Фрай Уэнсли – экзорцист. Книга первая
А еще оставался этот маг, о котором никто ничего не мог сказать, если Фрейлин что и знала, предпочитала молчать. Всегда возникала закрытая дверца в их доверии, что постоянно портила дружбу.
– Если вы мои безмолвные союзники и хотите мне помочь, я прошу рассказать мне о моих врагах! – выкрикнул Фрай, но лишь спугнув ночную тишину, ответа не было, все так же мерно горел факел и дул прохладный ветерок.
Не дождавшись ответов, Уэнсли решил покинуть жертовник, снова нащупал потайной камень и дверь закрылась. Завтра он покажет все свои находки непримиримым таборам его союзников, а на сегодня пора возвращаться домой. В лесу прогуливаться в одиночку очень опасно, может леди сжалится над ним и снова пришлет экипаж, но не было тут никого. Придется топать пешком, ох, как взорвется Эдвард, узнав о таком проступке племянника, хотя может его пропажу никто не заметит? Маленькая надежда тлела в уголке души.
И снова это чувство опасности, которое охватило изнутри, неужели нечисть за ним следила? Если надумает отыграться сейчас, вполне выйдет победителем. Фрай забыл прихватить сумку – он полностью безоружен. Его треволнения были не напрасны, во тьме сверкнули два красных уголька, и что-то ехидно рычащее приближалось. Черно-серый волк медленно подходил к Фраю, дождавшись удобного момента. На какую-то секунду показалось, будто он сам заманил экзорциста в глухую чащу, устроил все это представление, прислал экипаж, чтобы вот так безопасно с ним разделаться, без свидетелей. А ведь Фрай собственными руками пресек всякую помощь, которая бы к нему последовала. Волк чувствовал замешательство молодого джентльмена и улыбался своей звериной пастью – попался простофиля на крючок. Тогда зачем все эти сложности с открытием жертовника, неужели нельзя было разделаться сразу, как только тот вышел из экипажа?
Фрай не успеет открыть громоздкую дверь, просто не хватит времени, да и волк почти дышит в лицо, но тут же он почувствовал, как небольшое шарообразное облачко шмыгнуло подле него, взъерошив волосы легким дуновением, и поплыло в сторону волка.
Зверь разинул пасть, но потом оскалился и начал прогонять облако, не давая ему подобраться ближе и не выпуская из виду. Фрай на всякий случай решил ретироваться и отошел на несколько шагов, но рычащий зверь заметил передвижение человека и уставился на него, на миг забыв о парящем шарике, а тот воспользовавшись заминкой, нырнул ему в ухо. Волк неожиданно подпрыгнул, оскалился, будто готовясь к прыжку, но тут же замотал головой, начал выгибаться, пуская пену. Ничего не помогало, будто что-то доставляло ему боль, потом зверь и вовсе завалился на бок, начал кружиться на месте, вырывая клоки шерсти и скуля. Да, этот волчина скулил и фыркал, будто в него выстрелили солью и перцем в глаза. Он снова подпрыгнул на ноги, мотнул головой, второй раз – ничего не помогало, тогда зверь бросился и ударился об ствол векового дуба, да так, что дерево тряхнуло а его отбросило на несколько шагов назад, брызнула кровь и тут чудовище успокоилось, мотнуло пару раз головой и отправилось к Фраю, который делал шаги назад постепенно, а теперь бросился наутек, питая надежду, что петляя, сможет укрыться от преследователя. Вот только зря он надеялся, волк догнал его в несколько недолгих прыжков и сбил с ног. И навис над Фраем, который в последнюю секунду перевернулся на спину.
А потом были мучительно длительные мгновенья, пока волк смотрел на человека, но не нападал. И еще одно, у него изменились глаза, раньше они отблескивали красными огоньками, теперь поблекли, будто застлались пеленой и стали зелеными, немного смахивающими на человеческие:
– Прости, преподобный отец, что сбил тебя, – заговорил волк вполне обычным мужским голосом. – Просто тогда мы бы не поговорили, и я бы зря проделал это путешествие в мир псины.
– Кто ты такой? – поинтересовался Фрай.
– Меня зовут Альфред Маулик, граф Мальборо. Хотя нынче, я скорее бесплотный дух, блуждающий по земле.
– Граф… – отозвался Фрай. – Вы знаете меня?
– Да, я успел поговорить с тобой перед своей смертью, и все это время наблюдал в надежде снова сойтись в беседе.
– Но я тогда был во сне, в теле обычного стражника.
