Горизонтальная война. Снимая маски

Глава 20

До дня Х, назначенного Виктором, это был первый и последний серьёзный разговор с глазу на глаз с Ромой. После того, как в дом вернулись Саша и Домогаров, Рома поднялся к себе, и больше я его в этот день не видела.

Думаю, здесь была и моя вина. Отчасти. Когда Виктор вошёл в кухню, Рома уже был в коридоре, но всё ещё в зоне досягаемости. При взгляде на расслабленное лицо новоиспечённого «родителя», я вспомнила его слова: «Мы получаем посильную помощь и прикрытие в случае разоблачения, а ты – меня». В этот момент все эмоции, какие ещё оставались, заменили досада и разочарование.

– Мелания, – начал Виктор, – вы поговорили?

– О, да. – Я кисло улыбнулась и съязвила: – Спасибо за секс из жалости.

– Что?

– Интересно. – Я постучала пальцем по верхней губе, будто размышляла. – Какой же он у него тогда по любви?

Саша охнула, Виктор закрыл рот, отчего он превратился в тонкую полоску и сощурил глаза.

– Следи за языком, Мелания. Даже если ты моя д…

– Дочь? – Я рассмеялась ему в лицо. – Побойтесь Бога, Виктор Алексеевич. Вы для меня чужой человек, меня вырастил Сергей Звягинцев, и только он может быть моим отцом. Сдача биоматериала ещё не повод…

Громкий хлопок от затрещины прервал мою речь. Прижав ладонь к горящей щеке, я сглотнула ком, подавила злые слёзы и улыбнулась:

– Я больше не сомневаюсь в кого пошёл Глеб. Это всё, Виктор Алексеевич, или мне подставить вторую щёку?

Не дождавшись ответа, я прошла мимо, задев его плечом. В коридоре никого не было, как и на лестнице, но сквозь перила я заметила знакомый силуэт у окна в гостиной.

Он всё слышал, вяло напомнила совесть.

Это к лучшему, уверенно ответила я, сжигая позади все пути к возвращению.

Разработанный Белоярцевыми и Домогаровым план гласил, что меня должны официально признать погибшей, иначе Марию из Парижа было не выкурить. Ставили на то, что она захочет своими глазами увидеть меня в гробу, чтобы больше не волноваться о том, что кто-то заберёт её драгоценную внучку. Меня во всей этой ситуации волновала только дочь. За возможность увидеть Лизу и обнять её я была готова на всё, даже на убийство своей личности.

В конце августа были устроены пышные похороны единственной дочери Звягинцевых, которую нашли замерзшей в лесу, после аварии. Чей труп был использован для фальсификации мне не сообщили, но Саша как-то сказала, что это была женщина с улицы. Фактически – бомжиха.

Мария прилетела с Лизой в Москву, как только об этом напечатали. Как же, проститься с любимой дочерью, промокнуть сухие глаза платком и скорчить гримасу скорби в ответ на соболезнования… Под чёрной вуалью я тихо давилась смехом, глядя на это представление. Пришлось пойти с Виктором в наглухо закрытом чёрном костюме и шляпке с плотной вуалью. Маскировка позволила скрыться, но всем было сказано, что я его новая пассия.

Лиза была бледной и тоненькой, как будто плохо питалась. Моя девочка. Видеть своего ребёнка и не иметь возможности его коснуться – самая тяжёлая пытка. Собрав всё мужество, я стояла позади Виктора и кусала губы, чтобы сдержать порыв и не кинуться к дочери.

Репортёры обнаглели до безобразия, пытаясь выяснить кто же я такая. После похорон меня то и дело дёргала какая-нибудь дамочка, чтобы высказать своё фи, сказать, что я чёртова приживалка, которая разбила такой крепкий брак. Пару раз с меня пытались содрать шляпку. Вроде бы нечаянно, но такие случайности надоели до зубовного скрежета.

