Сотня. Казачий крест

– Понял, бать. Так и будет, – решительно кивнул парень, давая ему понять, что ничего менять своей волей не собирается.

– Добрый казак вырос, – проворчал кузнец, хлопнув его по плечу.

Они перешли в кузню, и парень, окинув мастерскую долгим, внимательным взглядом, задумчиво проворчал:

– Станков бы нам разных.

– Это каких же? – тут же отреагировал кузнец.

– Токарный, тот, которым дырки сверлят, да точило крепкое с разными камнями.

– Да где ж их взять?

– Самим делать надо, бать. Я нарисую.

– А крутить их как станешь?

– Можно просто ногой, от педали. А можно паровую машину малую поставить.

– Слыхал я про них, – помолчав, кивнул Григорий. – А вот откуда тебе про то известно?

– Оттуда же, откуда и про булат узнал, – тихо буркнул Матвей, выразительно постучав себя пальцем по виску.

– Думаешь, получится собрать? – оживился кузнец.

– Ты бронзу лить умеешь? – вместо ответа спросил парень.

В их условиях это был самый доступный и самый пластичный из сплавов, который можно было бы использовать в подобном механизме.

– Ну, ежели чего не особо сложное, – смутился мастер.

– Не особо, – решительно кивнул Матвей. – И меди тонкой лист нужен будет. Для труб.

– Рисуй, – подумав, решительно кивнул Григорий.

* * *

Караван из восьми дрог не торопясь уходил в степь. Глядя вслед ему, Матвей мысленно прикидывал, всё ли успел перечислить отцу для будущей работы. Задумок у него было много, и на всё это требовался материал. Заодно не забыл парень напомнить и про измерительный инструмент. Даже решился попросить приобрести готовальню. Это была одна из главных бед местного времени. Матвей об этом помнил из книг и институтских лекций.

В своё время британцы сумели навязать России свою систему измерений, но долго она не продержалась. Более того, началась дикая путаница. Очень скоро все принялись измерять всё фунтами, осьмушками, пядями и аршинами. В итоге даже резьбы мастера нарезали как бог на душу положит. И раз уж так сложилось, что караван из станицы отправился в один из индустриальных центров страны, значит, нужно было сделать всё, чтобы привести хотя бы свои способы измерения к единому знаменателю.

Пробежавшись мысленно по списку, парень не удержался и, вздохнув, мрачно скривился. Кое-что он всё-таки забыл. Не сказал отцу, чтобы тот уточнил, делают ли уже на заводах подшипники. Готовя к дороге их старые дроги, Матвей быстро пришёл к выводу, что колёса, насаженные на ось и смазанные дёгтем, совсем не то, что способно облегчить вращение и увеличить скорость передвижения. Заодно мелькнула мысль, пока есть свободное время, сделать новый транспорт. Но уже по своим правилам.

Провожавшие уехавших зашевелились и, негромко гомоня, начали расходиться. Тронув мать за плечо, Матвей собрался возвращаться домой, когда из группы молодёжи раздался возмущённый девичий голос:

– Да на кой он мне теперь нужен, рожа палёная! Подумаешь, железку новую сделал. А дети какие от него будут, не думала?

Сообразив, что разговор идёт именно о нём, Матвей сделал вид, что ничего не слышит, и, развернувшись, следом за матерью зашагал к дому. Настасья, услышав эти слова, вспыхнула, словно канистра бензина, постоявшая на солнце, и, развернувшись, громко ответила:

– Да кому ты нужна, колода! У самой ни кожи, ни рожи, а всё королевну из себя корчит.

– Уймись, мать. Пусть лается, – попытался удержать Матвей казачку. – Мне с её лая ни холодно, ни жарко. Придёт время, получше невесту найду. Да ещё и умную. Уж поверь, для доброго потомства ум гораздо нужнее. А с лица воду не пить.

– Да за него даже Катька порченая не пойдёт, – раздалось им вслед.

– Что ещё за Катька? – не понял Матвей.

– Забыл? – участливо вздохнула Настасья. – В прошлом годе ногайцы налетели. Похватали девок, что у реки гусей пасли, коров полстада отбили и в степь подались. Казаки вдогон пошли, да на привале их и порубили всех. Да только успели они всех схваченных девок спортить. Вот теперь и маются. Вроде и не виновны ни в чём, а во вдовьих платках ходят. А Катерина из тех девок самая пригожая. Тоненькая, словно хворостинка, и лицом славная. Да только не дал ей Господь удачи.

– Не родись красивой, а родись счастливой, – понимающе кивнул Матвей. – Ну да это теперь не наше дело. Мам, а кто у нас в станице лесом занимается. Мне доска нужна и пара брусьев покрепче.

– Ты чего задумал опять? – моментально насторожилась Настасья.

– Есть одна мысля, да только прежде надо материал подходящий собрать.

– Это тебе к Никандру-плотнику надо. В станице кому чего из дерева потребно, завсегда к нему идёт. Да только, боюсь, дорого тебе те доски встанут.

– Разберусь, – помолчав, решительно высказался Матвей. – А где его искать-то?

– А по нашей улице, по левую руку пятая хата будет. Там ещё сарай, словно теремок сказочный, не ошибёшься, – усмехнулась Настасья.

– Тогда ты, мать, домой ступай, а я до Никандра схожу, – решил ковать железо Матвей.

– Да чего тебе вдруг приспичило? – возмутилась женщина.

– А чего зря время терять? Поговорю, узнаю, может, у него и доски мне нужной нет. Тогда придётся чего другое думать. Так чего тянуть?

– Ну, тоже верно, – озадаченно протянула Настасья.

Оставив её у ворот своего подворья, парень прибавил шагу и через несколько минут вежливо окликнул, переступая через тын:

– Дядька Никандр, ты дома ли?

– Сюда ступай, – послышалось из сарая.

Оглядывая это произведение плотницкого искусства, Матвей только удивлённо хмыкнул. Похоже, плотник и вправду был настоящим мастером работы по дереву. И ворота саманного сарая, и окна хаты, и даже дверь были украшены резными наличниками с роскошной резьбой. С интересом осмотрев эту роскошь, Матвей шагнул в сарай и, коротко склонив голову, произнёс:

– Здрав будь, дядька Никандр. По делу я к тебе.

– И тебе здоровья, Матвейка. Случилось чего или сломалось что? – степенно отозвался мастер.

– Спросить хочу. Пару брусьев дубовых да доски покрепче, примерно как на дроги, у тебя найдётся?

– Найдётся, чего ж не найтись. А брус толстый нужен?

– Ну, примерно вот такой на сторону, – показал парень пальцами примерно десять сантиметров.

– Такой есть. И доска буковая имеется. Лёгкая и крепкая. Не враз и разрежешь.