Гордость и Принуждение

Обращение на «ты» все ещё давалось мне трудно, и я каждый раз на нем спотыкалась.

Фогель поджал губы в раздражении, а его глаза наполнились похотью. Наверняка придумывает как «накажет» меня за отказ, но я была неумолима.

Он же не будет просто сидеть и смотреть. Обязательно начнет спрашивать что-нибудь. Да даже если и будет. Я просто занервничаю в его присутствии и обязательно забуду какую-нибудь малюсенькую деталь.

Потому Фогель попрощался со мной очень долгим и смелым поцелуем, и наконец оставил меня творить в своей квартире.

Если честно, я обожаю процесс подделки документов. Все эти крохотные палочки и чёрточки, подбор оттенков цвета, «рисование» печатей, подписей и водяных знаков. Все это вводило меня в состояние медитации и транса. Я очень любила такую мелкую и дотошную работу и испытывало личное удовлетворение, когда документ получался просто лучше любого оригинала. Я могла, не вставая сидеть за Фотошопом, и не замечать хода времени и жалобных просьб моего голодного желудка. Это было моей личной Шангри-Ла[5 - Шангри-Ла – личный рай на земле, из которого не хочется выбираться. Это вымышленная страна, описанная в романе Джеймса Хилтона «Потерянный горизонт».], где я забывала обо всех негативных моментах своей жизни и слышала только звуки собственного дыхания и едва уловимого гула работы ноутбука.

В этот раз я должна была добиться безупречного качества липового паспорта, чтобы Вермеля как можно дольше задерживали разборки в местном отделении полиции. Я должна была превзойти саму себя, и мне это удалось. После распечатки и ламинации у Кирилла, я искусственно состарила документ несколько сот раз открыв его на страницах с личными данными и визами и пройдясь по нему мягкой шкуркой.

Сразу после того, как Вермеля отпустят он тут же ринется по наши души, поэтому Кирилл планировал свалить уже сегодня. Я не вдавалась в подробности как Фогель его потом найдет, но, думаю, у моего босса на этот счёт было все схвачено. Оставалось обезопаситься нам с Алексом. Поэтому, начиная с того момента, как лже-Вермель попадет в полицию, к нам подключалась круглосуточная прослушка – крохотный микрофончик. Его полагалось цеплять где-то в области груди при помощи широкого пластыря.

В целях безопасности, Алексу предстояло окопаться в своей новой съемной квартире, а я переезжала к Фогелю. Вот только безопасность эта гарантировалась по ночам, когда мы должны находиться дома. А вот как защититься днём – пока было под вопросом. Ведь нам надо было внедриться в самое сердце окружения Хэла Рона, а что там может пойти не так мы ещё не предполагали.

Наконец я заплатила аванс таксисту, который должен был доставить паспорт в руки Алексу и отправилась наводить лоск. На утро у меня был запланирован воскресный бранч по защите каких-то вымирающих животных, где будет присутствовать Хэл Рон и Даниил Красовский. Алекс уже взломал сегодня их список приглашенных и аккуратно внёс меня в реестр. Явиться на бранч я планировала с Фогелем, чтобы он лично познакомил меня с моими объектами. Там я уже и начну свое расследование.

– Кажется все, – устало сказала я Фогелю, выйдя из примерочной. Шоппинг с примерками меня ужасно утомлял и раздражал. К счастью для завтрашнего бранча мне нужен был всего один образ. Я должна выглядеть не слишком пафосно, но все же достаточно дорого, чтобы соответствовать событию.

– А мы не перегибаем с образом? – Фогель иронично поднял одну бровь вверх.

– Поверь: так надо, – я уже выхватила из рук мужчины карту и протянула кассирше.

– Я верю тебе, волчонок, – он прошептал мне прямо над ушком и невесомо коснулся губами моих волос. А затем его ладонь соскользнула с моей талии на ягодицу и смачно сжала ее.

– Держите себя в руках, господин Фогель, – нарочно официально, но игриво ответила я. – Мы в общественном месте.

– Я предпочитаю держать в руках тебя, – парировал Рейн, нехотя поднимая ладонь до поясницы.

Кассирша мило улыбнулась и вернула карту владельцу, со стандартными словам благодарности за покупку.

– Наконец я запру тебя в своем доме, – хищно улыбнулся Рейн. – И сделаю все, что захочу.

– Тебя никто не останавливает, – ответила я, и почувствовала, как пальцы мужчины впились в мою поясницу.

Мне было очень любопытно как же выглядит дом Фогеля и что он хочет со мной сделать. В конце концов, я ведь обещала себе быть с ним такой, какой он хочет. Так пусть в последние дни нам будет хорошо вместе.

Глава 48

Машина Фогеля привезла нас в элитный поселок. Въезд в него тщательно контролировался охраной, а их коттедж находился сразу за огромной аркой, символизирующей проезд в частные владения.

Ничего себе! Я аж внутренне присвистнула. Если бы Вермель жил в таком месте, мне бы точно не удалось к нему пробраться. Интересно, почему же тогда Вермель не скопил на такую красоту? Или всё-таки дело в тех проигрышах, которые хоть редко, но случались.

Занятая этими мыслями, я не заметила, как мы подъехали к одному из внушительного размера домов. Огромное белое строение, украшенное светло-серым мрамором и черепицей на тон темнее. Две остроконечные башенки по бокам немного придавали зданию древней истории и ассоциировались с за?мком. Вся передняя часть дома посередине была выполнена из тонированного темного стекла, создавая контраст со светлыми стенами. Перед зданием расстилалась залитая солнцем поляна сочного зелёного газона, с рядами молодых и статных голубых елей. У входа нас поприветствовала охрана. Фогель тут же представил меня им и сообщил, что я буду гостьей здесь в течение долгого времени.