– Когда у тебя есть века, чтобы подумать… впрочем, тот сон был наведенным, видимо вам помогли увидеть, как все происходило.
– Это правда.
– А сейчас я скажу вам, что очень хочу помочь исправить былую ошибку, потому что нет мне покоя и прощения за то зло, что я вызвал в эту долину.
– Милорд, смею спросить, это вы прислали за мной экипаж и нашептывали ответы?
– Я и многие другие, пострадавшие в ту роковую ночь.
Он слез с человека и Фрай уселся, приготовившись слушать и задавать вопросы:
– Расскажите мне прежде про мага, который был в вашей свите и уговорил вас открыть проход для стражника ада?
– Самое ужасное, что это мой друг Персиваль, с которым я делился самым сокровенным. Он первый поздравил меня с помолвкой, хотя, как я узнал потом, безумно любил Агнесс. И он спровоцировал меня отомстить за опороченное имя, лучше б я действительно учинил развод, отделался позорными насмешками, но не выпустил демона… – волк горестно покачал головой.
– Агнесс, леди Мальборо, – повторял Фрай.
– Да, это моя супруга. Я не любил ее достаточно, польстился на красоту. А она полюбила другого, этого злополучного виконта, да еще у меня под носом. Тогда Персиваль и начал меня подзуживать, заставляя следить за ней. А она про все узнала и бежала с Льюисом. И во мне вскипел гнев, затуманивший всякий здравый смысл – вызвать демона и направить его силу, разрушив поместье Дарквудских лесов. Но только демон не послушался, он шел по своей воле. А Персиваль, он не заходил в жертовник, – легкая слеза скатилась по волчьей морде, – а ожидал снаружи и приклонился перед демоном.
Он вздохнул, видимо переживая те мгновенья своей жизни, когда не осознавал себя от гнева:
– Я рад только тому, что Агнесс умерла быстро и не мается лесами Дарквудса.
– Она не мается, потому что жива, – невозмутимо заявил Фрай, волк удивленно уставился на него.
– Твой друг Персиваль, он оживил ее, превратив в сову, и она долго служила ему, пока белый колдун каким-то образом ее не освободил от службы.
– Агнесс жива!? – волк изумился, и выглядело это так забавно.
– Да, но она не зовется больше своим именем, называет себя Фрейлин.
– Потому что она была фрейлиной королевы, ее излюбленным занятием было блистать при королевском дворе. Ты ее видел?
– Да, она живет у меня в пасторате на правах компаньонки моей сестры.
– Я бы хотел когда-нибудь ее увидеть и попросить прощение, я раскаялся, потому что действительно не любил, но требовал быть ручной марионеткой.
– Расскажите побольше о вашем друге, мне нужно знать про мага, иначе я не смогу с ним сразиться.
– Персиваль Виргейн. Граф Шеффилд.
Фрай поначалу силился вспомнить, откуда ему известно о графе, но потом просто вскочил на ноги.
– О Боже всемогущий, ведь это граф Шеффилдский, к которому в немилость впал мой дядя. Ну да, он втоптал в грязь нашу семью, потому что дядя освободил Фрейлин.
Теперь все понятно. Как же все легко складывается, почему я раньше обо всем не догадался. Ведь дядя упоминал про зло, которое предотвратил.
– Твой дядя – белый колдун?
– Да, – невозмутимо заявил Фрай.
– Теперь я понимаю, откуда в тебе такие способности, ты можешь общаться с призраками, слышать нас. И потому демон боится встречи с тобой.
– Демон меня боится?
– Да, на алтаре есть выгравированная надпись, что «слышащий духов и видящий призраков, столкнется со злом, и демон погибнет от рук его сильных, как только в жертовник войдет».
– Некогда бы не подумал, что буду рожден для такой важной миссии, – ухмыльнулся Фрай, не веря своим ушам.
– Я помогу тебе и все призраки, обитающие в околицах Дарквудса, будут тебе помогать. Пока армия демона ничтожна, маг отсутствует и плетет интриги в другом месте.
Но он тоже скоро пребывает, перед самым пробуждением демона. Вот тогда вы будете в опасности. И когда смерть будет смотреть тебе в глаза, воспользуйся своим даром и призови нас.
– И как же вы мне поможете? Вы ведь бестелесные?
– Увидишь, мы тоже есть сила, если объединимся. А теперь торопись, потому что скоро тебя начнут искать и дай мне завершить одно дело.
