после некоторой заминки ответил он, чем несколько озадачил. – Я позвоню. Мелания найди для меня время. Нам обязательно нужно поговорить.

Какая странная реакция, вскользь подумала я.

– Ладно. Встретимся в Небе в два.

Ещё раз чмокнув его в щёку, я дождалась пока салон машины опустеет и, взвизгнув шинами, помчалась в офис.

Петрович мёртв. Скорей всего его убили ещё вчера, и поэтому его не было на поминках.

– Дура! – скрипнула я зубами.

Он бы никогда не пропустил похороны лучшего друга.

Я осталась одна.

Кто следующий?

Добравшись до работы только через полтора часа, я припарковалась и пролетела сквозь вертушку на входе. Остановилась только перед стойкой охраны.

– Мне нужен Иннокентий Васильевич. Пусть немедленно зайдёт ко мне. – Смерив охранника взглядом, я нахмурилась. – Не помню, чтобы вы у нас раньше работали. Новенький?

Это человек Глеба?

Кажется, у меня паранойя развивается.

– Меня зовут Абдаллах, мэм. – Мужчина поднялся и неуклюже улыбнулся. – Я работаю вторую неделю.

– Абдаллах, меня зовут Мелания Сергеевна. Я генеральный директор. Вы подписывали внутренний устав?

– Нет ещё, мэм, сегодня должен.

– Абдаллах, я понимаю, что ваш внешний вид – это отражение устоев общества, в котором вы выросли, но будьте любезны сбрить бороду. Посетители могут испугаться. Где Дмитрий? Вы знаете Дмитрия?

– Если вы о том высоком мужчине с учебником, то он с сегодняшнего дня в отпуске, мэм.

Отпуск? Почему отпуск? Он мне не говорил.

Ах, да. Точно. Отпуск.

Как же не вовремя.

Выдавила улыбку, чтобы не показаться нервным истериком и пошла к лифтам.

О чём только Меркулов думает?! Почему он отпустил важного свидетеля в то время, как идёт расследование?

Нажав кнопку вызова, я прислонилась к противоположной стене, снимая шарф и поправляя причёску. Из-за нервного возбуждения руки ходили ходуном. В животе свернулся тугой узел из паники и страха, что жизнь меня вот-вот раздавит. Погребёт под обломками разрушенной карьеры и конвульсирующего холдинга.

Без потерь это болото не очистить.

Сигнал подъехавшей кабины ненадолго вывел из размышлений о превратностях судьбы. Не глядя зашла внутрь и нажала этаж отца. Если уж всё дерьмо так или иначе решило вырваться наружу, то мне нужно хоть что-то, что может спасти меня и Лизу от посягательств Домогарова и матери. Мне нужно было завещание отца.

Я знала, что часть акций он завещал мне.

В последний момент между дверей просунулась мужская рука и задержала лифт.

Кто там ещё? Кроме меня в холле никого не было.

– Доброе утро, Мелания.

Вздрогнув, я повернулась.

– Что тебе нужно?!

– Поговорить. Пожалуйста, не создавай лишних проблем ни себе, ни мне. Будь послушной девочкой.

– Мы уже всё обсудили, – хрипло ответила я, вжимаясь в стенку.

– Надеюсь, ты не станешь отрицать, что обстоятельства изменились, а потому, нам надо очень, очень много всего обсудить. Например, на какой день и час назначить свадьбу. Как считаешь, июль подходящий месяц? Надо выдержать траур, знаю. Но это та-а-ак долго. Может, мы по-быстрому распишемся, а для всех остальных разыграем представление летом?

– Ты же несерьёзно…

Я проглотила вязкий комок. Стало страшно. Он говорил без тени сомнения. Всё, буквально всё, выглядело так, будто мы обычная молодая пара на пороге семейной жизни. Это-то и пугало.

Глеб стоял напротив, не делая никаких движений, и всё же мне не хватало воздуха. Его присутствие давило ещё больше, чем брата. Глеб был квинтэссенцией всего порочного, что я могла только представить. Он никогда не отступал, не прятался и не отдавал то, что считал своим.

И сейчас этим чем-то была я.

