Гладиаторы: Гладиаторы. Созвездие злобных псов

– Ну, будем надеяться, – проворчал Матвей, быстро накидывая куртку и беря Роя на поводок.

Заперев дом, он усадил щенка на заднее сиденье и, усевшись рядом, устало вздохнул.

– Что-то не так? – моментально отреагировал на его вздох полковник.

– Не нравятся мне такие вызовы. Да и Ройка ещё слишком маленький, чтобы лишний раз встречаться с посторонними людьми. Это служебная собака, и трогать его могут только хозяин и члены его семьи. Все остальные должны держаться подальше.

– Не объясните почему?

– Основная функция этих собак – охранять и защищать. И именно в детстве у них закладывается восприятие тех, кого именно они должны защищать. Все остальные, согласно правилам дрессуры, для них должны быть посторонними, за которыми нужно внимательно следить и ожидать от них агрессии. Это базовые понятия. Я, конечно, описываю их достаточно грубо, но суть, по-моему, ясна.

– Предельно, – кивнул в ответ полковник, с интересом оглядываясь на Роя.

Оказавшись в лаборатории, псёныш повёл себя довольно неожиданно. Внимательно обнюхав все углы, он решительно потянул Матвея туда, где не так давно они и познакомились. Отпустив поводок на полную длину, кинолог решительно последовал за щенком, внимательно наблюдая за его реакцией. Влетев в комнату, где тогда находился манеж, щенок принялся старательно обнюхивать пол, скуля и тихо повизгивая.

– Что это с ним? – насторожился полковник.

– Честно говоря, я и сам не совсем понимаю. Но разумное объяснение у меня только одно. Либо он чувствует, что здесь недавно была Вайда, его мать, либо он помнит, что его именно здесь забрали от семьи, – задумчиво протянул Матвей, продолжая наблюдать за Роем.

– Суку сюда больше не привозили, а всех щенков сразу отводили в лабораторию. Точнее, двух из всего помёта. Вы приехали третьими, – удивлённо ответил полковник.

Но договорить им не дали. В комнату решительным шагом вошёл тот самый пресловутый циркуль и, увидев Матвея, вместо приветствия мрачно проговорил:

– Собаку – в лабораторию. Нужны кровь и слюна на анализ.

– Не так быстро, господин учёный, – жёстко сказал Матвей.

– Андрей Сергеевич, наведите порядок. Мне мешают работать, – презрительно фыркнул циркуль, не обращая на Матвея внимания, словно тот был пустым местом.

Встав между Роем и двумя вошедшими следом за циркулем помощниками, Матвей демонстративно отстегнул клапан своей кобуры и, положив ладонь на рукоять пистолета, зло оскалился:

– А ну, замрите на местах, трубки клистирные, а то ненароком дырок понаделаю. К моей собаке никто, кроме меня, не прикоснётся.

– Как это понимать?! Андрей Сергеевич, что это значит? – спросил циркуль, от возмущения срываясь на визг.

– Это значит, что Матвей Сергеевич будет делать всё сам. Вы обеспечите его необходимыми инструментами и скажете, что делать.

– Это недопустимо! Собаку нужно немедленно обездвижить и подвергнуть тщательному изучению. Наш проект слишком важен, чтобы позволять всяким неуклюжим недоучкам вмешиваться в процесс.

– Значит, вообще ни хрена не получите, – усмехнулся Матвей, с ненавистью глядя на учёного.

– Господин полковник, или вы немедленно арестуете этого человека, или я сообщу вашему начальству, что вы саботируете проект! – снова завизжал циркуль.

– Заткнись, тварь, пока я тебя и вправду не пристрелил, – зашипел Матвей, выхватывая пистолет и досылая патрон в патронник.

В закрытом пространстве комнаты лязг затвора прозвучал особенно звонко. Понимая, что терять этому человеку нечего и что свою угрозу он запросто может привести в исполнение, полковник быстро встал перед Матвеем, закрывая яйцеголового широкой спиной. Заметив его движение, Матвей помрачнел и, вскинув пистолет, прошипел:

– Бесполезно, полковник. С такого расстояния, я ему даже мимо тебя сумею яйца отстрелить. Ты моё дело читал, так что знаешь, что стреляю я неплохо.