Фрай хотел еще что-то спросить у призрака, но тот ринулся к дереву и приложился к нему с двойной силой, голова волка, буквально откинулась назад и тварь издохла. А белое невесомое облачко вылетело из его уха и растворилось в лесной чаще.
Уэнсли поднялся на ноги и зашагал прочь от жертовника к себе в пасторат, пожалуй, ночная прогулка приободрила его. Он дошел до самой площади, насвистывая песенку, когда на небе замаячила заря, вот только его уже заждались. Сова сидела на шпиле и смотрела на непослушного пастора, негодующе угукая. Пастор взглянул на нее и хмыкнул.
Но он даже не представлял, каких тумаков получит от одного обозленного родственника.
Глава 4
Последствия ночного переполохаУэнсли постарался тихонько пробраться к себе, но стоило ему пройти мимо гостиной, как оттуда его окликнул грозный зычный голос его дядюшки:
– Фрай Уэнсли, а ну немедленно иди сюда!!!
Молодой человек ощутил себя маленьким нашкодившим мальчишкой, которого сейчас отчитают, выпорют и поставят в угол. Но он не собирался признавать свою неправоту, с дядею можно поговорить и на повышенных тонах, но как только он вошел в гостиную, там уже собралась вся компания: разозленный дядюшка, багровый, как свекольный сок; Мария со страдальческим и заплаканным лицом; Фрейлин с искрящимися глазами; растроганная миссис Бонна и мужское население Батлеров.
– Мы собирались броситься на поиски, – спокойно ответил Фортрайд, пожалуй, самый невозмутимый из всей братии. Ну и его сыновья, правда, Джордж отрицательно мотнул головой, подавая Марии успокоительное, а Эндрю стоял белый, как стена.
– Как ты мог так предательски поступить?! – зашипел Эдвард, все еще пребывая в состоянии бешенства. – Зачем подсыпал мне снотворное?
– Потому что вы не могли договориться, – спокойно ответил Фрай и снял свою шляпу, он нашел свободный стул и сел на него, не очень хотелось, чтобы тебя отчитывали стоя.
– Ну, преподобный Уэнсли, вы нас неприятно удивили, – возразил Батлер. – Охота в первую очередь ведется именно на вас и так глупо подставляться, да еще в это неспокойное время, когда волк бродит по долине.
– Он уже не опасен, – спокойно молвил Фрай, изучая помятость своих штанин.
Вся компания на него уставилась – кто с ужасом, кто с непониманием, а кто до сих пор злой.
– Ты сразился с волком? – не выдержала Фрейлин.
– Нет, я не мог сражаться с волком, я даже походную сумку не взял, он убил себя сам.
Снова мгновенье молчания и недоумевающие взгляды:
– Я очень устал, – хмуро ответил Фрай. – Я нашел жертовник и кажется подробности подготовки к ритуалу. – он достал свиток и посмотрел в него, так и есть, это было подробное описание ритуала на нормальном, хотя слегка устаревшем, английском изречении. – Если кто хочет подробнее ознакомиться…
– Как волк мог убить себя? – не выдержала Фрейлин. – Он же нечисть.
– На всякую нечисть найдется свой шарик-призрак, – шутливо возразил Фрай, поддавая свиток мистеру Батлеру, у которого после такого заявления глаза стали, будто у гончей.
– Фрай, не шути над нами, мы пережили отнюдь не легкую ночь, я тебя повсюду искала… – чуть не залилась слезами Фрейлин.
– Со мной было все в порядке, – отрапортовал Фрай Уэнсли. – Меня подвезла леди, я нашел потайную дверь и как она открывается, взял этот свиток и переговорил с твоим мужем, когда он был в теле волка. Потом он просто раззможил волку голову и тот издох, что еще вы хотите от меня услышать?
– Ты… ты с кем переговорил? – аж заикнулась побелевшая Фрейлин.
– С призраком твоего мужа, графом Мальборо, он обещал мне помочь, а еще рассказал очень важные сведенья, которые вы хранили от меня в тайне, да, дядя. Ведь это граф Шеффилд – тот темный маг, что превратила Фрейлин в сову, а с тобой поквитался посредством притеснения всего рода?
Эдвард Уэнсли молчал, меняясь в лице с той стремительной разительностью, что Мария начала опасаться, за его здоровье:
– Это тебе призрак сказал? – спокойно поинтересовался он.
– Конечно, потому что мое семейство покрывает страшного врага от меня, как прячет огонь под одеяльцем у кровати малыша.
