Аудиокнига Триумфальная арка

Я много лет старательно избегала Ремарка. Еще в институте мы учили немецкий язык, и мои однокурсницы из рук в руки передавали его книги. Они читали Ремарка в метро, дома, на парах, выходили из аудиторий с заплаканными глазами, приезжали утром на занятия невыспавшиеся и абсолютно удрученные. Я смотрела на них и понимала – не хочу таких книг! И яркости такой не хочу. Тогда в 20 лет яркость эмоций представлялась мне только в позитивном свете и никак иначе. Тогда я еще не умела плакать над книгами, и уж точно не считала нужным выбирать подобную литературу специально.
В общем, прошло уже достаточное количество лет, я пролила немало слез на страницы книг, но от Ремарка по-прежнему шарахалась. Где-то там, на подкорке, ясно и отчетливо было записано: «Ремарка не читать!» Так и было – не читала, – до недавнего времени.
И вот сижу я на кухне с чашкой горячего чая в одной руке, с яблоком – в другой, и перед глазами у меня – «Триумфальная арка», или красивейший из европейских романов XX века. Роман о любви, войне и смерти. Эрих. Мария. Ремарк. И я знаю, что в этой книге отчаяние, тоска, боль, знаю, что пролью немало слез, знаю… и все равно открываю первую страницу… Говорят, что запретный плод – сладок. Вот и Ремарк стал для меня таким «запретным плодом». Сама того не зная, я построила для себя железный занавес, разрушить который было так же восхитительно, как и неимоверно ужасно. Я читала, глотая слезы, и не могла остановиться. Меня засасывало, эта книга притягивала, не отпускала, била по сердцу, заставляла задерживать дыхание от отчаяния, но не давала уйти, не позволяла отдохнуть, прийти в себя. До самой последней страницы она тисками держала меня и безраздельно владела моим вниманием. Она не дарила ни капли надежды, но бросить и не дочитать было совершенно невозможно.Читать о боли тяжелее, чем испытывать ее самой. Даже сам факт необратимости меркнет перед невозможностью помочь или хотя бы поддержать. Нужно быть неимоверно сильным человеком, чтобы согласиться стать сторонним наблюдателем без единого шанса быть услышанным – хоть связки себе сорви от крика.
Я до сих пор не могу понять, как можно так писать, что даже в счастливых моментах сквозит печалью? И она притягивает – эта сладковатая, терпкая печаль с привкусом одиночества, – в буквальном смысле слова манит. Ей хочется дышать, как дышишь дымом сигарет, ее хочется пить, как кальвадос. И легкий яблочный оттенок в горечи водки будет постоянно напоминать о том, что грусть может быть с привкусом сладости, с ароматом лета. И с ней невозможно бороться, нельзя противостоять, устоять, пережить: либо принять – вдохнуть глубоко в легкие дым, который подарит минуты наслаждения и будет медленно отравлять организм изнутри; либо попытаться сбежать, отказаться, забыться – оставить бутылку кальвадоса на столе нетронутой… хотя бы на сегодня.
«Триумфальная арка» не поразила меня, нет. Эта книга превратила свои печатные слова в кулак и со всего размаху ударила меня в солнечное сплетение. Она заставила меня сжаться от ужаса в комок, тихонько заплакать в подушку и восхищенно замереть перед ней, перед ее величием и каким-то совершенно необъятным пониманием жизни. Ремарк совершенно не жалеет своих читателей, он предлагает им самую жесткую, самую необратимую и удручающую правду жизни – и этим он прекрасен. Его произведения как будто светятся – тусклым желтым светом уличного фонаря, блеклыми каплями дождя на оконном стекле. Но вместе с тем этот приглушенный отсвет настолько уютен и притягателен, что даже в самой критической боли, в самом бездонном отчаянии можно разглядеть потрясающую красоту, нежность и легкость.
