Дом шелка. Мориарти

– Никогда не слышал. Звучит как название магазина. Погоди-ка, мне кажется, в Эдинбурге был торговец мужской галантереей с такой фамилией. Может, ленту купили именно там?

– В данных обстоятельствах это маловероятно. Впервые эти слова мы услышали от девочки, которая, скорее всего, всю жизнь прожила в Лондоне. Они наполнили ее таким страхом, что она ударила доктора Ватсона, ранила ножом в грудь.

– Боже правый!

– Я также упомянул это название в разговоре с лордом Рейвеншо…

– Сын бывшего министра иностранных дел?

– Он самый. Он явно встрепенулся, хотя не хотел этого показать.

– Что ж, Шерлок, я наведу для тебя кое-какие справки. Сможешь заглянуть в это же время завтра? А я тем временем ухвачусь за этот след. – Он сгреб белую ленту пухлой рукой.

Но ждать целые сутки нам не пришлось – Майкрофт провел расследование быстрее. На следующее утро часов около десяти мы услышали перестук подъезжающих колес, и Холмс, стоявший у окна, выглянул наружу.

– Это Майкрофт! – вскричал он.

Я подошел к нему и увидел, как брату Холмса помогают выйти из ландо. Было ясно, что это невероятное событие, потому что Майкрофт никогда не навещал нас на Бейкер-стрит, ни раньше, ни потом. Холмс погрузился в молчание, лицо его заметно помрачнело, из чего я заключил: наши дела приняли поистине зловещий оборот – что еще могло стать причиной такого уникального визита? Пришлось подождать, пока Майкрофт поднимется к нам в комнату. Ступени перед входом были узкими и крутыми, вдвойне неудобными для человека его пропорций. Наконец он появился в дверном проеме, быстро огляделся и сел в ближайшее кресло.

– Здесь ты и живешь? – спросил он. Холмс кивнул. – Именно так я себе это и представлял. Даже расположение камина: ты сидишь справа, а твой друг, разумеется, слева. Как странно мы обрастаем привычками и как часто нами руководит окружающее пространство.

– Выпьешь чая?

– Нет, Шерлок. Долго я не пробуду. – Майкрофт достал конверт и протянул его брату. – Этот конверт твой. Я тебе его возвращаю с советом, который ты, как я очень надеюсь, примешь к сведению.

– Прошу тебя, продолжай.

– У меня нет ответа на твой вопрос. Я понятия не имею, что такое «Дом шелка» или как его найти. Говорю тебе со всей искренностью: я предпочел бы, чтобы он находился где-нибудь далеко, тогда, возможно, у тебя было бы больше оснований принять то, что я сейчас скажу. Ты должен немедленно прекратить свое расследование. Никаких дальнейших расспросов. Забудь о «Доме шелка», Шерлок. Никогда больше не произноси этих слов.

– Ты же знаешь, что это невозможно.

– Я знаю, что ты за человек. Именно поэтому я проехал через весь Лондон поговорить с тобой лично. Я понимаю, что мое предупреждение может тебя только раззадорить и превратить твои поиски в личный крестовый поход, но надеюсь, что мой приезд сюда подчеркивает серьезность того, о чем я говорю. Я мог бы подождать до вечера, а уж потом сообщить тебе, что мои расспросы ни к чему не привели, и ты стал бы искать дальше. Но я не могу так поступить, потому что знаю: ты подвергаешь себя серьезнейшей опасности, себя и доктора Ватсона. Я объясню тебе, что произошло после нашей встречи в «Диогене». Я поговорил с двумя знакомыми чиновниками из министерств. Сам я в то время полагал, что «Дом шелка» – это некая преступная группа, и надеялся услышать, что в полиции или в разведке следят за ее деятельностью. Однако мои собеседники были бессильны мне помочь. По крайней мере, так они мне сказали.

Но следующий день преподнес мне весьма неприятный сюрприз. Когда сегодня утром я вышел из дому, меня ждал экипаж – отвезти в Уайтхолл. Там я встретился с человеком, чье имя назвать не могу, но оно тебе хорошо известно – он работает под непосредственным началом премьер-министра. Могу добавить, что этого человека я хорошо знаю и никогда не подвергал сомнению мудрость его суждений. Он встретил меня безо всякой радости и сразу же перешел к делу: почему я наводил справки о «Доме шелка», зачем мне это нужно. Признаюсь, Шерлок, его отношение было откровенно враждебным, и прежде чем ответить, я хорошенько подумал. Я сразу же решил, что тебя называть не буду, – в противном случае вместо меня к тебе сейчас приехал бы кто-то другой. Впрочем, возможно, это ничего не меняет, потому что наши родственные связи всем известны и ты уже можешь быть под подозрением. Так или иначе, я сказал, что один из моих осведомителей упомянул «Дом шелка» в связи с убийством в Бермондси и мне сделалось любопытно. Он спросил имя осведомителя, я назвал вымышленное и попытался создать впечатление, что дело пустяковое, а мои расспросы носили дежурный характер.

