Подпорченное яблоко
– Беллз где-то здесь, Гиб, он совсем с катушек съехал. Находится в полной прострации. Когда я увидел, к чему дело идет, я просто слинял. Я сматываюсь. Извини. Я ухожу.
Но Гиббонс не слушал его. Он смотрел, как его глупая жена идет к своему идиоту двоюродному братцу, прямо в гущу весьма опасно разворачивающихся событий.
– Лоррейн! – зашипел он. – Вернись! – Он кинулся за ней и схватил ее за руку, оттаскивая от эскалатора.
Но, бросив быстрый взгляд на тех четверых на эскалаторе, он внезапно встретился глазами с Тони Беллзом, который смотрел прямо на него, смотрел так, будто знал, кто он такой, и собирался в связи с этим что-то предпринять. Гиббонс почувствовал, что внутри у него все оборвалось. Тут явно что-то не так. Беллз не должен его знать.
Беллз поднял руку над головой Джины. Гиббонс видел все происходящее, как при замедленной съемке. В руке Беллза был пистолет. Гиббонс инстинктивно сунул руку под куртку за своим экскалибуром, выхватил его из кобуры и хотел уже крикнуть «Не двигаться!», когда девушка во фраке завизжала и уронила спрей с одеколоном. Он упал на пол в тот самый момент, когда раздался выстрел. Гиббонс увидел, как автоматический пистолет подпрыгнул в руке Беллза, и сразу же почувствовал, что пуля ударила его в грудь.
Тут все провоняет этим поганым одеколоном, подумал он, падая на спину. Надеюсь, хоть на меня не попадет.
Это была его последняя мысль перед тем, как все расплылось у него перед глазами и он потерял сознание.
* * *Лоррейн обернулась и увидела, что Гиббонс скользит по полу на спине. Казалось, он пытается ускользнуть с того места, и это выглядело очень странно. Но тут она заметила, как мимо нее кто-то пронесся, тот человек, который на эскалаторе стоял за ее двоюродным братом Майклом, человек с мрачным, но симпатичным лицом. Он двигается как танцор, подумала она, танцор, исполняющий роль привидения. Ровное, непрерывное, плавное движение. Человек бросился к Гиббон-су, и, прежде чем она поняла, что он делает, снова раздался пистолетный выстрел. Его рука была вытянута, как у матадора, занесшего кинжал над поверженным быком. Он выстрелил в тело Гиббонса, подскочившее на полу, как будто в нем уже не было жизни. Интересно, почему я подумала «тело», ведь это человек, мой муж, пронеслось в голове Лоррейн.
– Гиб! – Это был не крик, а скорее хрип, голос далекого призрака, пришедшего забрать Гиббонса. Но на самом деле это произнес Майкл, ее двоюродный брат, сошедший с эскалатора и бросившийся к своему напарнику.
– Назад! – Симпатичный танцор-привидение резко повернулся и наставил пистолет на Тоцци. – Шевелись, – приказал он. – Иди. – В тот же момент он схватил за волосы женщину, стоявшую рядом с Тоцци, женщину в очках с фиолетовой оправой, и потянул за собой. По непонятной для Лоррейн причине ее двоюродный брат Майкл пошел за ней, спотыкаясь, словно заколдованный, не способный контролировать свои действия.
Танцор-привидение погнал Майкла и женщину перед собой, как будто они были невесомыми, приставив ствол пистолета к шее Майкла.
– Бегом, – приказал он. – Бегом! – И они побежали, как тянущие сани лошади, по проходу, скрывшись за прилавками с шарфами и сумочками.
Покупатели носились как очумелые. Женщины спотыкались на высоких каблуках и падали, пытаясь уползти на четвереньках. Лица продавщиц исказились в паническом крике. Люди расталкивали и отшвыривали друг друга на обоих эскалаторах, стремясь поскорее попасть наверх.
Лоррейн оставалась спокойной в центре циклона. Ее ноги приросли к полу. Она повернулась всем телом, чтобы лучше видеть своего распростертого на полированном полу мужа. Его рука застряла между прутьями высокого хромированного табурета у прилавка фирмы «Ревлон».
