Горизонтальная война. Снимая маски
– Если ты не закроешь рот, – прошипел он, – я тебе врежу. Последний раз повторяю – это не твоё дело. Всё, о чём ты должна думать – как найти доказательства виновности Звягинцевых.
Вина? Я вжалась в стену, чтобы не дай бог не выдать своего присутствия. О чём они говорят?
– Знаю, – ответила Марина. – Всё, что я нашла в компьютере Глеба на твоей флешке. Торговля оружием и финансовые махинации. Это всё. По убийству родителей ничего нет.
– Вот поэтому мне нужна Мелания. Она была там, понимаешь? Я видел, как она заходила в дом перед взрывом, но почему-то осталась жива. Значит её спасли, и это мог сделать только тот, кто был в ней заинтересован.
– Может, Глеб?
– Нет. Близнецов не было в городе, я проверял. Они вернулись из Швеции только через неделю. Пока я не выясню, что именно знает Мелания, она отсюда никуда не выйдет. Твоё дело за ней смотреть.
– Слушай, вот что ты будешь с ней делать после того, как всё закончишь? Не боишься, что она расскажет?
– Нет, – усмехнулся Роман. – У меня есть нечто, чего всем сердцем желает Мелания, ради этого она даже убьёт, я уверен.
– И что это?
Мне вот тоже интересно. Я сделала шажок, чтобы быть ближе и не пропустить ни единого слова.
– Способ вернуть себе дочь раз и навсегда, – победно ответил он. – Поверь мне, зная это, Мелания как миленькая сделает всё, что я ей скажу.
– Ты пугаешь меня, – сказала Марина так тихо, что я едва смогла расслышать. – Ты же не хочешь толкнуть её на преступление?
– Нет, – раздражённо бросил он. – За кого ты меня принимаешь? Мария Звягинцева в прошлом уже совершала преступления, за которые полагается немалый срок. Если Мелания сможет найти этому доказательства и предоставить их суду, то вместе с нашими обвинениями её посадят пожизненно без права на досрочное освобождение.
Мама? Из-за голода сознание начало уплывать. Вцепившись в выступ на стене, я заскользила по полу, чтобы не упасть и не выдать себя, но промахнулась. Выступом оказалась картина, которая сорвалась сразу, как только я на ней повисла. Грохот скрасил пушистый ковёр, но даже такой шум привлёк внимание заговорщиков. Чертыхнувшись, я попыталась подняться.
– И давно ты подслушиваешь? – надменно спросил Роман, сложив на груди руки.
– Сколько надо, – с вызовом ответила я, всё ещё собирая ноги с пола.
– Совсем бесстрашная, да? – он оперся плечом на стенку, и продолжил смотреть, как я поднимаюсь.
– Да я в жизни столько дерьма видела, что тебе и не снилось. Куда тебе до Домогарова с его… – выдохнула я и замолчала.
Кро-о-ошка…моя девочка…
Зажмурившись, я помотала головой, чтобы избавиться от наваждения.
– Мелания? – Марина вышла из-за спины брата и протянула руки. – Мел, прости, мне жаль…
– Хватит. – Я отбросила её руку и поднялась, держась за стену. – Я хочу знать правду. Всю правду. – Я смотрела то на одного, то на другого и не понимала, что меня так беспокоит в их внешности? Словно что-то ускользало от моего внимания, но было таким явным, что раздражало.
– Какую? – снова выступил Роман.
– Например, почему вы о Никите говорите, как о ком-то несуществующем. Или, в чём именно вы подозреваете мою семью. А ещё, что за пожар, который вас так волнует? И Белоярцевы. – Я нахмурилась заметив, как побледнела Марина и напрягся Роман. – Я вспомнила, что говорила мне мама на дне рождении десять лет назад.
– Мел, не надо, а? – Марина встала между мной и хмурым братом. Её глаза странно блестели. – Пойдём, надо поесть и отдохнуть, эти месяцы нам всем дались тяжело.
– Да что ты говоришь, – рассмеялась я. – Серьёзно? Вам было тяжело? Да ты хоть знаешь, что это такое – знать, что твоего ребёнка могут убить в любой момент или покалечить, и платой за его жизнь являются твои свобода и тело? И что человек, которому ты доверила самое драгоценное, может умереть, если ты попытаешься сопротивляться?! Знаешь? – сорвалась я. – Да нихрена ты не знаешь! Так что не строй из себя сочувствующую, мне не нужны ни ваша доброта, ни жалость. Мне нужна только дочь, и если для её возвращения мне снова надо будет продать себя или душу вывернуть наизнанку – я это сделаю, понятно тебе? – Я с ненавистью посмотрела на неё и не дождавшись ответа – отвернулась.