Он немного успокоился, но и дальше говорил осторожно, тщательно подбирая слова. Он сказал мне, что «Дом шелка» действительно является объектом полицейского расследования, именно по этой причине о моих расспросах ему было тотчас доложено. Дело находится в весьма деликатной стадии, и любое вмешательство извне может причинить непоправимый ущерб. Боюсь, тут нет ни одного слова правды, но я сделал вид, будто со всем согласен, и выразил сожаление, что мои случайные расспросы вызвали такой переполох. Мы еще несколько минут поговорили, обменялись любезностями, я снова попросил прощения за то, что отнял у этого господина столько времени, и откланялся. Но, Шерлок, дело в том, что политики столь высокого уровня умеют сказать много, не говоря почти ничего, и этому конкретному господину удалось сказать мне то, что я сейчас пытаюсь передать тебе. Оставь это дело! Смерть беспризорника при всей ее трагичности совершенно несущественна, если взглянуть на нее в более широком контексте. Чем бы ни был этот «Дом шелка», правительству о нем известно, оно этим вопросом занимается и придает ему большое значение, и ты даже не представляешь, какой ущерб можешь причинить своими действиями, источником какого скандала можешь стать, если не отступишься. Ты меня понимаешь?

– Более внятно и не скажешь.

– Ты примешь во внимание мои слова?

Холмс потянулся за сигаретой. Минуту подержал в руках, как бы размышляя, зажигать ее или нет.

– Обещать не могу, – сказал он. – Я считаю себя ответственным за смерть ребенка и ради его памяти должен сделать все, чтобы отдать убийцу – или убийц – в руки правосудия. Я лишь попросил его понаблюдать за постояльцем гостиницы. Но если мальчик волею обстоятельств оказался втянут в некий более серьезный заговор, тогда, боюсь, я просто обязан продолжать расследование.

– Я ожидал, Шерлок, услышать нечто подобное, и, видимо, эти слова делают тебе честь. Но вот что хочу добавить. – Майкрофт поднялся. Ему явно хотелось поскорее уйти. – Если ты сейчас отнесешься к моему совету с пренебрежением, продолжишь расследование и попадешь в итоге в беду – что вполне возможно, – ко мне можешь не обращаться, потому что я не смогу быть тебе полезным. Уже то, что я в открытую задавал вопросы по твоей просьбе, связывает мне руки. Еще раз прошу тебя – подумай хорошенько. Это не просто какая-то мелкая задачка для полицейского суда. Потревожишь не тех людей – и твоей карьере конец. А то и хуже.

Все слова были сказаны. Оба брата это поняли. Майкрофт чуть поклонился и вышел. Холмс наклонился над газогеном и зажег сигарету.

– Ну, Ватсон, – обратился он ко мне, – что скажете?

– Очень надеюсь, что слова Майкрофта вы примете к сведению, – отважился я.

– Уже принял.

– Этого я и боялся.

Холмс засмеялся:

– Вы же хорошо меня знаете, друг мой. Я сейчас должен вас оставить. Мне надо действовать стремительно, если хочу поспеть к вечернему выпуску.

Он решительно вышел из дому, оставив меня наедине с моими сомнениями. К обеду он вернулся, но есть не стал – верный признак того, что поиски вывели его на какой-то след. Сколько раз я видел его в таком состоянии. Он напоминал мне гончую, которая чует добычу и преследует ее. Как животное способно сосредоточить все свое существо на одной цели, так и Холмс целиком погружался в водоворот событий, и даже основные человеческие потребности – пища, вода, сон – отходили на второй план. Вечером принесли газету, и стало ясно, куда и зачем отлучался Холмс. Он поместил объявление в колонке «Разное»:

НАГРАДА 20 ФУНТОВ за сведения о «Доме шелка». Полная конфиденциальность гарантирована. Обращаться на Бейкер-стрит, 221-б.

– Холмс! – воскликнул я. – Вы сделали в точности то, от чего вас предостерегал брат. Если вы намерены продолжать расследование – а ваше желание именно таково, – по крайней мере, нужно было действовать осторожно.

– Осторожность нам не союзник, Ватсон. Пора перехватывать инициативу. Майкрофт живет в мире людей, которые шепчутся в полутемных комнатах. Посмотрим, каков будет ответ на легкую провокацию.

– Вы рассчитываете получить ответ?

– Поживем – увидим. По крайней мере, мы пришпилили к этому делу свою визитную карточку, и тут нет никакого вреда, даже если результат будет нулевым.

Именно так сказал Холмс. Но он тогда не имел представления о том, с какими людьми связался и на что они готовы пойти ради защиты своих интересов. Он шагнул в мир злодейства, от которого шел жуткий смрад, – и вред, худший из возможных, не заставил себя долго ждать.

Глава 10

Блюгейт-Филдс

– Ага, Ватсон! Похоже, кто-то клюнул на живца, которого мы бросили наугад!

Так сказал Холмс через несколько дней, стоя утром в халате у нашего эркера, глубоко засунув руки в карманы. Я тут же подошел к другу и взглянул на Бейкер-стрит, по обеим сторонам которой сновали люди.

– Вы кого имеете в виду? – спросил я.

– А сами не видите?

– Вижу, что улица кишмя кишит людьми.

– Верно. Но в холодную погоду мало кому охота прохлаждаться. А я вижу одного человека, который именно прохлаждается. Вот! Он смотрит в нашу сторону.

Человек был закутан в пальто и шарф, носил широкополую шляпу, а руки держал под мышками – больше оттолкнуться было не от чего, и, кроме того, что это мужчина, который застыл на месте и не знает, что делать дальше, я ничего не мог о нем сказать с какой-то степенью достоверности.

– Вы считаете, что он пришел к нам по объявлению? – спросил я.

– Мимо нашей двери он прошел второй раз, – отозвался Холмс. – Первый раз, пятнадцать минут назад, он шел со стороны Столичной железной дороги. Потом вернулся и с тех пор стоит как вкопанный. Хочет удостовериться, что за ним не следят. Ну наконец-то, решился!

Мы смотрели на него, чуть отойдя вглубь комнаты, чтобы не попасть в его поле зрения, и увидели, как он переходит дорогу.