Борис и Глеб приехали одними из первых. Держались рядом с отцом, но судя по виду Глеба, он был под чем-то. Мёртвые глаза, пустой взгляд и иногда потеря ориентации. В такие моменты его поддерживал Борис, у которого на лице было написано вселенское счастье. Не умеет он играть. Совсем не умеет. Это ж как он меня ненавидел, что даже у гроба не смог скрыть улыбку? По слухам, Борис внёс за брата залог больше миллиона рублей, чтобы того выпустили, пока длится следствие.

Поминки проходили в том же ресторане, где провожали отца. Думаю, Борис некоторое время ещё сомневался в моей личности, но когда ко мне подошёл Глеб – сомнения развеялись.

– Вы сегодня захватили умы гостей, даже несмотря на то, что мы на похоронах. – Его язык слегка заплетался, а взгляд шарил по моей фигуре. – Могу я узнать ваше имя?

– Аделина, – мягко ответила я, сдерживаясь, чтобы не врезать. – А вы старший или младший сын?

– Старший, меня зовут Глеб. У вас очень красивое имя. Редкое. – Он улыбнулся своей самой лучшей улыбкой и приобнял меня за плечи. – Знаете, нам всем было очень трудно смириться с её кончиной. В какой-то момент я даже подумал, что всё это, – он вскинул руку и рассмеялся, – лишь игра. Мне бы очень этого хотелось. Да. Но как оказалось… – Глеб судорожно вздохнул и с силой сжал моё плечо, – как оказалось, это всё-таки правда. Горькая, жестокая правда.

– Вы хотите сказать, что нашли способ убедиться?

Одному Богу известно сколько сил мне понадобилось, чтобы остаться в таком положении и не выдать себя дрожью. Ведь для того, чтобы убедить Марию, Виктору пришлось выложить немало денег за фальшивый генетический анализ. А для всех остальных был найден донор, которую гримировали несколько часов. Мы постарались учесть всё, и всё же…

– Есть только один способ убедиться в том, что она мертва, – осклабился Глеб.

– Какой?..

Но Глеб проигнорировал мой вопрос и резко отошёл в сторону. Я старалась не потерять его из виду, но он будто специально маячил перед самым носом.

Что он делает?!

Глеб быстрым, нетвёрдым шагом дошёл до Марии и присел перед Лизой на корточки. Потом так же быстро поцеловал дочь в щёку и бросил на меня победный взгляд.

Нет. Не трогай её! кричало всё внутри меня, но внешне я старалась оставаться спокойной. Пришлось даже вцепиться ногтями в запястье второй руки, чтобы не позволить себе лишних действий. Если я сейчас сорвусь, то весь наш план полетит к чертям, и я никогда не смогу вернуть дочь.

Маленький спектакль закончился так же быстро, как и начался. Не видя с моей стороны никакой реакции, Глеб поспешил отстраниться от Лизы и вернулся ко мне.

– Вы были близки с покойной? – Я с трудом перевела дыхание и заставила себя не смотреть на другой конец зала. – Витя говорил, что эта девушка была вашей близкой подругой. Примите мои соболезнования, очень тяжело терять близких людей. Я тоже в своё время хоронила.

– Витя… ах, да. Папа. Мелания… Мелания была мне очень близка. – Глеб слегка пошатнулся, но смог удержать равновесие и приблизился ко мне почти вплотную. – Эта женщина была мне очень дорога, но к сожалению, оказалась глупой, что и привело её к такому концу. А вы, должно быть очень искусны, раз отец решился на развод. – Глеб похабно хмыкнул и погладил мою спину.

Вот же, сволочь. Меня перекосило. Я почти месяц готовилась к этой встрече и репетировала, чтобы не дай бог себя не выдать и не скатиться в истерику. Курсы актёрского мастерства мне преподавал Рома. Он работал со мной день и ночь, чтобы добиться желаемого результата. Во многом мне помогало то, что во время занятий он использовал чёрный парик и синие линзы. А эта тварь как будто специально делала всё, чтобы сорвать нашу операцию и вынудить меня действовать.

– Боюсь, вас неправильно информировали. – Я аккуратно отстранилась и улыбнулась. – Мы с Витей встретились позже начала бракоразводного процесса.

– И где же?

