Казачий спас

– Ребята, вы меня уже запугали, – рассмеялась Зоя. – И еще сильнее заинтриговали. Так я могу взглянуть на этого уникума?

– Эй, кто там! – окликнул князь, обернувшись к дверям.

В комнату вошел лакей и, важно поклонившись, вопросительно уставился на хозяина.

– Позови сюда, голубчик, Григория, – попросил князь.

Спустя три минуты дверь распахнулась, и в комнату широким шагом вошел тот, о ком было столько разговоров.

– Звали, Николай Степанович? Случилось что? – с ходу спросил парень, скользнув по с интересом наблюдавшей за ним Зое коротким, внимательным взглядом.

– Все в порядке, Гриша. Просто хотел познакомить тебя с моей сестрой, Зоей. Зоя, это Григорий, наш спаситель. Гриша, это Зоя. Моя сестра. Она вдова, ведет светский образ жизни, так что не удивляйся, если услышишь что-то колкое.

– Весьма рад знакомству, сударыня, – склонил голову парень.

– Черт возьми, какие глаза! – ахнула Зизи и, вскочив, решительно подошла к нему вплотную. – Есть в них что-то демоническое. Точнее, они напоминают глаза зверя, вот только какого… – она запнулась, подбирая точное определение, и Гриша, воспользовавшись паузой, добавил:

– Волчьи. Глаза такие волчьими называют.

– Точно! Интересно, как так получилось? – не унималась Зоя.

– В нашем роду у всех мужчин такие были, – улыбнулся Гриша.

– Здорово, – восхитилась Зизи и, схватив парня за руку, потащила к столу. – А скажите мне, молодой человек, что вы еще умеете, кроме как повоевать?

Но вместо ответа Гриша вдруг замер и, сжав крошечную ладошку женщины в свой лапе, удержал ее на месте. Запнувшись, Зоя удивленно обернулась, пытаясь что-то сказать, но так и замерла с приоткрытым ртом, наткнувшись на его пронзительный взгляд.

– Вот оно как, – вдруг глухо проговорил парень. – Плод от насильника вытравила, а теперь маешься, не зная, как дитя зачать. Плохо. Но беда одолима. Съезди на моление, поклонись Богородице, а я тебе потом травок заварю. Глядишь, и справимся с бедой.

Ахнув, Зоя вырвала руку из его хватки и, попятившись, плюхнулась на диван, со страхом прижав сжатые кулачки к лицу, словно боялась удара. Гриша же, встряхнувшись, растерянно захлопал ресницами, словно вынырнув из воды. Лиза замерла, словно обратившись в соляной стоп, а князь, кое-как обретя дар речи, осипшим от волнения и удивления голосом спросил, растерянно глядя на сестру:

– Зоенька, что это значит? Какой насильник? Какой плод? О чем он тут говорил?

Николай Степанович резко обернулся к парню, но тот только смущенно потупился и, виновато разведя руками, прошептал:

– Простите, ваше сиятельство. Я же говорил, на меня иной раз находит. Сам не знаю, чего говорю.

– Этого не может быть. Как ты узнал? Я же никому, никогда… – Зоя залилась слезами.

Окончательно смутившись, Гриша побрел к дверям, когда властный голос князя приказал:

– Григорий, вернитесь.

Парень покорно подошел к нему, ожидая приказа покинуть эту странную, но такую интересную семью, и князь, понимая, что должен как-то успокоить всех, быстро сказал:

– Гриша, ты никого ничем не обидел. А то, что ты сейчас сказал, нам пояснит Зоя. Мы тебя слушаем, сестрица.

– Это случилось на второй год моего замужества. Как ты помнишь, мой благоверный уже тогда редко появлялся в свете, пряча морду, на которой уже начал проваливаться нос. Его мамаша как-то поставила мне в вину, что я до сих пор не принесла им наследника. Разозлившись, я ответила, что благодаря их сынку, я мало того что не беременна, так еще и по сию пору девственница. В тот же вечер Казимир явился домой с парочкой своих приятелей. Они были пьяны до полной потери человеческого облика. Увидев меня, Казимир вспомнил, какую выволочку ему устроила мамаша, и предложил своим дружкам повеселиться со мной. Он… держал меня, а они взяли меня силой. Мало того после всего он еще и избил меня, якобы за измену. Едва придя в себя, я отправилась в больницу святой Екатерины. Показываться нашему врачу я не стала. Он давно знаком с этой семьей и не стал бы свидетельствовать против них.