Моя однокурсница как-то охарактеризовала книги Ремарка: «Безысходность». Мне показалось, что именно ради этой безысходности и стоит читать его произведения. Пусть я скажу безумно банальную фразу – но именно безысходность учит замечать мелочи вокруг. Когда мир сужается до пределов боли, то в этих границах человек начинает обращать внимание на мелочи – на бабочку, капли дождя, огонек от спички… Книга «Триумфальная арка» заставила меня другими глазами взглянуть на свою обыденность и повседневность.
У Ремарка совершенно потрясающий, просто невероятный язык! Его манера повествования буквально вскружила мне голову. Ремарк столь мастерски простым языком описывает самые повседневные мелочи жизни (которые, порой, и не замечаешь), что хочется сейчас же, немедленно оказаться там и все это прочувствовать самой, увидеть своими глазами.
В окно мягкими пальцами стучался дождь.На улице стоял вечер с фиолетовыми глазами.Манто соскользнуло с плеч и черной пеной легло у ее ног.Спичка крохотной кометой летит на землю.С площади Этуаль на серебряных ступнях незаметно пришла прохлада.
И это только малая часть примеров прекрасного, волнующего слога Э.М. Ремарка. Теперь утром, проезжая мимо высоток, я смотрю на окна. За этими окнами чего только не происходит: люди просыпаются, завтракают, ссорятся, мирятся, расстаются, кому-то звонят, кто-то просто смотрит в окно на рассветное небо… А я вижу, что солнышко, которое только-только начинает просыпаться, одинаково радостно и ярко отражается в каждом окне. Ему не важно, что происходит за каждым стеклом, оно просто дарит всем свою яркость, начиная наше утро. Я не могу так же красиво, как Ремарк, написать про эти самые оранжевые лучи в окнах домов, но я вижу их, вот просто вижу солнечных зайчиков и улыбаюсь. И эта красота находит свои слова в душе – те самые, которые нельзя выразить буквами.
Вот так через призму боли и уныния можно увидеть красоту и тепло в самых обычных и повседневных вещах. Учиться жить можно и нужно всегда: в любом возрасте, в любое время, в любой ситуации. Безусловно, хорошо, что есть такие книги – в «Триумфальной арке» настолько большая концентрация ада при жизни, что невольно начинаешь искать те малые крохи позитива, которые автор скудной россыпью поместил на страницах. А после, отрывая взгляд от книги, начинаешь с настойчивой дотошностью осматривать свой мир – здесь лучше, чем там, и это уже совсем неплохо.
Мне кажется, что Эрих Мария Ремарк до умопомрачения любил жизнь. Он видел ее с разных сторон: в его жизни была и любовь, и потери, и война, и смерть. Все это, безусловно, отразилось в его произведениях. Да, конечно, в них слишком много гнетущего, разящего, сбивающего с ног, но невозможно не увидеть безмерную жажду жизни, нескончаемую любовь к ней, желание творить и дышать полной грудью.