Толстый приземистый человек стоял над Гиббонсом. Он тряс головой, снова и снова повторяя: «Господи ты, Боже мой, черт подери». Тут же находился еще один человек, бледный, тощий, перепуганный. Только они не спешили спрятаться. Оба держали в руках пистолеты, но тощий явно чувствовал себя с ним дискомфортно. Вид у обоих был встревоженный и смущенный.
Люди вокруг вопили и кричали, кто-то визжал, все бежали подальше от того места, где лежал Гиббонс, но Лоррейн не могла сдвинуться с места. Ей удалось оторвать ногу от пола и на дюйм приблизиться к мужу, но подойти к нему она не могла. Ее тело будто налилось свинцом, и она могла только смотреть на распростертого Гиббонса. Ни кричать, ни стенать, ни рыдать – только смотреть. Все это она уже видела раньше, в ночных и дневных кошмарах. Страх, что это может когда-нибудь случиться, подстерегал ее в свободные минуты, сжимая душу, не желая исчезать. Ей удавалось справиться с этими приступами страха, в конце концов она убеждала себя, что этого с ее мужем никогда не случится, но, прежде чем отступить, страх заставлял ее мысленно оплакивать мужа, оплакивать вновь и вновь. Она так много плакала раньше, что делать это теперь казалось бессмысленным. У нее не осталось больше слез. Неизбежное наконец произошло, и ее удивляло только, что она не испытывает удивления, так как много раз мысленно уже прошла через это.
Вот она и вдова, одна из тех, кто носит черную вуаль, кому отдадут на память флаг, которым был покрыт его гроб, свернутый в аккуратный ужасный треугольник. Как Джекки Кеннеди много лет назад. Как жены убитых полицейских, которых она видела по телевизору. Только на этот раз на кладбище будет она,а не кто-то другой. Гиббонс наконец сделал то, за что она так часто проклинала его в прошлом, проснувшись ночью с бьющимся в панике сердцем. Он сделал ее одной из многих. Он сделал ее скорбящей вдовой.
Она не сводила глаз с застрявшей между хромированными прутьями табурета руки. Будь ты проклят, Гиббонс.
Глава 11
1.01 дня
– Так ты не умер?
Гиббонс слышал голос, но смысла слов не понимал. Он моргал глазами, пытаясь прогнать мутную пелену. Он чувствовал, что вокруг что-то происходит: крики вдали, рыдания рядом, звук бегущих ног, – но понять ничего не мог: глаза его все время закрывались. Ощущение в груди было такое, будто кто-то пытался пробить ее телеграфным столбом. С животом дело обстояло не лучше. Его тошнило. Но все не так плохо, как он думал, – если это могло служить утешением. Он все еще ощущал последствия удара пули, но особой боли не было. Он закрыл глаза, чтобы комната перестала кружиться, и бессознательно потрогал языком больной зуб. Удивительно, но и он не болел. Тут он вспомнил, что только что принял болеутоляющую таблетку, ту, что принесла Лоррейн.
– Ты не умер.
Он открыл глаза, узнав наконец голос Лоррейн.
– Я думала, ты умер, – сказала она. Она выглядела печальной и разочарованной.
Он уставился на нее, стараясь не закрывать глаза. Он совершенно не понимал ее. Она стояла возле него на коленях, но не казалась особенно счастливой оттого, что он остался жив. Он сел.
– На мне жилет. Так полагается при задержании. – Расстегнув пуговицу на рубашке, он показал ей край желтовато-коричневого пуленепробиваемого жилета. – Кровь есть?
Она приподнялась на коленях и осмотрела его с головы до ног, потом снова пригнулась и проверила ноги. Покачала головой:
– Ничего не вижу.
Гиббонс кивнул, но понять ее так и не мог. Странная она. Нужно бы радоваться, что он жив. Что, черт возьми, с ней такое?
Через жилет он ощупал грудь и бок, пытаясь определить, куда именно ему попали. Похоже, несколько ребер треснули. Ощупывая бок, он наткнулся на пустую кобуру и внезапно подумал об экскалибуре. Он осмотрел пол вокруг, вспоминая, что выхватил револьвер перед тем, как его подстрелили. Он не мог далеко укатиться. Но где он, черт подери?
– Лоррейн, ты не видела мой револьвер?