– Угомонись, псих. Под трибунал захотел? – попытался урезонить его полковник, но Матвея уже понесло.

Потеряв всё и совершенно случайно обретя рядом единственную живую душу, он просто не мог позволить кому-то причинять малышу боль. В него словно бес вселился. Злость, ненависть, обида, желание защитить – смешались в один убойный коктейль, заставивший его сознание отступить, а кровь бешено нестись по жилам.

Полковник, заглянувший в его серые глаза, поперхнулся на полуслове и растерянно отступил. И этих глаз на него смотрел не человек, а сама смерть. Понимая, что в таком состоянии этот ненормальный способен наделать серьёзных бед, полковник принялся спиной выжимать учёного в коридор, стараясь не делать резких движений. Оказавшись в коридоре, он моментально развернулся и, ухватив яйцеголового за отвороты халата, яростно зарычал:

– Ты понимаешь, кретин, что этот парень сейчас здесь может настоящую бойню устроить? Этот кутёнок ему дороже десятка таких, как ты.

– Мои изыскания не могут быть прерваны из-за эмоционального состояния какого-то неуравновешенного субъекта. Это чистая наука, а не ваши шпионские игры в стиле плаща и кинжала, – с фанатичной настойчивостью ответил циркуль. – Моя теория генетического формирования организма и сознания плотоядных животных должна получить своё подтверждение.

– Ах ты тварь! Так ты вместо дела здесь свои теории отрабатываешь?! – рявкнул полковник, коротко всаживая кулак в живот циркулю.

Сложившись пополам, яйцеголовый хрипло застонал, пытаясь глотнуть хоть каплю воздуха и расслабить скрученные узлом мышцы. Но полковник решил не останавливаться на достигнутом. Этот склочный, желчный человек давно уже не вызывал у него ничего, кроме раздражения и злости. На лежащего на полу учёного градом посыпались резкие, сильные удары. Экзекуцию прервал голос появившегося в коридоре человека. С полминуты понаблюдав за избиением, он чуть усмехнулся и громко спросил:

– Чем это вы там занимаетесь, полковник?

– Интеллигента бью, – зло выдохнул Савенков, моментально разворачиваясь к подошедшему.

– Интересное занятие. Главное – увлекательное, – усмехнулся пожилой подтянутый мужчина. – А теперь, может, поясните мне причину столь бурного проявления эмоций?

– Если в двух словах, то этот гражданин вместо работы над проектом занимался поиском подтверждения своей теории.

– Вот как? Может быть, объяснитесь, Эммануил Остапович? – повернулся мужчина к медленно поднимающемуся учёному.

– Я не обязан объяснять научные теории каждому профану. Это только моя теория, и до тех пор, пока она не проверена, она принадлежит только мне, – прохрипел циркуль, с трудом поднявшись на колени.

– Понятно. Арестовать, – прозвучал короткий приказ, и двое безликих парней уволокли учёного куда-то в глубь комплекса.

Повернувшись к полковнику, мужчина удручённо покачал головой и, подумав, спросил:

– Что у нас есть?

– Одна особь, с которой работал объект, выглядит очень обнадёживающе, – осторожно ответил полковник.

– Он здесь?

– Прошу, – ответил полковник, жестом указывая на дверь в комнату, где всё ещё приходил в себя Матвей.

Однако в комнату полковник вошёл раньше своего начальства. Быстро подойдя к Матвею, он осторожно заглянул ему в глаза и тихо спросил:

– Успокоился?

– Почти, – выдохнул тот, делая ещё один глубокий вдох.

– Тогда знакомьтесь: генерал Александр Юрьевич Лоскутов. Матвей Иванович Беркутов, кинолог, сержант отряда СКС, командир патрульной группы, – представил он друг другу мужчин.

– Гладиатор, – удовлетворённо кивнул генерал, подавая Матвею руку.

– Он самый, – мрачно буркнул тот, отвечая на рукопожатие и внимательно присматриваясь к собеседнику.