– На одном из форумов, посвящённых проблемам современного бизнеса. Я переводчик.

– Даже так. Какая интересная женщина. – Его взгляд стал более осмысленным. – Я как раз ищу себе переводчицу. У меня очень хорошие условия работы, подумайте.

– Обязательно, а сейчас прошу меня извинить.

– Вы знаете, – остановил он моё бегство. – Эта встреча очень знаменательна в каком-то смысле.

– О чём вы?

– Ваше имя, – Глеб ухмыльнулся. – Оно очень подходит вашей будущей жизни, знаете ли.

Сердце глухо стукнулось где-то в районе горла. Он узнал? Да не может быть, эту маску мне накладывали добрых два часа. Голос? Но его я тоже тренировала, чтобы изменить интонацию и высоту. Походка, одежда? Что?!

– Я не понимаю вас, Глеб. – Я выдавила улыбку, ища глазами Виктора.

– У покойной. У неё тоже было весьма интересное имя. Прошу меня простить за задержку. – Он кивнул. – Вы хотели куда-то идти.

– Д-да. Всего хорошего, Глеб Викторович.

– И вам, прекраснейшая Аделина. И вам.

Найдя старшего Домогарова, я отвела его в сторонку и шепнула:

– Глеб что-то затевает.

– О чём ты? – Виктор Алексеевич, прошёлся взглядом по толпе.

– Он… в общем, мы с ним говорили, и он как-то странно выражался. Я больше не могу здесь находиться, Виктор Алексеевич. Мне уже дурно, да и кожа под этим слоем грима очень чешется.

– Я понял. – Он обхватил меня за талию и повёл на выход. – Мария только что отвела Лизу в машину. Они собираются уехать в отель.

– Что мне делать? Я хочу забрать дочь из лап этой ведьмы.

– Нельзя. Так мы привлечём лишнее внимание. – Домогаров ускорил шаг, поглядывая в сторону братьев, внимательно нас изучающих. – Подожди до Дня города. К этому времени всё будет готово и придут ответы на запросы.

Ах, точно. Я ведь рассказала Саше про разговор тёти Алисы и Марии. Что-то, что произошло в прошлом, послужило отправной точкой всех бед этой семьи. Виктор Алексеевич поднял свои связи в полиции и выяснил, что в начале восьмидесятых годов произошло зверское убийство двух молодых людей. Преступника так и не нашли, но цепочка связей и признание Марии помогли напасть на след. И вот теперь, Виктор собирал улики, чтобы разговорить Марию. За давностью преступления, её никто бы не стал судить, прошло больше двадцати пяти лет, но вот подорвать её невозмутимость, чтобы вывести на разговор об убийстве Белоярцевых вполне возможно.

– Хорошо. – Я улыбнулась, как если бы он мне сказал приятную вещь, и вышла к гардеробу.

– Ты верно устала, милая. – Виктор невесомо поцеловал меня в щёку и отстранился, принимая пальто из рук гардеробщицы. – Водитель отвезёт тебя.

– Спасибо. – Я кивнула и повернувшись к зеркалу, поправила платок на шее. В этот момент, мои глаза встретились с глазами Глеба. Он стоял в дверях зала и слушал наш разговор. – Жду тебя сегодня. – Я повернулась к Виктору Алексеевичу и поправив узел галстука, шепнула: – Сзади Глеб.

– Потерпи, – сказал он одними губами и поцеловал.

Поцелуй получился весьма целомудренным, без всяких пошлостей, но он уверил Глеба в том, что я здесь не как декорация. Хмыкнув, он махнул мне рукой и вернулся к гостям.

– Я надеюсь, что это была действительно вынужденная мера, – прошипела я Виктору на улице. – Иначе меня от вас тошнить будет.

– Ты действительно веришь, что я настолько испорчен. – Он вскинул светлые брови и нахмурился. – Это было сделано для того, чтобы Глебу не хватило ума сегодня искать с тобой встречи. Я видел, как он на тебя смотрел. Этот же взгляд у него был, когда он смотрел на Меланию. Боюсь, что Аделина станет его новой целью, тем более, что у нас с ним испортились отношения, и чтобы задеть меня и отомстить он вполне может использовать твой новый образ.