– Не стоило тебе интересоваться этим человеком, он очень силен и опасен. А самое страшное – обладает той силой и могуществом, которые действительно могут принести неприятности. Я сам хотел его одолеть, но теперь мне не отделаться от тебя, ведь я прав?
– Конечно, не отделаться, так же как мне не отделаться от своего предназначения – загнать демона в ловушку.
Мария ахнула и чуть не потеряла сознание, Джордж Батлер легко подхватил девушку, Батлер и Эдвард застыли от услышанного, а Фрейлин побелела, и к ней подлетел на помощь Эндрю. А вот миссис Бонна, обладающая габаритной комплекцией, и не поддерживаемая господами, рухнула. Все подпрыгнули на месте и срочно побежали помогать экономке.
– Что тебе еще рассказал этот призрак? – поинтересовался Эдвард, когда они с Батлером пытались сгрузить женщину в кресло.
– Про гравюру, которую видел на алтаре и про то, что я – слышащий духов и видящий призраков.
– Вот проныра вездесущая, – оттирая пот со лба молвил мистер Уэнсли. – Я, конечно, подозревал, что у тебя есть подобный дар, но не хотел об этом распространяться, вдруг это бы оказалось роковой ошибкой. И тогда ты был не прав, сказав, что избрав другое поприще, не был бы экзорцистом – теперь видишь, что духи достали бы тебя повсюду.
Суматоха меж тем потихоньку улеглась, кухарка приготовила завтрак на многочисленных обитателей и приезжих пастората и те худо бедно в тесноте, уселись немного перекусить. У Марии было аж два ухажера – отпрыски Батлера, Фрейлин помогал Эдвард Уэнсли, а Фрай и Фортрайд принялись беседовать:
– Поражаюсь, преподобный отец, от вашего умения делать переполохи в вашей семье, знатная выдалась ночка. Сова буквально пробила стекло в моем окне, и потом сообщила ужасные вещи, что вы пропали, а дядя ваш в отключке, – на этом месте Батлер ехидно улыбнулся. – Так вот, мы мчались стремглав, а мои люди вышли обыскивать лес, но ваш запах не брал даже нюх поисковых собак.
– Я же говорил, меня подобрал мифический призрак старой леди, чтобы не только ваши собаки, а нечисть не добралась.
– Но вы произвели еще больший фурор своим возвращением – достать такие ценные документы, отыскать жертовник, вникнуть в проблемы и собственное предназначения.
Теперь я уже нисколько не жалею, что свел с вами знакомство. Я прекрасно понимаю, как тяжело вам давалась наша вчерашняя размолвка, но ваш дядя не подпускает не только вас, он отпихивает любого, кто хочет помочь. А его упрямство и недальновидность могут многого стоить… – он не договорил, поскольку ощутил недобрый взгляд на себе, Эдвард снова покрылся неровным румянцев, видимо услышав окончание беседы.
Но его соседка по столу выглядела, словно объелась белены: она сидела и молчала, не испытывая никакого аппетита при виде сочной отбивной, хотя всю ночь провела в поисках Фрая. Новость о том, что преподобный отец говорил с призраком ее мужа, обеспокоила и опечалила ее. Прошлое этой дамы не казалось ей безупречным, она старалась забыть многое, но человек, с которым она связала судьбу, и который был причиной многих несчастий, сумел непостижимым образом влиять и на будущее. Ее совиное чутье подсказывало, что их встреча еще состоится, но какой она будет, что они друг другу скажет – пока загадка грядущего.
Но одна парочка сумела опомниться от пережитого и даже найти крупицу радости – Мария и Джордж, они сидели и ворковали, шептались о произошедшем и сказанном в порыве гнева, но радовались, что видятся вновь, хоть и при таких несуразных обстоятельствах.
Когда Батлер и сыновья прибыли в пасторат, Джордж первым делом глазами отыскал перепуганную мисс Уэнсли и бросился ее утешать. Его брат всегда тяжко вздыхал, что не нашел еще в своей жизни подобного ангела, ради которого способен горы сдвинуть.
Поэтому, теперь за столом, принимал пассивное участие в беседе. Местные девушки как-то меркли перед робкой и сердечной Марией. Мисс Стоксон была расчетлива, иные девицы глупы и навязчивы, а новая компаньонка Марии была прелестной и замкнутой и, видимо, влюбленной в пастора.
– И что нам теперь делать? – задал вопрос своей аудитории Эдвард, который совладал частично со всеми негативными эмоциями. – Ну, мистер Фрай, вы у нас важная шишка, которая поступает по велению своих прихотей, руководите нами.