Я, к сожалению, не разделяла его мнения, но следующий вопрос вызвал во мне любопытство.

– Где мои мальчики? Почему не встречают меня? – карие глаза Фогеля наполнились радостью и теплотой.

– Наверное дома, – улыбнулся в ответ дюжий охранник. – Очень скучали по вам. Сейчас спрошу у Настасьи.

Мальчики? Судя по взгляду, эти мальчики – его дети, никак не меньше. Значит, жена всё-таки имеется? Пусть и незаконная.

В эту же секунду парадная дверь дома открылась, и из нее с радостным лаем выбежали две собаки: немецкая овчарка и невероятных размеров сенбернар. Поскуливая, собаки практически набросились на хозяина, виляя хвостами от запредельного счастья. Так как я стояла близко к Фогелю, то они пару раз наступили мне на ногу и чуть не сбили, случайно ударив виляющим хвостом.

– Знакомьтесь, мальчики, – Фогель присел на корточки, теребя собак за мощные загривки, – это – Ива. Не обижайте ее, ладно?

Собаки словно понимали о чем он им говорит, и, немного склонив головы, потыкались влажными носами мне в ноги, чтобы запомнить запах.

– Знакомься, Ива, – он перевел на меня полный счастья взгляд. – Это мои мальчишки: Берген, – сенбернар оглушающе гавкнул, – и Ремс, – на это имя овчарка радостно заскулила и ещё сильнее завиляла хвостом. – Погладь их, не бойся.

Я зажалась, боясь даже шевельнуться в их присутствии. Они же меня на завтрак съедят и не заметят. Видя такое замешательство, Рейн взял мою руку и положил ладонью вниз на огромный лоб сенбернара Бергена. Овчарка Ремс тут же принялась облизывать мое запястье.

– Ух ты, – восхитилась я, все ещё не решаясь делать лишних движений. – Они такие классные. А что означают их имена?

– Берген – немецкий город, – объяснял Рейн почесав сенбернара за ухом. – А Ремс – название реки, – овчарка снова коротко заскулила и подлезла под ладонь хозяина, требуя внимания. А затем снова лизнула мое запястье.

– Ты им понравилась, – заметил Рейн.

– Они же меня совсем не знают, – мне начинало нравиться это собачье общество. У меня никогда не было собаки, да я их и побаивалась, поэтому такое внимание немного шокировало.

– Собак не обманешь, – Фогель наконец встал, отряхивая рукава рубашки от приставшей шерсти сенбернара. – Они сразу чуют зло в человеке.

Затем он обнял меня за талию и указал взглядом в сторону дома.

– Пойдем, я тебе все покажу.

Берген одобрительно гавкнул, и обе собаки отправились с нами.

Экскурсия по дому затянулась минут на сорок. Я в жизни ещё не находилась в таком роскошном и детально продуманном доме. Каждая комната поражала своим дизайном и уютом. В каждой было какое-то притягательное яркое пятно.

Мы начали с огромной кухни, на которой я познакомилась с Настасьей – строгой чопорной женщиной лет пятидесяти. Она говорила с Рейном на чистом немецком, изредка поправляя очки в элегантной черной оправе. Однако несмотря на всю ее сухость, она не вызывала неприязни, скорее уважение.

– Не беспокойся, – сказал Рейн, уводя меня с кухни. – Настасья – русская, но со мной всегда говорит по-немецки. Так она практикует язык. Да и я за день слишком утомляюсь, чтобы говорить по-русски ещё и дома.

Также меня безумно впечатлил огромный бассейн в подвале с высокими потолками. Весь подвал был отделан теплым деревом, а над самим бассейном располагались широкие подвесные качели. Вид был завораживающий.

– Я иногда устраиваю шумные вечеринки, – улыбаясь пояснил Рейн. – Нужно же мне как-то развлекать гостей.

Меня также впечатлила зимняя оранжерея Фогеля, где вопреки ожиданиям не росло ни одного цветка. Зато было много карликовых деревьев и душистых цветущих кустарников.

Домашний кинотеатр занимал одну из мансард как раз в той самой башенке. Пол этой комнаты был весь устлан огромными подушками, на которых можно было и сидеть, и лежать.

Ещё в доме имелась сауна, тренажерный зал, огромный задний двор с зоной барбекю, открытым бассейном и беседкой с баром.

Но одним из самых поразительных мест стала ванная Фогеля. Она была просто огромным углублением в полу: асимметричным, с плавными краями. Внутри вода подсвечивалась голубым светом и создавалось впечатление, что ты принимаешь не ванну, а находишься в природном водоеме или источнике-гейзере.

Я была сражена наповал красотой, роскошью и масштабами дома Фогеля. Но больше меня поразило разительное изменение в поведении мужчины. Я впервые видела его таким спокойным и расслабленным. Но что окончательно выбило у меня почву из-под ног, так это его доверие. Он не боялся рассказывать во время экскурсии о своих слабостях. Например, показать как он привязан к своим собакам, или как он устает говорить целый день не на родном языке. Он не стал запирать меня в своем доме. А даже наоборот предупредил охрану, чтобы они выпускали меня всякий раз, как я пожелаю уйти. Он познакомил меня с каждым работником дома, чтобы я всегда знала к кому обратиться, если Рейна нет рядом.