Какого лешего я здесь распинаюсь? Ведь давала себе зарок никому ничего не рассказывать.
– О чём ты говоришь? – Рома уронил руки и качнулся вперёд.
– О том, что я не сама пошла к Глебу. – Мне было мучительно стыдно говорить об этом, но держать в себе всё это больше не было никаких сил. – Меня похитили, когда я ехала домой, и держали в клетке. И то, что я тогда сказала Никите…
– Что? – Рома встряхнул меня за плечи, и поднял голову за подбородок.
– Неважно. – Я прикрыла глаза, смаргивая слезу. – Он всё равно не хочет меня видеть, так какой толк распинаться здесь перед вами?
– Эм… думаю, нам всем надо успокоиться, – Марина попыталась оторвать руку Романа от моей головы, но у неё ничего не вышло.
Взгляд, которым он меня прожигал, был наполнен злостью, я бы даже сказала яростью. И в этот момент мне очень захотелось спрятаться в какую-нибудь нору, где никто не сможет меня достать и тронуть. Прикосновение его рук обжигало кожу, вызывая дрожь и тошноту.
– Что ты хотела сказать? – он повторил свой вопрос сквозь зубы, заставляя меня снова сжаться от страха. – Говори!
Не могу. Противно от самой себя. Я же никогда не была трусихой, так почему позволяю так с собой разговаривать? Кажется, что часть меня просто рассыпалась на сотни осколков, которые разрывают меня изнутри.
– Рома, ты перегибаешь палку. – Марина выступила вперёд и тронула брата за плечо. – Так нельзя, она только что с больницы. Ей нужно время, чтобы прийти в себя и адаптироваться. Отпусти.
Замедлившись на несколько мгновений, он нехотя разжал пальцы и отпустил мою голову. После этого Роман просто развернулся и ушёл. Из дома. Хлопнула входная дверь, и мне показалось, что где-то даже осыпалась штукатурка, а может быть и лопнула дверная коробка. С такой силой он приложил.
– Марина… – Я захлебнулась от страха и сжалась в комок. – Марин, мне страшно, он… я… я боюсь его, пожалуйста, отпустите меня.
– Девочка моя, – дрожащим голосом сказала она, гладя меня по голове. – Бедная. Прости, он не со зла. Он сейчас просто на взводе и… поверь, он не злой. Пойдём, я что-нибудь приготовлю, тебе нужно перекусить, да и мне в общем-то тоже – я с самого утра ничего не ела.
Подставив плечо, чтобы я поднялась, она буквально взвалила меня на себя и привела на кухню, усаживая за стол. И если бы не высокая спинка стула, то я возможно бы упала, потому что та аура, что витала вокруг Романа Владимировича, подавляла любое желание сопротивляться и убивала все ростки моей самозначимости.
Глава 14
С того дня я Романа Владимировича больше не видела. Слышала, как приходил, как уходил или сидел на кухне, но лично мы не встречались. Иногда проскальзывала мысль, что он меня избегает. Но каждый раз ловя себя на этой мысли, усмехалась: где сейчас я и где он? Чего бы этому могущественному, насколько я поняла, человеку избегать встречи со мной?
Марина ещё некоторое время пыталась как-то сгладить произведённое им впечатление, но потом плюнула и занялась своими делами, надолго зависая в компьютере. Мне же был отдан стеллаж с книгами на первом этаже. Мол, развлекайся, ни в чём себе не отказывая.
Отныне каждый мой день начинался с часового отмокания в ванне, где я до крови растирала кожу жёсткой щёткой, стараясь смыть всю грязь, в которую от души обмакнул меня Домогаров. Даже видя ссадины от бесконечного мытья, я не могла остановиться. Иногда мне просто хотелось снять кожу и выстирать её в машинке. Возможно тогда я бы не чувствовала себя столь ущербной и заплёванной.
Вес постепенно возвращался, хотя волосы и пришлось состричь почти под корень. Будь моя воля, я бы их сбрила, но Марина не позволила, заявив, что я женщина в конце концов, а не панк. Она старалась готовить вкусно и разнообразно, так что мне совесть не позволяла отказаться от завтрака или обеда. Редко она баловала меня итальянской или французской кухней, но каждый раз когда готовила пирог с лимоном, я будто возвращалась в детство.