– Он у меня.
В нескольких футах позади Лоррейн стоял Живчик Дефреско и держал в руке экскалибур, нацелив его в голову Гиббонса. Гиббонс не верил своим глазам. Долбаный Живчик Дефреско, этот кусок дерьма, держал в руке его револьвер, револьвер, которым он пользовался все время, что работал агентом ФБР. Ну и наглец! Он не мог в это поверить.
– Отдай мой револьвер, – сказал он. Если бы он мог дотянуться до этого ублюдка, он свернул бы ему башку.
Живчик засмеялся:
– Очухайся, парень.
Гиббонс нахмурил брови.
Живчик вдруг решил изобразить из себя крутого парня, но попытка выглядела жалко. Этот кусок дерьма все так же сутулился и подергивал головой, не решаясь взглянуть Гиббонсу в глаза. Он вел себя еще более странно, чем Лоррейн. Может, я все-таки умер и уже в аду, подумал Гиббонс. Или в огромной палате для умалишенных, похожей на универмаг «Мэйси».
– Я сказал, отдай мой револьвер, ты, кусок…
– Заткнись! – Громила Тони Беллза, парень с огромной челюстью и пустым взглядом, навис над Гиббонсом сзади. У него тоже был пистолет. Гиббонс только посмотрел на него. Черт, наверное, я точно в аду.
Лоррейн переводила взгляд с одного пистолета на другой, не особенно встревоженная. Гиббонс не мог ее понять. Либо она делала вид, что этих двоих придурков здесь нет, либо – что здесь нет ее. Или она просто смирилась с мыслью о том, что эти двое застрелят сейчас и ее, и ее любимого мужа? Гиббонс совершенно не понимал ее.
Живчик все время подскакивал и дергался, как мячик.
– Стенли, давай сматываться. Пошли.
– А как же мой двоюродный брат? – с нажимом спросила Лоррейн. – Как же Майкл?
– А что Майкл? – огрызнулся Живчик, будто обидевшись на этот вопрос. – Пошли, Стенли. Надо уходить.
Лоррейн пристально посмотрела на него, заставив его отвести взгляд.
– Вашего дружка, того, что увел Майкла, найдут. Обязательно.
Громила Стенли прищурился:
– Кто? Кто это найдет «моего дружка»?
В голосе Лоррейн звучал вызов:
– ФБР, вот кто. Майкл – специальный агент ФБР. Вашего дружка выследят и найдут Майкла.
– Ах, черт, – забормотал про себя Стенли. – Я же говорил, чтоб он не надевал на них наручники. За похищение дают большой срок. Я говорил ему. Я говорил ему, что не хочу участвовать в похищении. Я говорилему, что не пойду, если они будут в наручниках.
Гиббонс готов был заорать на Лоррейн за то, что она раскрыла Тоцци, но тут ему пришло в голову, что, очевидно, его уже и так раскрыли. Иначе зачем было надевать на него наручники?
– Стенли, не слушай ее. Пошли, давай сматываться, пока нас не застукали копы. – Живчик готов был выпрыгнуть из кожи.
– Заткнись, а? Я думаю.
Должно быть, этот процесс давался Стенли с трудом, так как лицо его сморщилось и скрутилось, как шоколад, который вливают в ванильное молоко. Мозг его был, очевидно, той частью тела, которой ему приходилось пользоваться реже всего.
Лоррейн поднялась на ноги, и Живчик попятился от нее. В ее взгляде была угроза.
– Вашего дружка найдут. Они уже у него на хвосте. Вот увидите.
– Лоррейн! – Гиббонс был готов ее убить.
– Майкл носит какую-то штуку, микрофон или что-то в этом роде. С помощью этого устройства они знают все, что с ним происходит. Так они и выследят вашего дружка.
– Лоррейн!
Она не обратила на него внимания и продолжала нападать на Стенли и Живчика:
– У них есть всякие новейшие приспособления. Не волнуйтесь. Они разыщут вашего дружка. – Она не просила их о помощи, она радовалась неминуемому поражению Тони Беллза. Ей надо было отыграться на ком-нибудь, на ком угодно за похищение ее двоюродного брата.
Гиббонс сел. Он был готов убить ее.