– Чем же я должен руководить? – поинтересовался невозмутимый Фрай, уплетая свой завтрак.
– Нашими судьбами, ведь старшее поколение, желая обеспечить покой, отстраняет вас от всяких смертельно-опасных дел. И таким образом ущемляет вашу свободу. Вот теперь старшее поколение спрашивается, какие дальнейшие наши шаги в борьбе с нечистью?
Батлер хихикнул, он давно сдерживался всякими разными гримасами, но теперь смешок просто прорвался у него – неужели великий колдун так задет его словами, и так разобиделся, что решил продемонстрировать это в открытую? Фрай поначалу удивился, но потом сообразил, особенно взглянув на смешливого соседа, и сам прыснул от смеха.
Каким уязвленным сейчас выглядел мистер Уэнсли, в отличие от своего племянника, так вот от чего он гневался – его обошли на повороте.
– Вы хотите знать мое мнение или мои планы в дальнейшей борьбе с нечистью, мистер Уэнсли?
– Конечно, хочу, преподобный отче.
– Ну, тогда я думаю, и эта светлая мысль посетила меня, когда я подходил к пасторату, что неплохо бы в ближайшее время организовать танцы.
На него опять посмотрели с недоумением. Батлер удовлетворенно сощурил глаза, предполагая, какая сейчас развернется эпическая сцена.
– И каким же образом изящные танцульки помогут нам победить зубастых и клыкастых монстров? – снова поинтересовался Эдвард, стараясь сохранять ровное спокойствие.
– Самым простым – у них не будет пищи. Они ведь питаются нашими страданиями, страхами, злостью. Но вот танцы и любой общественный прием, где люди наряжаются, общаются и веселятся, навеивает лишь приятные мысли, откуда же тогда нечисти брать силы? А самих горожан это отвлечет от смутных мыслей, они будут заняты приготовлением к торжеству. Да и к тому же, взгляните на нашу молодежь, они просто бледны и зелены от просиживания в четырех стенах, – он небрежно кивнул на Марию и Джорджа, которые изумленно молчали, слушая пастора. – А красивые ритмичные движения послужат неплохой встряской. – при этом Фрай исполнил два неуклюжих па, от чего его нагладили смешками и аплодисментами.
Эдвард разинул рот, даже не зная, что сказать, Батлер от всей души потешался, это было отчетливо написано на его лице, остальные пока воздерживались от определенных мыслей.
– Ну же господа, чего кисните, – удивился Фрай. – Кстати, у моих дам есть новые платья, так будет повод их примерять. У Марии это первый выход в общество, так что я, пожалуй, убью целую свору зайцев одним выстрелом.
– Великолепно, преподобный отец, – хвалебно воскликнул Батлер. – Наше общество давно в унынии, давайте дадим ему немного встряски. А где будем танцы проводить?
– Я подумываю договориться с мистером Стоксоном по поводу городской ратуши, она используется редко по назначению, собрания мы и в церкви неплохо устраиваем, а места там достаточно, чтобы немного поплясать.
– Миссис Батлер будет в восторге, сорванцы то мои всегда со мной, а она постоянно изнывает в одиночестве. Стоксона я беру на себя, да и украшение зала тоже, сделаем это благотворительным мероприятием, пусть дарквудцы порадуются.
На такой приятной ноте, преподобный отец пожаловался на усталость и пошел отдыхать, предоставив гостям и домочадцам самим себя развлекать. Впрочем, сегодня произошло еще одно интересное событие, которое Фрай пропустил, но не его семейство.
После завтрака, распрощавшись с деятельными Батлерами и предавшись легкому отдыху после ночного переполоха, Мария занялась шитьем, выспавшийся Эдвард читал газету, Фрейлин помогала своей подопечной, сматывая нити, как вдруг Нэнси сообщила, что приехал один весьма разозленный тип и потребовал встретиться с «наглым шалопаем».
– Он представился? – спокойно спросился мистер Уэнсли.
– Сказал, что отец «этого пройдохи», – Нэнси выжидающе уставилась на мистера Уэнсли, как второго по важности господина, после преподобного отца.
– Мой братец пожаловал, – спокойно сказал он дамам, только вот Мария побледнела, предчувствуя беду, а еще ужаснее – свой скорый отъезд. – Зови его сюда, милая девушка.
Через минуту озлобленный Джон Уэнсли влетел в гостиную, застав врасплох всю братию.