Чужой и среди своих, и среди чужих, и для самого себя – так, наверное, можно сказать о главном герое романа Равике. В 30-е годы ХХ века он, будучи немцем, бежал из фашистской Германии во Францию, где в течение нескольких лет жил без документов и нелегально работал хирургом. А второстепенных персонажей здесь вполне достаточно. Это и беженцы из разных стран, и многочисленные французы, и богатая американка, и русский эмигрант, и пациенты доктора, и проститутки, и предвоенный Париж, и один из символов этого прекрасного города - Триумфальная арка... Роман наполнен болью и любовью, горьким отчаянием и спокойным мужеством, борьбой за выживание и обречённостью, надеждой и смирением, а также мгновениями радости, приближающими к вечности, и одиночеством, которое с человеком всегда и никогда.Как это ни странно, но самым счастливым, пожалуй, себя ощущал один из эпизодических героев - 13-летний мальчик, лишившийся ноги в результате ДТП. Ведь они с матерью смогли получить страховку и открыть свой молочный магазин. Мальчик считал, что ему крупно повезло и искренне благодарил доктора Равика за операцию, наивно полагая, что тот провёл ампутацию не по медицинским показаниям, а по личной просьбе ребёнка. Читать это было очень тяжело. Я даже предполагала, что в конце концов может оказаться, что пострадавший специально (ради страховки) бросился под машину и поэтому никаких денег не получит. Но план мальчика осуществился к огромной его радости. И такая деформированная картина мира всё же позволила ему испытать счастье. Только надолго ли? В сердце человека всегда есть место для любви. В любые времена и несмотря ни на что. Эту нехитрую истину осознал и Равик, встретив итальянскую актрису Жоан Маду. Хотя, честно говоря, любовь их мне порой казалась какой-то искусственной, не до конца я ею прониклась и не очень поверила. Но то, что сама способность чувствовать и любить к герою вернулась, - неоспоримый факт для меня. Сам же Равик совсем не хотел любви, не верил в неё, не ждал и не думал, что она снова придёт. Но любовь забыла спросить героя и явилась без предупреждения, осветив своим светом и открыв ему не столько даже Жоан, сколько себя самого. Холод безразличия покинул его душу, уступив место воскресшим чувствам и жизненным бурям. В безвременье между двумя мировыми катастрофами вдруг просочилась живая жизнь, чтобы Равик не наблюдал со стороны, а полнокровно ощущал всё, что с ним происходит: и наслаждения, и страдания. В любимой женщине для него сосредоточились и вся сладость, и вся горечь жизни. Ведь ветреная Жоан имела параллельно нескольких любовников и как-то призналась, что она часто обманывает мужчин и будет продолжать лгать в дальнейшем, потому что они, по её мнению, только этого и хотят. Равик же решил прервать мучительные для него отношения, так как при любых обстоятельствах незачем доводить себя до безумия. Если говорить о центральной линии произведения, то в моём восприятии на передний план выступает не взаимная любовь Равика и Жоан (в которой я вообще очень сомневаюсь), а постижение себя главным героем и развитие у него способности любить (причём не только других, но и, конечно, самого себя). И даже легкомысленная Жоан заметила, что Равик так был занят собой и так много открывал в себе, что она всегда оставалась где-то на обочине его жизни. Перед побегом из Германии Равику довелось пройти через застенки гестапо. Ненависть к мучителю и жажда мести с тех пор не покидали его. И судьба предоставила герою шанс совершить акт возмездия, которым он и воспользовался. После этого Равик почти сразу почувствовал, как наглухо запертая дверь в прошлое внезапно отворилась, а за ней – не прежний ужас и страх, а цветущий сад. Пришло избавление от неотступно преследующей тени ненавистного истязателя. Стена между героем и окружающим его миром рухнула, утраченное равновесие восстанавливалось. И появилась даже какая-то почти мистическая уверенность в себе. Прощальная сцена в клинике меня почему-то не очень впечатлила. Поведение и Равика, и Жоан, на мой взгляд, вполне соответствовало исключительности момента, в который многие люди временно становятся чуть ли не святыми. Но если бы судьба распорядилась иначе, то всё вернулось бы на круги своя: она продолжала бы менять любовников, а он не отвечал бы на её звонки. И все их слова, сказанные друг другу, были бы забыты. Хотя если учесть грядущие события в Париже, то не случилось бы даже этого. Лично мне кажется, что Равика обязательно ждёт впереди настоящая любовь к достойной женщине. Ведь он и сам осознал, что пока человек жив, ничего не потеряно окончательно. Кстати, о дальнейшей судьбе героя Ремарк кратко сообщает читателям в одном из своих следующих романов.К финалу этой книги Равик познал и любовь, и месть. У него не осталось ничего незавершённого: акт мести погасил тяжёлую память о прошлом, а в его душу вернулась способность чувствовать. Кончились шатания, появилась внутренняя свобода и устойчивость. Зная, что его ждёт при отсутствии документов, Равик всё же отказался от предложенного русским другом фальшивого паспорта. Вымышленными именами беженец-хирург решил больше не прикрываться и при аресте назвал полиции своё настоящее имя: Людвиг Фрезенбург. Обретение героем себя – это тоже своеобразный внутренний триумф. Правда, на фоне грядущей войны этот триумф тонет во мраке и покрывается кромешной тьмой, как и сама Триумфальная арка, в которой можно увидеть символ человечности и свободы…

Любовь как болезнь – она медленно и незаметно подтачивает человека, а замечаешь это лишь тогда, когда уже хочешь избавиться от нее, но тут силы тебе изменяют.