Всё свободное время я старалась посвятить тренировкам. Первое, что пришло на ум это йога, ибо моё измученное тело было просто не способно пережить другие нагрузки. Кошмары продолжали преследовать, не давая сомкнуть глаза по ночам. И если две недели назад мне ещё снился тот Глеб, что держал меня в клетке, то с тех пор, как я поселилась в этом доме, мне снилось, что я жестоко убиваю Домогарова, перед этим тщательно его помучив.
Тяжёлые, пропахшие кровью и страхом сны выматывали больше, чем вопросы Марины о забытой семье. Как-то, я попросила её дать мне доступ к компьютеру, чтобы почитать последние новости, на что мне было в довольно жёсткой форме отказано, причём газеты я тоже не могла читать, потому что почту сюда не возили.
Мобильный у меня забрал ещё Глеб, денег не было, документов тоже, доступ к миру закрыли. Я снова была пленницей.
– Мелания. – Марина без стука вошла в комнату, придерживая одной рукой шарф. – Мне надо отлучиться на пару часов, скоро подъедет Рома, так что не бойся, одну тебя не оставим. Да и Аба постоянно на территории. Потерпишь?
– Всё нормально, – скривилась я. – Я же не ребёнок, смогу несколько часов побыть одна. Спать вот собиралась, всё равно делать нечего.
– Мел. – Марина обернулась на коридор, и сделала шаг вперёд, ко мне. – Ты прости, что мы пока не даём доступ в сеть, это для твоего же блага. Когда ты полностью восстановишься, я и брат сделаем всё, чтобы вернуть Лизу, обещаю.
– Хорошо, – равнодушно отозвалась я, удобно устраиваясь на кровати и подкладывая под голову подушку.
– Вот и ладненько. – Она улыбнулась и накинув лёгкий шарфик на голову, надела тёмные очки, скрывающие половину лица. – Рома будет дома через сорок минут. Мне пора, Мелания. Не скучай.
– Ага, – я махнула рукой, отворачиваясь к стене.
Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, я соскочила с кровати, и подбежала к окну. Машина Марины как раз выруливала из ворот. Абдаллах отсалютовал начальнице и, включив сигнализацию, пошёл в свой домик.
– За идиотку меня держите, да? – процедила я сквозь зубы. – На дворе давно лето, а я ни разу в город не выбиралась, даже не знаю, где мы сейчас.
Обойдя дом, подёргала ручку входной двери, ручки на окнах, и навесила цепочку на дверь чёрного входа. На втором этаже закрыла все окна занавесками и пошла в кабинет Романа. Только полная дура не воспользуется ситуацией, когда можно что-нибудь вызнать про своих похитителей. На первый взгляд я была здесь дорогой гостьей, которую холили и лелеяли, но лишь на первый. На деле же, меня откармливали словно поросёнка на убой, ведь Роман так и не получил то, что хотел. А я прекрасно помню, что он тогда сказал. Выкинет при первой же возможности, поэтому заботу о себе и своей дочери я должна возложить только на свои плечи. Нет больше никого, кому бы я могла довериться.
В комнате, которую гордо именовали кабинетом, стоял рабочий стол и ноутбук, и всё. Ах да, ещё кресло.
– Что за дела… – Я обалдело обвела пустую комнату взглядом, и прошла к столу.
Сев на край стула, нажала кнопку пуска и приготовилась ждать загрузку. Секунда, две, три, минута… Ноут как будто умер. Вообще не реагировал ни на какие команды. Выдвинув один за другим ящики стола, я упала на пол и рассмеялась.
– Суки. Сплошная бутафория.
Липовый кабинет, мёртвый ноут и пустой стол. Так почему меня сюда не пускали под страхом смерти? Если здесь ничего ценного нет, стало быть, это в его спальне?..
– Тебя снова обвели вокруг пальца, натуральная идиотка, – всхлипнула я. – Как можно было поверить в то, что эти люди говорят тебе правду?
Мела-а-ания-я…
– А? – Я подскочила и вцепилась пальцами в плечи. – Кто здесь?!
Крош-ш-шка…
– Нет! – Хлопнув себя по щекам, помотала головой. – Глюки. Самые настоящие. Спальня… спальня… мне нужно попасть в его комнату.
Вылетев в коридор, я оперлась рукой о стену и часто задышала. Невозможно, он преследует меня даже здесь. До сего момента в одиночестве меня не оставляли, всегда кто-то из них был в доме, и если Марина составляла мне компанию, то Роман запирался в кабинете, либо спальне и не выходил. Просто номинально был.
