Давид Сасунский. Армянский эпос в пересказе Сергея Махотина

– Здравствуй, юноша, – ответили старики. – Садись вместе с нами. Это ничего, что мы стары, а ты молод. К концу завтрашнего дня не будет меж нами различья.

А один старец добавил со вздохом:

– Эй-вах! Ещё один безумец по собственной воле в расставленные сети плывёт.

Обратился к нему Санасар:

– Растолкуй мне, отец, ваши странные речи. Почему говорите, что завтра не будет между мной и вами различия?

– Эх, молодец! – ответил старик. – Были и мы недавно такими же юными, как ты. Так же, как ты, за невестой сюда явились…

– Да что же приключилось с вами?

– Есть сторожевая птица у колдуньи Дехцун. Прилетает она на городскую стену, и кого увидит, кто крик её страшный услышит, тот и красоты, и силы, и молодости своей лишится. Ночью-то она спит, а с наступлением дня новых женихов высматривает. Берегись её, молодец!

Отъехал Санасар от Медного города подальше, в лесу укрылся. А как стемнело, снова вернулся. Поехал вдоль стены, объехал весь город кругом – нет нигде городских ворот! Пришпорил он тогда своего верного коня, прыгнул Джалали и перенёс его через высокую стену.

В медном городе

Долго бродил Санасар по тёмным безлюдным улицам, пока не нашёл наконец постоялый двор. Содержал его старик-армянин.

Спросил Санасар:

– Здравствуй, дедушка! Сколько берёшь за постой?

– За коня – один сребреник, за человека – полсребреника. Жизнь человеческая не слишком дорога в этой стране.

– Дам я тебе, – сказал Санасар, – два сребреника за коня и три сребреника за себя. Только смотри, чтобы сыт был мой конь!

Велел он насыпать овса Джалали. Сам хлебом поужинал. Затем подсел к старику и попросил:

– Дедушка, расскажи мне что-нибудь.

– Да что же тебе рассказать, юный странник?

– Ну, что это за город, в который я попал? Как называется?

– Город этот Медным городом зовут.

– Вот оно что! – прищёлкнул языком Санасар. – Значит, это Медный город и есть?

– Он и есть, – кивнул старик.

– Слышал я, что у здешнего царя дочь-красавица.

– А тебе-то что? – рассердился вдруг старый армянин. – Какая бы красавица ни была, а всё не про тебя!

– Да я ведь просто так спросил… – начал было оправдываться Санасар.

– Послушай меня, сынок, – перебил его старик. – Царская дочь – колдунья. Заманивает она сюда юношей и губит их. Уж не за ней ли ты приехал? Если так, жалко мне тебя. Понравился ты мне. Послушай меня, старика, отступись от Дехцун-Цам!

Успокоил его Санасар:

– Да нет, дедушка, не за ней я пришёл. На что она мне! Вот только любопытство берёт: неужто никто на свете не может превозмочь силу её колдовства?

Промолвил старик:

– Сила её таится на дне морском. Если бы нашёлся такой богатырь, который в море вишапа одолел, из его пасти драгоценный камень достал, сюда бы приехал и на заре обнажённую девушку узрел, тогда бы растаяли колдовские чары Дехцун-Цам.

– Да разве найдёшь такого богатыря! – с сомнением покачал головой Санасар и опять обратился к старику: – Дедушка, а не показал бы ты мне башню, в которой она живёт, и окна её?

– Да тебе-то зачем?

– Как зачем? Вернусь в свою страну и расскажу обо всём, что видел в Медном городе.

– Ну, так уж и быть. Пошли, покажу.

Поднялись они на крышу постоялого двора. Старик рукой указал:

– Вон её башня. А вон окна её, видишь? Они чёрными занавесками занавешены, чтобы не увидел её никто.

– А что это там наверху сияет, будто светильник? – спрашивает Санасар.

– Это не светильник, а яблоко золотое. Лежит оно на столбе над дворцовыми воротами. А на второй башне ещё и палица есть! Кто яблоко достанет, а потом обратно положит; кто палицу вниз сбросит, а потом обратно закинет; кто драгоценный камень из пасти вишапа добудет и царя в бою одолеет – только тот станет мужем Дехцун-Цам и увезёт её с собой.

– Нет, – засмеялся Санасар. – Я не тот, кто смог бы все эти подвиги проделать. Зато мне будет что рассказать дома о Медном городе! А теперь пойдём-ка спать, поздно уже…

Улеглись они. Дождался Санасар, когда уснул старик. Прислушался: в городе тоже тихо.

Взошла ясная луна, озарила всё кругом ровным голубым светом.

Поднялся Санасар. Оборотился на восток и трижды вознёс молитву Господу. Затем отвязал Джалали, вскочил в седло и выехал со двора.

Прискакал на майдан. Там призвал он на помощь Ратный Крест, пришпорил Джалали, и взмыл чудо-конь до верхнего столба над дворцовыми воротами. Схватил Санасар золотое яблоко и спрятал его за пазуху. Прыгнул вниз Джалали – целый час до земли летел.

Призвав на помощь Ратный Крест, вновь разогнал коня Санасар. Взлетел Джалали до самой вершины башни. Протянул Санасар руку, ухватил палицу и метнул её вниз. Полчаса летела палица, расколола пересохшую от летней жары землю, на гяз вглубь ушла.

А Санасар уже к морю скакал. Прыгнул в глубину вместе с конём. Вишап и головы поднять не успел, как обрушился на него удар тяжёлой палицы Санасара. Вылетел из зубастой пасти драгоценный яхонт и упал далеко на берегу. Разъярился вишап, ударил хвостом и выплеснул из моря огромную волну. Пронеслась она водным смерчем над Медным городом, весь его залила.

А Санасар уже на постоялый двор вернулся. Улёгся, как ни в чём не бывало, и проспал до рассвета.

Едва рассвело, проснулся он и поднялся на крышу. Тут распахнулись в башне окна дочери царя каджей, и увидел Санасар прекрасную девушку, ещё не успевшую облачиться в одежды.

И в тот же миг растаяли колдовские чары Дехцун-Цам.

…За утренней трапезой говорит старик:

– Ночью вроде шум какой-то мне почудился.