Тем временем лифт нёсся ввысь, мерно отсчитывая этажи. Когда над головой вспыхнула цифра семь, стальная коробка замерла и двери плавно разъехались в стороны. Длинный коридор в конце которого располагался кабинет отца, был пуст, секретарши не было. Вообще никого не было. Будто вымерли все. Ужасное ощущение.

– Я вызову охрану, – предупредила я, выйдя последней.

– Опрометчиво, моя сладкая. – Домогаров растянул губы в холодной улыбке и приглашающе взмахнул рукой. – Не мне тебя учить, но всё же, ты совсем о ней не волнуешься?

– Волнуюсь о ком? – голова закружилась, и я ухватилась за стенку.

– О нашей дочери, разумеется. Ты не думала, что станет с девочкой, если ты исчезнешь? Ника я в расчёт не беру, хоть он и брат моей подчинённой. Это отродье быстро выпадет из её памяти. Всё-таки ребёнок.

Он знает о родстве Ника и Марины. Знает. Ну да. Глупо было рассчитывать на его неосведомлённость. Глеб, он везде Глеб. Как таракан.

– Молчишь? – рассмеялся гад. – Значит, ты в курсе того, что Мариночка моя правая рука, а раз её братишка рядом с тобой…

– Нет.

– Что нет? – Глеб обернулся и ухватил меня за руку, таща к кабинету.

– Я верю ему. Верю, что это не ты спровоцировал наши отношения.

– Ну да. – Домогаров вскинул подбородок и осклабился. – Не в моих правилах делиться игрушками.

Шаги гулко разносились по длинной кишке коридора. Серые плиты стен давили, редкие лучи солнца разливались по окнам светло-жёлтыми кляксами. Он пропустил меня вперёд, отстав всего на полшага. Руки давно мелко тряслись, а под тонкой кружевной блузкой стекал холодный пот. Дыхание замирало, в горле встал противный комок. Уже на подходе к кабинету в мой локоть впились ледяные пальцы.

– Сначала удостоверимся, что никто не сможет нас подслушать, – Глеб осторожно открыл дверь и вошёл внутрь, ведя меня на буксире и не ослабляя болезненный хват.

– Что тебе нужно? – снова повторила я вопрос, стараясь, чтобы голос не выдал страха, опутавшего меня липкими сетями.

– Поговорить.

Глеб захлопнул дверь и бросил меня в кресло.

– Сиди тихо, пока я буду проверять.

Он же на всю голову больной. Я мрачно следила за тем, как он проверяет мебель, телефон и ксерокс с помощью детектора. Добравшись до сейфа, Глеб помолчал и выдохнул.

– Ну вот, не так уж и сложно.

Кабинет остался в том же виде, в каком я оставила его в пятницу. Глеб упал в директорское кресло и небрежно сдвинул бумаги на край стола. Он явно чувствовал себя хозяином положения даже здесь, в чужой компании.

– Итак. – Домогаров сцепил руки в замок и откинулся на спинку. – Твой отец мёртв.

Я вздрогнула и прикусила губу, заставляя себя молчать.

– Молчишь? Ну ладно, если тебе так удобнее. – Он пожал плечами и гадко усмехнулся. – Твой отец мёртв. Разумовский тоже. Ты осталась одна и тебе нужна защита.

– Тебя беспокоит лишь собственная безопасность, – выдавила я. – Я в курсе тайного подразделения и продажи оружия. Тебе так просто это с рук не сойдёт. Я собираюсь его распустить, поэтому на сегодняшнем собрании подниму этот вопрос.

– Ну надо же. – Глеб будто и не слышал моей угрозы. – А ты решила зубки показать даже сейчас. Глупо, Мелания. Очень глупо. Как моя будущая жена ты обязана хранить верность моим принципам. Над этим стоит поработать, – глубокомысленно заключил он и нахмурился.

– Я не выйду за тебя!

Пальцы сжались на подлокотниках. Меня всю трясло от ярости.

– Это не обсуждается. Я пришёл выразить тебе соболезнования в связи с кончиной отца и крёстного. Ты потеряла обоих своих защитников. Это надо отпраздновать, как считаешь?