Ш-ш-ш… Где-то дёрнулась занавеска и хлопнуло окно. Да нет же! Я точно всё закрыла! Закрыла же? Обернувшись, посмотрела в конец коридора, там где была лестница, и сжала голову руками.
– Я закрыла дверь… я закрыла дверь… я…
Хлоп.
Оконная рама ударилась о стенку и видимо, распахнулась настежь. Хлоп.
Хлоп.
Хлоп.
– Изыди, дьявол. – Я села на корточки и зажмурилась. – Здесь никого нет, я одна. Одна.
Я найду тебя, моя девочка…
– Убирайся прочь! – заорала, что было сил, и бросилась бежать в комнату Романа.
Захлопнув за собой дверь, я съехала на пол и расплакалась. Страх парализовал душу, любой шум воспринимался как возможная атака.
– Я не хочу сходить с ума, только не из-за тебя, падаль. Я справлюсь. Справлюсь.
Поднявшись, нащупала выключатель и щёлкнула. Комнату залил яркий белый свет. Белые стены неплохо гармонировали с круглой серой кроватью, застывшей посреди комнаты. Большой зелёный ковёр с толстым ворсом покрывал всю оставшуюся часть пола, справа от двери стояло кресло со столом, слева металлическая стойка для книг. Скомканное покрывало валялось почти у изголовья, небрежно брошенный жакет как-то странно топорщился.
Несмело подойдя, я подцепила пальцами мягкую ткань и потянула на себя. Так и есть, ноутбук.
– Ну и кто из нас идиот? – хмыкнула, потирая руки. – Тот, кого держат взаперти, или тот, кто оставил для пленника возможность сбежать?
Нажав кнопку, постучала пальцем по крышке и задумалась. Кажется, Марина говорила о флешке. Вот если бы я смогла её найти и прочесть, тогда я точно смогла бы надрать Домогарову задницу.
Ноутбук тихо зажужжал стоило моему пальцу коснуться кнопки. На экране вспыхнуло окошко: введите пароль.
– Вот чёрт.
Перебрав с десяток разных комбинаций, я плюнула на сложность и ввела несколько цифр. Ведь не просто так он хочет знать именно об этом дне. Да?
09032001
День моего пятнадцатилетия.
Ошибка.
09031986
Дата моего рождения.
Ошибка.
Марину и Романа интересует семья Белоярцевых, возможно ли, что пароль связан с ними? Саша. Я не помню дня её рождения, даже года. В день, когда мне исполнилось пятнадцать, ей было около двадцати.
– Какой же тут пароль? Чёрт.
Перед глазами снова встала мордочка подаренного щенка. Как бы я назвала её, если всё повернулось по-другому?
– Сапфир. Я бы назвала тебя Сапфир. – Голубые глаза идеально соответствовали возможному имени.
Руки непроизвольно нажали несколько клавиш.
Сапфир.
Доступ разрешён.
– Что?! – вскрикнула я от неожиданности. – Серьёзно?
На рабочем столе было всего несколько папок. Потянувшись мышкой к первой из них, я дёрнулась и открыла браузер. Сначала новости.
По мере просмотра веб-страниц, я начинала паниковать. Середина июля. Тринадцатое, мать вашу, июля!
Яндекс как всегда вещал о последних событиях в России. Кто-то где-то умер; родился; женился; взорвался нефтяной танкер; беженцы снова атакуют резиновые берега Евросоюза; компания «Штэрн» на грани банкротства…
– Что-что?!
Щёлкнув мышкой, нетерпеливо дёрнула ногой.
«… сегодня стало известно о задержании главы компании «Штэрн». Домогарову Глебу Викторовичу вменяются растрата, финансовые махинации, в том числе и с государственными контрактами, а также торговля оружием за пределы Российской Федерации. Адвокат обвиняемого делает всё возможное, чтобы главу крупнейшей корпорации России отпустили под залог. Судебное слушание будет проходить в закрытом режиме…»
– Какого хрена… – Уставившись на заросшее щетиной лицо своего врага, я яростно прошипела: – Если тебя посадят за финансовые махинации, я не смогу тебе отомстить. Твою мать!