– Мстить? Но зачем?

– Лариса сказала ему, что ты моя дочь и что я собираюсь тебя признать.

– А вот этого не надо, – поёжилась я. – Не надо меня признавать. Не хватало ещё, чтобы Лиза пострадала от такого родства.

– Мы ещё поговорим об этом, – пообещал он, распахивая дверь машины. – Сегодня с тобой будут Рома и Саша.

Захлопнув дверь, я стянула шарф и сняла шляпку.

– Чуть не сдохла, – пожаловалась я Роме, который сегодня играл роль водителя. – Мария уже увезла Лизу?

– Да. Их номер оплачен на две недели. Не могу понять, почему она здесь задерживается. – Он вырулил на дорогу и убавил музыку. – По идее, её имущество продано, «Мерис» занимаются в рамках уголовного дела по продаже оружия, Меланию похоронили. Чего ей надо? Есть идеи?

– Идея есть, но довольно странная, если честно, – призналась я.

– Выкладывай.

– Когда я рассказывала Саше о разговоре Марии и отца, была упомянута Лариса Витальевна.

– И?

– Проблема в том, что усыновлены близнецы были всего за полтора года до моего рождения. Получается, что Виктор и Лариса поженились за полгода до встречи Виктора и Екатерины. Так?

– Допустим, – кивнул Рома, ещё не понимая к чему я клоню.

– Но как они познакомились? Виктор и Катя? Если она была ненавистной сводной сестрой Марии? Можно как-нибудь узнать, какие на самом деле отношения связывают Марию и Ларису? Я так поняла, что ваша мама и Лариса вместе учились и дружили. Даже были лучшими подругами. И Мария училась несколькими курсами младше, и у неё был ребёнок от вашего…

– Нашего?..

– От вашего отца.

– Чего?! – взревел Рома и резко взяв вправо, остановился у обочины. – Что за бред ты несёшь?!

– Не бред. Я слышала это, когда пряталась за дверью с Арсюшкой. Мария обвиняла тётю Алису в том, что та, узнав об измене, наняла двух парней и те изнасиловали её. Она потеряла ребёнка в ту же ночь, – я поёжилась, вновь вспоминая услышанное. – Упоминала какую-то записку, которую якобы ваша мама ей послала с просьбой о встрече в тот день. И что она хранит её… до сих пор… как дань памяти, – тихо закончила я.

– Кошмар, – он взъерошил волосы. – Я уже ни хрена не понимаю.

– Рома. – Я схватила его за плечо и дёрнула на себя. – Если Мария до сих пор хранит эту записку, то мы сможем доказать, что её писала не ваша мама, если сравним почерка!

– Но где её взять? Она же переехала в Париж.

– Ты не понимаешь, у неё с головой проблемы. А такие люди все значимые вещи всегда носят с собой. Если эта записка имеет для неё такое большое значение, то она может быть в отеле!

– И что это даст? – устало спросил он.

– Ты никак не можешь понять мою мысль, – азартно выпалила я. – Ведь Лариса была подругой вашей мамы! Она должна была быть на её стороне, понимаешь? Но как так получилось, что десять лет назад Лариса и тётя Алиса уже не общались, и маман Домогаровых везде таскалась с Марией? Надо выяснить, что их связывает. – Я нервно щёлкнула пальцами и откинулась на сиденье. – Здесь явно какая-то тайна.

– Я понял, Саша займётся. Ты мне лучше скажи, как прошли похороны, видела дочь? – Рома бросил взгляд в зеркало заднего вида и завёл машину, встраиваясь в поток.

– Видела. Она очень измождена, похудела, да и не скажешь, что отдыхала в Париже всё это время.

– Ну, она можно сказать мать потеряла. Отсюда и внешний вид, и тревожность.