Его сумасшедшая улыбка выбила из лёгких воздух. Я потянулась к пепельнице, что стояла на краю кофейного столика и со всей силы швырнула её. Он даже не уклонился.

Хрусталь разбился о стену. Тонкий, острый кусок рассёк кожу под левым глазом Глеба. Он стёр алое пятно и облизнул палец.

– Не люблю тех, кто не слушается. Женщину красит послушание, а не истерика. Я заеду за тобой в шесть, будь готова. Лизу на время заберёт Мария.

– Нет! – вскрикнула я. – Не смей распоряжаться моей дочкой, как вещью!

– Я ещё думаю, что делать с этим ребёнком, возможно, мы просто отправим её за границу. Не убивать же её, в самом деле.

Меня будто ледяной водой окатили. Смотря на обходившего стол мерзавца, я следила за его пальцами, которые скользили по столешнице. Он будто проверял, как хорошо выполняет свою работу уборщица. Каждое спокойное и размеренное движение было насквозь фальшивым.

– Это угроза?

– Ну что ты. – Глеб присел на корточки и погладил мой подбородок.

– Тогда что?

– Разговор. – Он поднялся и поцеловал меня в макушку. – Между двумя влюблёнными. Ведь муж и жена должны разговаривать.

Волосы на затылке зашевелились.

– Я никогда не стану твоей, – процедила я в пол. – Никогда. Я тебя ненавижу. Ненавижу так сильно, что готова убить собственными руками. Ни ты, ни моя чокнутая мать не получите того, что хотите. Никогда. Я лучше сдохну, Глеб. Ты просто чудовище. Убирайся отсюда, пока я охрану не вызвала.

Его лицо превратилось в маску. Он ещё некоторое время молча сверлил меня взглядом, но услышав голоса со стороны коридора отмер.

– Ты пожалеешь о своих словах, Мелания, но будет поздно.

– Я каждую секунду своей жизни жалею о том, что произошло. Будь на то моя воля, я бы лучше со скалы спрыгнула, чем с тобой пошла.

Сцепив зубы, он схватил меня за блузку, оторвав несколько пуговиц, и поднял на ноги. Послышался треск ткани.

– Ты будешь моей. И ты не умрёшь.

Голоса звучали всё ближе, Люда и Меркулов обсуждали последние новости и смерть двух директоров. Глеб разжал пальцы и стремительно вышел, оставляя после себя запах страха и смерти. Ха… Едва его спина скрылась за дверью, мои ноги потеряли опору и некрасиво разъехались в стороны.

Когда я получу наследство, то смогу на правах держателя акций распоряжаться имуществом «Мерис». Я смогу избавиться от них всех.

С трудом собрав себя в кучу, я дошла до сейфа и набрала код. Потом обернулась на дверь и быстро распахнула дверцу.

Пусто.

– Нет… Только не это. Где всё? Где эти чёртовы бумаги?!

В груди закололо. Я тяжело оперлась на стену и прижала ладонь к глазам. Надо успокоиться. Наверняка отец просто переложил все документы в другое место.

Слабое утешение.

Я кинулась ко второму сейфу и едва попала по кнопкам.

Деньги, текущие договоры, несколько бумаг по обязательствам, и всё.

– Где же… Где же ты, чёрт возьми?!

– Мелания Сергеевна! С вами всё в порядке?

Я пропустила момент, когда Люда и Меркулов вошли. Скользнув по секретарше невидящим взглядом, впилась в начальника охраны.

– Иннокентий Васильевич, – голос дрожал, но я всё равно продолжила: – К-кто, кто здесь был?

– Только что? Глеб Домогаров.

– Нет. – Я захлопнула сейф. – На выходных, кто здесь был на выходных? Кто?! – рявкнула я.

– Что-то случилось? – Рука Меркулова, лежащая на ремне, дёрнулась в сторону рации.

– Уволю. Всех уволю. – Я тяжело опустилась на стул и сжала голову руками. – Здесь творится чёрт знает, что. Никому нельзя верить.

Люда ахнула и зажала рот ладошками.