Вовремя остановившись, чтобы не выбросить ноут в окно, я выдохнула и открыла следующие вкладки:
«… слияние «Мерис» и «Штэрн» сорвано из-за уголовного расследования. В деле о смерти предыдущего генерального директора Звягинцева Сергея Владленовича, а также финансового директора Николая Петровича Разумовского появились новые факты…»
«… Борис Домогаров был замечен в драке с посетителями клуба «XY». Звонок в полицию поступил от анонима. Нам стало известно, что младший брат Глеба Домогарова избил постоянного работника закрытого клуба…»
«…за данные о местонахождении пропавшей несколько месяцев назад Мелании Звягинцевой, дочери погибшего Сергея Звягинцева, объявлена награда в десять миллионов рублей… всех, кто может сообщить хоть какую-то информацию просят связаться по этому номеру: 8-495-***-**-** личный секретарь Домогарова Виктора…»
«… Домогаров Виктор Алексеевич после двадцати пяти лет брака разводится с женой. Адвокат бизнесмена подтвердил новость о разрыве. В качестве причины развода указаны непреодолимые разногласия. Как нам удалось выяснить, Лариса Домогарова получит отступные по брачному контракту. Что будет с их общей собственностью, в которую входит гольф-клуб, три яхты и два загородных дома в Подмосковье, а также вилла в Италии, пока неизвестно. Согласно заявлениям источников, близких к этой семье, Лариса Домогарова практически раздавлена решением своего супруга подать на развод…»
– Мир сошёл с ума, – простонала я, закрыв лицо руками.
– А по-моему, здесь только ты сошла с ума, – медленно проговорил незаметно вошедший Роман. – Если решилась на взлом и кражу, будь готова к последствиям.
Испугавшись, я отдёрнула руки и обернулась. Роман стоял в дверях, облокотившись на косяк и сложив на груди руки. Небрежно закатанные рукава лёгкой рубашки и брюки лишь подчёркивали грацию хищника. Что-то в его позе мне показалось очень знакомым, но вот что именно я никак не могла сообразить. Мне ещё тогда, когда он представился психиатром, показалось странным выражение его глаз, да и мимика кого-то напоминала.
Я даже не могла понять зол он или нет, абсолютно бесстрастное выражение лица, как будто ничего и не случилось. Сглотнув, я скосила глаза на открытые страницы интернета, и отодвинула ноутбук ногой.
– Я просто смотрела новости.
– И ради этого подобрала пароль? – усмехнулся он. – Правда?
– Он не такой уж и сложный, – соврала я.
– Да что ты говоришь! И что же тебя навело на мысль, о том, что именно это слово может быть паролем?
– Вам правда интересно знать? – Я медленно отступила к стене и смяла пальцами низ рубашки.
Роман по-прежнему стоял в дверях, не делая попыток приблизиться.
– Так что, что именно навело тебя на мысль об этом слове?
– Собака, – ответила я, отводя глаза. Ненавижу сдаваться.
– Какая собака?
– В моих воспоминаниях есть щенок хаски, и у этого щенка были голубые глаза.
Мне было неловко, стыдно и страшно – ужасная смесь чувств, но и не ответить я не могла.
– И? – подтолкнул он меня.
– Я подумала, что назвала бы её Сапфир.
– Понятно.
Зайдя в комнату, он поднял ноутбук с пола и мельком просмотрев открытые вкладки, закрыл его и положил на тумбочку, стоящую рядом с кроватью. Я была всё ещё прижата к стене и подавлена его аурой. Даже шага сделать не могла, пальцы беспомощно скользили по стене в поисках опоры. Разогнувшись, Роман сделал шаг вперёд и навис надо мной. В этот момент мне стало очень страшно, я сжалась, зажмурившись и ожидая удара. Когда его не последовало, я приоткрыла глаза и посмотрела на него снизу вверх.
– Вы не злитесь?
– Да нет, я в бешенстве, – ответил он, опираясь рукой на стену и наклонив ко мне голову. – Я в таком бешенстве, что боюсь слово лишнее сказать, и тебе не советую.
Комок в горле никак не хотел проходить. Поведя головой в сторону, я пригнулась, чтобы проскользнуть под его рукой, но была остановлена:
– Ты полагаешь, что можешь уйти? Разве я разрешал уходить?
– Вы же сказали, что в бешенстве.
– Именно так.
– Я… не хочу видеть вас в этом состоянии. Пожалуй, пойду к себе в комнату.
– Что ты искала?
– Я же вам уже сказала – смотрела новости, – со вздохом повторила я. – Вы меня заперли без возможности узнать что-либо о внешнем мире и сегодня тринадцатое июля. Оказывается. Я здесь уже больше месяца, и не знаю, что происходит даже с компанией, и я хотела…
– Что? Что ты хотела?