– Да, но… мне показалось, что Мария не очень хорошо с ней ладит. Пока они виделись только по выходным и праздникам – всё было замечательно, но сейчас… они как будто чужие друг другу. И я очень хочу скрыть от Лизы всю эту грязь. Даже Виктора просила не признавать меня, чтобы не травмировать её.

– Не выйдет, – отрешённо сказал Рома смотря на дорогу.

– Это почему ещё?

– Он уже начал процесс. Восстанавливается твоё свидетельство о рождении, где матерью указана Катя, а отцом Виктор.

– Не может быть, – простонала я. – Но как так-то? Чёртов старикан! – Я ударила переднее сиденье кулаком и фыркнула. – Кто ему разрешил? Тем более, что он сразу же отдал меня в семью Звягинцевых, процесс усыновления был запущен, так что…

– Не хочу тебя расстраивать, но всё совсем не так.

– То есть?

– Думаю, он сам тебе сказал бы об этом. Когда ты родилась, Глеб и Борис уже были усыновлены официально, и о том, что твоя мать беременна, он узнал в последнюю очередь. Лариса Витальевна из старой, интеллигентной семьи, уходящей корнями в Царскую Россию. Связи её родителей были важны для начинающего бизнесмена. Это был брак по расчёту, если можно так выразиться. Да и тесть с тёщей многое ему дали, когда он официально усыновил детей Ларисы.

– А кто их отец, ты знаешь?

– Неа, – откликнулся Рома. – На момент знакомства с ней Виктора, Лариса уже была вдовой, и о первом муже в их семье не говорили. А как он познакомился с Катериной он обрисовал в общих чертах. Кажется, на каком-то празднике, Мария, тогда уже жена его друга Сергея Звягинцева познакомила его со своей сводной сестрой. Катя так-то хуже выглядела, чем Мария или Лариса, и чего она хотела этим добиться неизвестно. Но вот запала эта девушка в душу Виктору и всё тут. Влюбился, как мальчишка. Времени много с ней проводил, но в какой-то момент она сама его бросила, стала инициатором разрыва. А потом, он узнал, что она беременна, хотел разойтись с Ларисой и жениться на Кате, но та умерла во время родов. Вот так ты и осталась без матери.

– Но почему же он не забрал меня в свою семью, а отдал Звягинцевым? – обиженно спросила я.

– Как ты себе это представляешь? Он не мог принести новорождённую дочь к жене и сказать – вот, это мой ребёнок от любовницы. О том, что ты его дочь знали только Звягинцевы и сотрудники роддома, потому что он дежурил всю ночь перед род залом. Было всего два варианта: отказаться от тебя и отправить в Дом Ребёнка или забрать и отдать Звягинцевым. Сергей и Мария забирали тебя из роддома как родители. Чего им это стоило – другой вопрос.

– Зачем же папа это сделал? – схватилась я за голову.

– Мария не могла иметь детей и страдала, вот он и решил убить двух зайцев сразу – помочь другу, и дать жене то, что она хотела больше всего.

– Но как они смогли забрать меня? Им никто бы не отдал меня просто так, со слов.

– Вот это нам и надо выяснить. – Мы выехали за город и Рома увеличил скорость. – Тут тоже не всё понятно.

– Взятка?

– Возможно. Нужно будет спросить самого Виктора. Он обещал заехать завтра.

Глава 21

На следующий день Виктор приехал с новостями. После череды допросов и следственных экспериментов, охранник Дмитрий Копылов признался в умышленном убийстве генерального директора холдинга «Мерис», Сергея Звягинцева. На вопрос о мотиве он ответил нечто невразумительное. Да и к его состоянию у следователей были большие вопросы.

– Дима? – ахнула я. – Тот самый Дмитрий, что ушёл в отпуск во время расследования?

– Да.

– А мотив?!

– Непреодолимая ненависть. Нитробензол он якобы купил у неизвестного лица, который ему не представился.

– Какой бред! – возмутилась я. – Отец никогда не касался работы Меркулова и не следил за ротацией охраны!

– На данный момент лучшей версии у следствия нет, – ответил Рома, – Дмитрий был на посту в день смерти Сергея Владленовича. Предполагаю, что он шпион из «Штэрна».