Это не книга, нет. Это целая жизнь, пробирающая до мурашек, от которой невозможно оторваться и которая надолго останется в сердце.
На такие книги сложно писать отзывы, даже слишком. Потому что они сбивают с ног и не дают времени, чтобы опомниться. С самых первых строк читателя как будто подхватывает волной, такой огромной, а он сидит на гребне, не в силах ничего изменить, не имея возможности выбраться на берег. Потому что книга – как море. И даже больше.Два человека. Мужчина, «жалкий романтик, лишенный иллюзий и временно именуемый в этой короткой жизни Равик». Женщина, «амазонка с глазами цвета морской волны, наделенная инстинктом наседки и проповедующая банкирский идеалы», Жоан. Профессиональный хирург, лучший из лучших, которому приходится прятаться от полиции в чужой, однако более родной, чем Германия, стране, не выдавая себя, работая подпольно, отдавая все свои заслуги другому. Актриса, и сама понимающая, что ее талант не идеален, яркая и эмоциональная, отличающаяся от многих и мечтающая о том, чтобы любили и восхищались только ей. Что их объединяет? Любовь, конечно же она. Трагичная, в чем-то сумасшедшая, но однако любовь. Они потрясающие, их невозможно не полюбить. А как меняется Жоан на протяжении всей книги! Впервые мы встречаем безучастную ко всему, «пустую женщину», а к концу она расцветает, меняется до неузнаваемости. И вместе с тем меняет Равика, с ног на голову перевернув его жизнь, всколыхнув старые воспоминания.
А между всем операции, удачные и неудачные, мальчик без ноги, женщина, которая больше никогда не родит. И Кэт со смертью в животе. К ней я особенно привязалась. Она смогла. Она смогла принять это, смогла смириться.
Потом сестра, которой выздоравливающие дарят подарки, а умирающие не дарят ничего. Семья евреев и мальчик, задающий глупый, однако все равно безответный вопрос. И женщина, видящая тараканов, одних тараканов вокруг.
Столько людей, столько образов. И все это в предвоенном Париже, понимающем неизбежность войны, однако все еще надеющемся на то, что кровавые бои его не заденут.
И между тем там остается место для мести, беспощадной, угнетающей, затуманившей рассудок. Однако справедливой. Для меня она более, чем справедлива. Пусть Хааке лишь жалкий человек, выполняющий чьи-то поручения, пусть он на деле никто, однако именно в нем выражается вся злоба, все несчастья - это именно он.
«Время лечит». Люди постоянно твердят это, считая эти слова лучшим утешением, ведь «через пару лет ты и совсем про это забудешь». Однако это не правда, теперь я не верю. Это глупые, глупые слова. Время с прошлым всегда у тебя за спиной, от них никуда не деться, если днем еще возможно скрыться, соорудить неприступную стену, то ночью они обязательно тебя найдут. И они не дают ране зажить, снова и снова напоминая о ней. Время не лечит. Это мне рассказал Равик, а ему я верю.
Знаете, бывает такое, когда полностью, со всеми концами, погружаешься в книгу, что из нее не вытащить никакими способами. А ты как будто стоишь где-то в стороне, за углом, и наблюдаешь за героями. Ведь бывало такое? У меня с «Триумфальной аркой» все было именно так и никак иначе. Хотела смаковать описания, чтобы она тянулась, как патока, эта потрясающая книга, и в начале это даже получалось, а в итоге проглотила ее за один день.