– Я хотела найти информацию о Лизе.
– В новостях?
– Отсутствие новостей тоже новости.
Он замолчал, как будто что-то обдумывал напряжённо. А я ещё была всё в той же позе, и с тем же страхом и готова бежать при первом же шансе.
– Послушай. – Он опустил руку на моё плечо и сжал пальцы. – Нам надо поговорить.
– Нет… п-пожалуйста, – задыхаясь прошептала я. – Уберите руку.
– Чего?
– Руку. Уберите.
Тошнота накатила волной. Меня бросило в дрожь, скрутило и начало ломать лишь от одного прикосновения. Я физически ощущала липкий взгляд Глеба на себе и его ледяные пальцы, что обжигали кожу хуже кипятка.
– Да что с тобой происходит?! – рыкнул он, напряжённо всматриваясь в моё лицо.
– Отпустите, – просипела я. – Пожалуйста… – На глаза набежали слёзы. Я подняла голову и встретилась с его глазами. – Пожалуйста.
Кажется, до него дошло. Разжав пальцы, Роман убрал руки за спину и хмуро спросил:
– Ты боишься меня?
Кивнула.
– Почему? Разве я давал повод?
– Нет. – Я снова отвела взгляд. – Это не ваша вина. После заточения у Домогарова, я не могу выносить чьих-либо прикосновений. Простите.
Стянув ворот рубашки дрожащими пальцами, я сделала шажок влево и разорвала невидимую связь. Дышать сразу стало легче. Растерев лицо, я повернулась.
– Роман, я не могу больше здесь находиться. Если вы снова меня запрёте и лишите средств связи с миром, я сбегу. Так и знайте.
– Ты вспомнила?
– Я даже не знаю, чего именно вы ждёте! – разозлилась я.
– Пожар. Я хочу, чтобы ты сказала мне, кто тебя спас.
– Пожар? – у меня челюсть упала. – Но я не помню ничего такого.
– Врёшь, – прошипел он, делая шаг вперёд и резко замирая. – Ты звала сестру, я сам слышал!
– Сестру? Я не понимаю… всё, что я смогла вспомнить это лицо Саши Белоярцевой и щенка. А потом был огонь и крики. – Я сжала виски, зажмурившись. – Там кричали. Люди горели заживо… не могу…
– Вспоминай. Большой, красный дом. После дня рождения ты отправилась в гости к этой семье. Через час после этого в доме взорвался газовый котёл, никто не спасся, кроме тебя. Почему?
Никто не спасся, кроме меня? Расширив глаза, я смотрела на этого мужчину и крутила в голове пазлы из разрозненных картинок.
Глава 15
Я дома.
Иду мимо кабинета отца и слышу, как кричит мама. Она ругает папу за то, что тот привёл меня в дом, за то, что заставляет её страдать столько лет подряд.
Привёл в дом?
Я подхожу ближе и сажусь на пол, чтобы было удобнее подслушивать.
– Она же ребёнок, Маша. Наша дочь, – как будто оправдывается папа, но как-то вяло, с такой тоской и усталостью, что у меня щемит сердце.
– Она не моя дочь, – шипит мать и сминает какие-то бумаги в кулаке. – Не моя! Она дочь любовницы Виктора!
Дочь любовницы? Виктора? О чём мама говорит?
Я вытираю потные ладошки о мятый подол платья и боюсь дышать, чтобы не выдать себя. Мне страшно услышать, но и просто уйти не в моих силах.
– Не говори так. – Отец делает большой глоток из стакана и поворачивается к горящему камину. – Катя была твоей сестрой.
– Сводной! Она дочь новой жены отца, и не имеет ко мне никакого отношения! Эта дрянь встряла в отношения Ларочки и Вити. Эта паскуда даже родила, и ты притащил это отродье к нам! Да как ты только посмел!
Всхлипнув, я зажимаю рот со всей силы, чтобы не кричать. Мне помогает треск дров в камине. Он скрывает немой крик.
– Почему же ты говоришь это только сейчас, спустя пятнадцать лет, Маша? – с болью в голосе спрашивает отец. – Мы не можем выкинуть девочку на улицу, к тому же, у нас нет своих наследников…
– Заткнись! – орёт она. – Не смей напоминать мне об этом! Ненавижу… ненавижу эту дрянь, ненавижу… – Мать падает на колени и плачет, размазывая косметику по лицу.
Гости уже ушли, так что не страшно, если она это сделает сейчас. Кроме отца, она больше никому не позволяла видеть себя такой. Даже мне.