– Найдите того, кто это сделал, – обессиленно прошептала я. – Вы начальник охраны, так найдите!

– Найти кого? – осторожно спросил Меркулов.

– Вора.

– Люда, оставь нас, – строго сказал он.

– Н-но соболезнования… Простите.

Дверь кабинета хлопнула, и я подняла голову. Глаза застилала пелена слёз. Показывать слабость перед подчинёнными было не в моих правилах, но и сдерживаться сил не осталось.

– Мелания Сергеевна, офис был закрыт все выходные, – напомнил он и с профессиональной цепкостью прошёлся по мне, задержав взгляд на порванной блузке.

В светло-серых глазах Иннокентия Васильевича читался вопрос, но он предпочёл его не озвучивать. Я же запахнула полы порванной ткани и вскинула голову.

– Покажите мне записи с камер, я хочу сама всё отсмотреть. Человек, который здесь был, не только смог вскрыть сейф, но и ушёл, не оставив следов. Я ничего не заметила.

– Что именно украли?

– Документы.

– Мелания Сергеевна, у вас сейчас непростое время. Возможно, вы просто забыли, куда их убрали?

– Я похожа на идиотку? – вскипела я. – Украли завещание и уставные документы, а также договоры по нескольким подразделениям!

– Вызову полицию. – Меркулов вытащил телефон и нажал кнопку.

– Нет! Ещё не хватало сплетен и журналистов. Мы сами найдём вора, а уж потом сдадим его органам. Мне нужны документы. Вы всё поняли?

– Так точно.

Удостоверившись, что простенький кнопочный телефон нырнул в карман, я вызвала секретаршу. Когда она вошла, Меркулов заторопился на выход.

– Задержитесь, Иннокентий Васильевич, – мрачно потребовала я. – Людмила, снимите платок немедленно, вы работаете в головном офисе крупнейшего холдинга России, а не на Востоке. Вы лицо компании. Что о нас подумают партнёры?!

– Так траур, Мелания Сергеевна, – побледнев, ответила девушка, и сделала неуклюжий шажок в сторону Меркулова.

– На работе не бывает траура, и вы не вдова, – отрезала я. – Наших клиентов и партнёров не должны волновать внутренние проблемы компании и чья-то смерть. Мы все должны работать в прежнем режиме, это понятно? – строго спросила я.

– Д-да, – глаза секретарши наполнились слезами. – Простите, я просто… простите.

– Мне нужны все рабочие планы отца и Разумовского, график встреч, вся деловая переписка. Оповести весь совет о скоропостижной смерти генерального и финансового директоров, подготовь конференц-зал… – Я постучала ногтем по лакированной поверхности стола и кивнула. – Скажем, сегодня в два. Потом вспомнив об обещании, вздохнула. – Нет. Пожалуй, завтра в двенадцать будет удобно всем.

– Хорошо, госпожа директор. – Всхлипнув, Люда открыла дверь и задержалась, буквально на долю секунды, но мне этого хватило, чтобы заметить поджатые губы и наморщенный лоб.

Неодобрение?

Что же, чтобы выжить, мне придётся стать жёстче, а может и злее. В борьбе с врагами все средства хороши.

Когда дверь тихо закрылась, и шаги секретарши стихли вдали, я отошла к окну:

– Иннокентий Васильевич, что вам известно о Люде и её отношениях с моим отцом?

– Я ничего об этом не знаю, – отвернулся в сторону Меркулов.

И будь я проклята, если он мне не врёт. Сколько ещё мне нужно узнать секретов, сколько змеиных гнёзд разворошить, прежде, чем я смогу нормально вздохнуть?

– Ваша падчерица на похоронах была весьма красноречива в своём горе, – едко заметила я. – Так не убиваются по собственному боссу. Поэтому я спрошу вас ещё раз: что вам известно об отношениях Людмилы с моим отцом?

В отражении были видны его бегающие глаза и пальцы, нервно теребившие воротник формы.

– Они встречались некоторое время, – наконец, признался Иннокентий.

– Сколько?

– Чуть больше года.

– То есть, с самого начала, – процедила я, не поворачиваясь. – А она весьма цепкая особа.