А как она закончилась! И теперь я понимаю, что конец не мог быть никаким другим, только так, пусть жестоко, пусть тяжело, но никак иначе. В конце эта книга ударила наотмашь, а потом выстрелила в шею, попав прямо в седьмой позвонок. И у меня парализовало ноги, потом руки, а потом стало сложно дышать. Это сильная книга, производящая не менее сильное впечатление.Потрясающий момент, когда каждый их них заговорил на своем языке. Они сломили все преграды, разрушили все стены, но это случилось слишком поздно. А ведь Жоан не раз говорила, что между ними какая-то стена. А когда преграда исчезла, она не смогла вдоволь насладиться этим, не смогла насладиться и тем, что наконец-то полностью заполучила Равика. Именно эта сцена очень сильно меня потрясла.
- Ti amo,* - произнесла она.
Жоан сказала это на языке своего детства. Она слишком устала, чтобы говорить на другом. Равик взял ее безжизненные руки в свои. Что-то в нем оборвалось.

* Люблю тебя (итал.)
И во мне тогда что-то оборвалось.
И до сих пор я под впечатлением, эта книга о многом. Это книга, которая оставляет после себя горькое послевкусие.

Факты бытия просты и тривиальны. Лишь наша фантазия способна их оживить. Она превращает факты, эти шесты с веревками для сушки белья, во флагштоки, на которых развеваются полинялые знамена наших грез.
Каждый раз, когда мне задают вопрос"Твоя любимая книга? Твое любимое кино?" На меня нападет столбняк! Ну как же так, всегда думала я, прочитать столько книг, пересмотреть столько фильмов и при столь обыденном вопросе выдавливать из себя только "эээээ,нуууу". Но вчера вечером все в корне изменилось.
Это даже не книга, это какое-то откровение, над которым хочется плакать, смеяться, жить, впитывать в себя. Первый раз я поймала себя на мысли, что без зазрения совести загибаю у книги углы на понравившихся местах(абсолютное святотатство для меня), потом я твердо решила, что запру эту книгу в шкафу и ни кто не получит ее даже почитать! Она будет моя и только моя!
Видишь огни фонарей и тысячи пестрых вывесок? Мы живем в умирающее время, а в этом городе все еще клокочет жизнь. Мы оторваны от всего, у нас остались одни только сердца. Я был где-то на луне и теперь вернулся… И ты здесь, и ты – жизнь. Ни о чем не спрашивай. В твоих волосах больше тайны, чем в тысяче вопросов. Впереди ночь, несколько часов, целая вечность… пока за окном не загремит утро. Люди любят друг друга, и в этом – все! Это и самое невероятное, и самое простое на свете. Я это почувствовал сегодня… Ночь растаяла, преобразилась в цветущий куст, и ветер доносит аромат земляники… Без любви человек не более чем мертвец в отпуске, несколько дат, ничего не говорящее имя. Но зачем же тогда жить? С таким же успехом можно и умереть…
Все, что когда-то было мной забыто, закинуто куда-то на задворки памяти, все радости и печали при прочтении этой книги нахлынули вновь, как будто вчера. Все прекрасные воспоминания, влюбленности, то прекрасное чувство, когда начинается любовь... Все те горечи, когда она кончается или когда тебя вообще никогда не любили..
Все, абсолютно все всколыхнулось за эти несколько дней чтения. Никогда, никогда со мной такого не было!
А как был несчастен и одновременно счастлив Ремарк, когда писал ее!