Осмотревший меня врач указал все побои на моем теле и письменно подтвердил, что насилие и правда было, заверив этот акт личной печатью. Не дожидаясь, когда сойдут синяки, я отправилась на прием к императору. Требовать развода. Не мне вам рассказывать, что аристократы должны на подобный акт получать высочайшее дозволение и только потом обращаться в Синод.

Князь только мрачно кивнул, подтверждая ее слова.

– На приеме, едва увидев мое разукрашенное лицо, император чуть сознания не лишился. Ему, оказывается, давно уже докладывали о мерзких эскападах моего муженька, но он считал это наветами злопыхателей. Род Джебзинских служил империи долгие годы и всегда был на хорошем счету. Но, как говорится, в семье не без урода. Эта поговорка как нельзя лучше подтверждает мою историю. В итоге, после долгих раздумий, его величество попросил меня не раздувать скандал, а взамен дал слово, поклявшись на кресте, что признает наследником рода Джебзинских и Воронцовых-Ухтомских ребенка, которого я рожу, кем бы ни был его отец. Это будет только мой ребенок. А еще он своим приказом отправил Казимира в одну из частных закрытых лечебниц за счет казны. Под пригляд и на излечение, как было сказано в том указе. Вскоре выяснилось, что после той ночи я понесла. Не желая рожать от насильника, я обратилась к одному хирургу, и он избавил меня от ребенка. Да, я понимаю, что дитя ни в чем не виновато, но оно вечно напоминало бы мне о той ночи. Я поняла, что не вынесу этого, – еле слышно закончила женщина.

– Почему ты не рассказала мне? – срывающимся от ярости голосом спросил князь.

– Чтобы ты вызвал Казимира на дуэль, а потом отправился в тюрьму или нажил кучу проблем? Нет, братец. Это был мой крест, – грустно улыбнулась Зоя. – Знаешь, я даже на отца не сердилась за это замужество. В нашей гвардейской семейке о подобном паскудстве никто и помыслить не мог. Ухтомские всегда по женской части мастерами были. Подолы задирали так, что только корсеты трещали. Признаться, до сих пор удивляюсь, отчего это к нам в двери не ломятся с дюжину всяких бастардов разного возраста. И не делай такие глаза, Лиззи, – повернулась она к княгине. – А то я решу, что тебе трех дочерей ветром надуло.

– Ну вот, – растерянно усмехнулся князь, разводя руками, – Зизи вернулась и тут же принялась за свое.

– Ты же знаешь, Николя, я никогда не умела долго грустить, – усмехнулась Зоя, утирая слезы.

– И язык у тебя вечно как помело был, – в тон ей добавил князь.

– Язык – это главное оружие женщины, – тут же нашлась Зизи, наставительно покачав указательным пальцем. – И не только в споре, – добавила она, лукаво покосившись на Лизу.

– Пороть тебя некому, – рассмеялась та.

– Пробовали, не помогает, – отмахнулась Зоя. – Лучше скажите, чем у вас будет заниматься этот удивительный юноша?

– Для начала отправим его в ремесленную школу, а потом оплачу ему учебу в университете. Благо Гриша у нас грамотен.

– А заодно он будет охранять наших девочек, – решительно добавила Лиза.

– И жить он, конечно, будет у вас, – понимающе кивнула Зоя.

– Конечно, – удивленно кивнула Лиза. – А что?

– А то. Твоей Машеньке уже десять?

– Верно. И что?

– А то, что через пару лет она начнет на мальчиков заглядываться, а тут такой телохранитель. Хочешь нажить себе головной боли? Сколько тебе лет, Гриша?

– Шестнадцать будет, – буркнул казачок.

– Самое оно по годам, – повернулась Зоя к Лизе.

– Не утрируй, Зизи, – попыталась возмутиться Лиза.

– Утрировать? Еще чего! Себя вспомни в том возрасте. Или тебе напомнить, что творится в спальне пансиона после прочтения очередной главы «Декамерона»? Три десятка юных, здоровых кобыл вздыхают так, что тяжелые шторы колышутся, словно легенький тюль.

– Что ты предлагаешь? – со вздохом спросил князь.

– Жить он будет у меня. А что касается охраны, есть у меня пара крепких парней, всегда готовых заработать. С ними можно будет не особо церемониться. Вы платите, они служат. А верность их я вам обеспечу.

– Зоя, что ты задумала? – спросил князь, задумчиво переводя взгляд с сестры на парня.