– Люда не такая, Мелания Сергеевна. Она чистый и добрый ребёнок. Неужели вам неизвестно, что такое любовь? Ну, влюбилась, что уж теперь, казнить её? Ведь и отец ваш её…

– Даже не заикайтесь об этом.

– Что вы намерены делать?

– Люди алчные. – Я вскинула подбородок и позволила слезам течь свободно. – Им всегда всего мало. Вы пришли к нам после службы, без гроша за душой и хоть какого-то видения своего будущего. Отец не только помог вам с работой, но и доверил свою жизнь. Вы не справились, Иннокентий Васильевич. – Я повернулась и печально улыбнулась. – Отца убили в вашем присутствии, важнейшие для моей семьи документы украли из-под вашего носа. Ваша дочь крутила шашни с моим отцом с начала трудоустройства, а теперь он мёртв. Так скажите мне, Иннокентий Васильевич, почему я должна вам верить?

Меркулов выглядел так, будто я только что сообщила ему о смерти родного человека. Весь лоск и блеск разом ушли. На посеревшем лице читались усталость и боль от разочарования. Во мне.

– Если вы считаете меня виновным в его смерти, то я ничего не могу с этим поделать, – глухо ответил он и мне стало стыдно.

Меркулов работал здесь ещё до моего прихода. Он всегда защищал отца, и я об этом знала. И всё же сделала ему больно.

– Мелания Сергеевна, если вам станет легче, я уволюсь после того, как расследование будет закончено. Но прошу вас не причинять вред Люде. Она ещё ребёнок. Своими неосторожными словами вы можете испортить ей всю жизнь.

– Смею напомнить, мы одного возраста, – язвительно фыркнула я.

Патетика его слов лишь взбесила. Такое ощущение, что здесь я монстр, а не те, кто меня окружают.

– Люда не такая, как вы.

Как хлыстом по спине.

– Свободны. Я жду отчёт в ближайшее время.

Чеканя шаг, Меркулов прошёл к двери и завис.

Что ещё?

– Ваш отец любил Люду. По-настоящему, и был счастлив весь последний год. Только этим она заслужила снисхождения.

– Это не вам решать.

Я села в директорское кресло, хотя первым порывом было протереть его дезинфицирующей салфеткой, покрутилась и включила компьютер:

– Что-то ещё, Иннокентий Васильевич? У вас есть какие-то сведения? Подозрения? Вы знаете, кто преступник? Нет? Тогда почему я вас всё ещё вижу?

– Примите мои соболезнования.

Дверь тихо закрылась.

Оставшись в одиночестве, я несколько минут бездумно смотрела на кипу бумаг и фотографию на столе отца.

– Старый дурак! О чём ты только думал, вовлекая девчонку в свои игры! – крикнула в сердцах и смахнула стеклянную рамку на пол. – Ты мне не наследство оставил, а трясину, которая того гляди и утащит на дно. Связался с ней, чтобы потешить собственное самолюбие, а мне теперь что прикажешь делать?! Простить? Принять? Как мне спасти её от матери?!

Выдохнувшись, я натянула пальцами волосы и сосчитала до десяти. Истерика не поможет. Только холодная голова и голый расчёт. Мать наверняка знала об их интрижке. Она же не успокоится, пока не сведёт дурёху с ума.

Пальцы нащупали кнопку телефона. Утопив пластмассовый кружок в корпус, я дождалась тихого «Да» и прошипела:

– В мой кабинет. Быстро!

Люда появилась через три минуты. Ровно столько потребовалось ей, чтобы открыть соседнюю дверь и доползти до отцовского кабинета. Сквозь матовое стекло я видела, как она нерешительно мнётся, но не утруждала себя тем, чтобы поторопить или подбодрить. Любовница отца, надо же. Да меня наизнанку выворачивало от мысли, что отец позволил себе шашни на работе.

– Можно? – Стукнув несколько раз, Люда всё же открыла дверь и просунула голову внутрь, всё ещё страшась переступить порог.

– Садись. – Я кивнула на стул, на котором недавно сидела сама, и нервно стукнула ручкой по столу.