Сердце, подумал он. Сердце! Как оно готово на все отозваться. Как учащенно бьется оно! Окно, одиноко светящееся в ночи, отсвет другой жизни, неукротимо бросившейся ему навстречу, открытой и доверчивой, раскрывшей и его душу. Пламя вожделения, блуждающие огни нежности, светлые зарницы, вспыхивающие в крови… Все это было знакомо, давно знакомо, настолько, что казалось, сознание никогда больше не захлестнет золотистое смятение любви… И все-таки он стоит ночью перед третьеразрядным отелем, и ему чудится – задымился асфальт, словно с другой стороны земли, сквозь весь земной шар, с голубых Кокосовых островов пробивается тепло тропической весны, оно просачивается через океаны, через коралловые заросли, лаву, мрак, мощно и неодолимо прорывается здесь, в Париже, на жалкой улице Понселе, в ночи, полной мести и прошлого, неся с собой аромат мускуса и мимозы… И вдруг непонятно откуда приходит умиротворение…
И теперь, если вы зададите мне вопрос о любимой книге вы уже будете знать мой ответ....

"Странно, что человек может умереть,
когда он любит..."В нашем мире - таком изменчивом, непостоянном, неустойчивом, хаотичном и, по словам автора, бездушном ("Да здравствует век невмешательства! Век окаменевших человеческих душ!") - опираться на любовь, еще более призрачную и иллюзорную?.. Это же каким романтиком или безумцем по жизни надо быть (хотя это в какой-то мере даже тождественные понятия)...Наверное, таким, как сам автор, Эрих Мария Ремарк. Не так давно прочла его знаменитую биографическую вещь - Эрих Мария Ремарк, Марлен Дитрих - Скажи мне, что ты меня любишь... и помню, как была поражена той глубине чувств и переживаний, излитых на бумагу...Для меня, признаюсь, тогда стало настоящим открытием, что именно мужчина может так написать, с таким надрывом о прекрасном чувстве.И вот опять - до разрыва души, до слез - возвышенно, трепетно, нежно. И опять - о любви, на сей раз на фоне надвигающейся страшной войны, отчего чувства, кажется. обострены до предела. "У того, кто отовсюду гоним, есть лишь один дом, одно пристанище - взволнованное сердце другого человека"Любви странной, сбивающей с толку и проторенного пути, любви, открывающей новые горизонты и отрезающей пути к старому...Любви, отрезвляющей от заблуждений юности, открытий молодости, ошибок зрелости. Любви вдохновляющей и любви, сбивающей в пропасть, ведь себе ты уже не принадлежишь, твое сердце отдано другому или другой. Обмен неравноценный, без гарантий взаимности и тем более верности, альтруистичный порыв с эгоистичными намерениями. Как не ново все на этом свете..."Если сегодня любовь приходит к человеку, она пожирает его, как огонь стог сухого сена"Равик - доктор-нелегал - словно альтер эго Ремарка. Так же готов отдать ради любви все, словно любовь - то единственное в мире, ради чего стоит волноваться, ради чего стоит в конце концов жить...История Жоан Маду и Равика - это больше, чем история любви. 2 потерянных в этом мире человека нашли друг друга, не любовь - это было бы слишком просто, обыденно, пресно. Родственную душу. Найти человека, который понимает тебя с полуслова - куда важнее в этом запутанном мире...В котором запуталось-запряталось почти все: искренние чувства, настоящие порывы, истинное призвание...Так непросто понять, куда сложнее простить и совсем невозможным кажется быть уверенным в чем-то..."Стерва или святая. В конце концов, какая разница? Важно как мы сами к этому относимся".Проза Ремарка - для меня всегда какое-то испытание, очень мужская и немногословная, сдержанная, что ли, настоящие мужчины обычно не показывают свою боль. Роман больше 500 страниц, но да, для меня осталась недосказанность многих эмоций и поступков, мне непонятна и странна влюбленность, вспыхивающая в промежуток несколько страниц - но не признать красоту прочитанного я не смогу. Просто опыт жизни у каждого свой..."Что ты знаешь обо мне?

Что знаешь ты о человеке, в чью жизнь и без того шаткую, внезапно врывается любовь?"