– Ты? – шикнул он на брата, потом перевел взгляд на дочь. – А ну вон в мою карету, дерзкая девчонка, как ты посмела перечить отцу?
Мария вжалась, не зная, что ей делать – бежать и собирать вещи или оставаться здесь, и Фрай ушел отдыхать, ей не у кого спросить совета.
– Прекрати на такой манер разговаривать с собственной дочерью, она тебе не сторожевая собака, чтоб ею так помыкать, – отчеканил Эдвард, спокойно сидя в кресле и не меняя позы.
– Да с тобой вообще никто не разговаривает, паршивец! Приехал, запудрил головы моим детям, а теперь еще и командуешь ими.
– Я никому никакие головы не запудривал, только сказал правду. Если тебе не угодно, чтобы они знали иную версию, в отличие от той, что вы плели с Роджером, то тогда прошу на выход, собственно мы тебе не рады.
– Без нее я никуда не уеду! – он ткнул пальцев Марию. Все это время Фрейлин сдерживала себя, чтобы не сотворить какое-нибудь волшебство и не осадить наглого визитера, только из уважения к Фраю и Марии.
– Она не хочет возвращаться туда, где ее посадили на короткую цепь и кормят объедками. Ты не дал ей достойного воспитания, не содержишь молодую девушку как положено, да еще и помыкаешь ею, словно прислугой. А ну прочь отсюда, это не твой дом, это жилище твоего сына, и он вправе, на правах брата, приютить сестру без твоего позволения.
Джон Уэнсли выпрямился во весь рост и угрожающе подошел к Эдварду:
– Молчал бы ты про права и мое позволение. Я ее родитель, и я вправе распоряжаться ее судьбой, как посчитаю нужным; если скажу сидеть дома до скончания ее жизни, она будет сидеть и выполнять мои приказания. Прикажу кормить водой и хлебом и будет всю жизнь есть только то, что я разрешил.
Глаза Эдварда опасно сверкнули и он тоже встал, горделиво выпрямившись:
– Вот так ты и с Рейчел поступал, милый братец – оскорблял, унижал, запрещал.
Извел в могилу раньше срока этого неземного ангела. Да за такое поведение я сам с тобой расправлюсь, – его взгляд отяжелел, налился непонятным свечение, а Джон начал потихоньку ретироваться, не на шутку испугавшись. Таким он своего брата еще не видел.
– Что ты со мной хочешь сделать?
– Прогнать восвояси, чтоб и духу твоего в Дарквудсе больше не было. А если не прекратишь третировать несчастную Марию, клянусь честью, я превращу твою жизнь в такие муки, от которых ты не будешь знать спасения даже после смерти. А теперь вон отсюда, боров поганый. Роджеру передавай наилучшие пожелания. Катись к черту! – он так гаркнул, что Джон сорвался с места и выбежал в коридор, будто за ним гналась свора разъяренных собак, даже забыл прихватить шляпу.
Девушки сидели, все еще молча, опасаясь привлечь к себе излишнее внимание.
Наконец, когда послышался звук отъезжающей кареты, Мария с облегчением вздохнула и обмякла в объятиях Фрейлин. Она вся тряслась, переживая от произошедшего разговора, о том, что о ней думает отец, и как ей чудом удалось избежать ссылки домой и его гнева.
Впрочем, Эдварду эта мизансцена только помогла излить копящееся негодование, он выдохнул, поправил наряд и улыбнулся самой лучезарной улыбкой:
– Милая моя племянница, – молвил он. – Раз уж это будет твой первый выход в свет, я хочу сделать тебе небольшой подарок. Брат подарил тебе новые туалеты, а я хочу подарить кое-какие украшения, ведь всякая девушка должна блистать в обществе, а ты достойна большего. Не против ли, пройтись со мной и Фрейлин до ближайшего ювелирного магазинчика?
Мария покраснела от смущения, ее буквально упрашивают пойти и купить себе что-нибудь. Но благодарно согласилась, потому что речи дяди были такими мягкими и искренними. Фрейлин подарила колдуну приветливый смешок, и вся троица вскоре покинула пасторат.
Тем временем, город уже гудел, как только мистер Батлер отыскал мистера Стоксона и сообщил, что желает занять городскую ратушу и устроить там танцевальный зал для общественных приемов и что первые танцы уже состояться в четверг, потому что за три дня он все устроит. Мировой судья поделился этим предложением со своей семьей, а Хана не удержалась, чтобы не сообщить о великом торжестве нескольким своим подругам.