Платок с головы она сняла, но вот это траурное выражение лица… бесит. Как будто она на самом деле что-то к нему чувствовала. Да что там может быть при такой разнице в возрасте и социальном статусе! Люда прошла мимо разбитой рамки, переступила через крошки стекла и села, смиренно сложив руки на коленях.

Бледная, едва дышащая от страха овечка. Да что она сможет противопоставить ЕЙ?!

– Как давно ты здесь работаешь? – начала я издалека.

– Второй год, Мелания Сергеевна, – прошелестела Люда.

Ей-богу, мне иногда кажется, что я гораздо старше, чем есть на самом деле. Ну почему все проблемы должна решать я? Чего проще было ноги не раздвигать?

– Как давно ты спишь… спала с отцом?

Поперхнувшись, она вылупила глаза и покраснела. И нечего так на меня смотреть. Сама виновата.

– Я задала вопрос.

– М-мелания Сергеевна, я… – она запнулась и замолчала, следя за движением ручки по бумажке, что попалась мне первой под руку. Кажется, это был договор.

– Я слушаю, Людмила.

– Полтора года, – всхлипнула она, вытирая глаза бумажным платочком.

– Совсем дура, да?

Так хотелось ей заехать, чтобы она, наконец, перестала таращиться своими коровьими глазами и начала думать головой. Вздрогнув, я сжала до боли ручку и продырявила нажатием бумагу, чиркнув по столу.

– Мелания Сергеевна, я… я правда не хотела, но ваш папа, он так ухаживал, он был таким хорошим, что я не смогла сопротивляться. Вы ведь женщина, должны понять, – расплакалась она.

– Женщина, а не потаскуха. – Я скорчила гримасу и отвернулась. – Я никогда не позволяю себе лезть в чужую постель. Неужели, ты надеялась получить его деньги? Или развести с матерью?

– Н-нет, никогда, – Люда отчаянно замотала головой. – Пожалуйста, Мелания Сергеевна, я бы никогда так не поступила с вами и Марией Александровной.

Она осунулась и сидела как мышка, всё время порываясь положить руку на живот. Заметив мой взгляд, Люда вздрогнула и поникла.

Да нет же.

– Ты беременна? – прошептала я в ужасе.

Она только кивнула.

– Т-ты… ты совсем дура, да?.. – Я ахнула и прижала ладонь ко рту. – Только не говори мне, что от… отца?

Новый кивок. Люда втянула голову в плечи и сидела не шелохнувшись. Так вот почему он доверил записку ей, он на самом деле… Кошмар.

– Какой срок? – Я вцепилась пальцами в стол и задержала дыхание.

– Третий месяц, – едва слышно прошептала она.

– Аборт. Делай аборт, ты поняла?!

– Н-нет! Не буду!

– Ты хочешь шантажировать нас?

– Я! Я не такая, как вы или Мария Александровна! – закричала она подскочив. – Это ребёнок Серёжи! Я ни за что не избавлюсь от него!

– И что? – Я нахмурилась. – Что ты намерена делать, Люда? Хочешь получить долю наследства? Рассорить нашу семью? Хочешь противостоять моей матери? Она же знает про вас, да? Я уверена, что уже знает.

– Не буду.

– Что не будешь?

– Я не буду шантажировать вас или Марию Александровну! Я просто хочу родить ребёнка от любимого человека! У вас же самой дочь, как вы можете говорить такие гадкие вещи?!

– У меня дочь, да. – Я кивнула и поджала губы. – Только теперь моя жизнь и жизнь моей дочери подчинены обстоятельствам, которые не все могут преодолеть, и ты в том числе. Отец, может, и был в тебя влюблён, но никогда бы не оставил мать. Он был слаб и предпочитал соглашаться.

– Не говорите так. Серёжа… он был самым замечательным, – всхлипнула Люда и всё-таки прижала руки к животу, словно защищала своё дитя. – Мне ничего от вас не нужно. Мы хотели уехать.

И тут меня накрыла истерика. Я смеялась сквозь слёзы и долбила ладонью по столу. Люда отскочила в сторону, смотря на меня как на сумасшедшую.