– Подождите, – говорила она. – Они найдут вашего дружка. ФБР…
Гиббонс решил заставить ее замолчать прежде, чем она скажет еще хоть слово.
– Лоррейн, пожалуйста, заткнись.
– Нет, это тызаткнись. – Со сверкающими глазами она повернулась к нему и визгливо закричала: – Я хочу, чтобы они знали: их дружку не на что надеяться, там, снаружи, специальная машина, пока мы тут беседуем, она следит за Майклом, они должны сказать, куда поехал их дружок, и помочь нам найти Майкла, пока не поздно. Скажиим, что произойдет. – Она разошлась вовсю, набрасываясь на всех и каждого.
Гиббонс попытался подняться на ноги, но ему удалось только встать на колени. Лоррейн хватила через край. Она вопила на него,как будто это он был во всем виноват, а ведь в него только что стреляли, черт побери. Нет, он точно в сумасшедшем аду. Скрипя зубами, он снова попытался встать.
– Замолчи, Лоррейн. Что, черт возьми, с тобой случилось?
– Со мной всегда все не так! Ты, по крайней мере, так считаешь.
– Что?
– Что бы я ни сделала, все не так. Я не могу даже таблетки принести так, как надо. Не могу взять на себя твою зубную боль, а ведь этого ты хочешь на самом деле. Я бы даже не смогла быть хорошей вдовой. Ну так извини, такая уж я есть. Тебе надо просто избавиться от меня.
– Что ты мелешь, Лоррейн? Совсем с катушек съехала?
– Не знаю. Может быть.
Гиббонс крякнул, напрягся и наконец поднялся на ноги.
– Если ты не заметила, в меня только что стреляли, Лоррейн. Я мог бы уже быть трупом. Я не хочу выслушивать этот бред.
Она размахивала руками, как самая настоящая сумасшедшая.
– Так застрели меня! Тогда я не смогу больше надоедать тебе.
Он уставился на нее, потом махнул рукой на Живчика:
– Не могу. Мой револьвер у него.
Она повернулась к Живчику, заставив того вздрогнуть:
– Отдай ему его поганый драгоценный револьвер, пусть застрелит меня. Меня тошнит от жизни с ним.
Эти слова ранили Гиббонса сильнее, чем пули. Что на нее нашло? Конечно, он вел себя как последний зануда, когда она принесла сюда его таблетки, ну и что? Он всегда был занудой.
– Лоррейн, ты ведь так не думаешь на самом деле.
Она резко обернулась и бросила на него гневный взгляд.
– Не надо мне говорить, что я думаю, а что нет. Черт возьми, я могу думать сама за себя.
Стенли попытался перекричать ее:
– Заткнитесь оба! Я не могу думать!
– Самзаткнись! – визгливо закричала Лоррейн.
Гиббонс бросил на него злой взгляд.
– Да заткни свою поганую глотку и не вмешивайся не в свое дело.
Лицо Стенли исказилось от гнева.
– Не смей приказывать мне заткнуться, самзаткнись.
Живчик скакал вокруг них, как человек, идущий по горячим углям.
– Пошли, Стенли, надо уходить.
– И ты заткнись. Я пытаюсь думать. – Глаза Стенли превратились в маленькие булавочные головки, в них было замешательство. Он указал пистолетом на Лоррейн. – Вы что-то сказали о машине наружного наблюдения?
– Да! Ты что, плохо слышишь?
Гиббонс не верил своим ушам. Почему, черт подери, она говорит все это этому недоноску? Почему просто не заткнется?
В голове Стенли что-то сдвинулось с места, и в глазах засветилась мысль. Он ткнул пистолетом в Гиббонса и схватил Лоррейн за руку выше локтя.
– Пошли. Быстрее. Покажите мне этот фургон.
– Пошел ты, – сказал Гиббонс.
Неожиданно к его голове прижался холодный ствол экскалибура.
– Слышал, что тебе сказали? – произнес Живчик. – Быстро!
Этот кусок дерьма вдруг что-то о себе возомнил. Гиббонс отгрыз бы ему кисть, если бы Стенли не держал под прицелом Лоррейн.
– Шевелись!
Гиббонс, уступая, поднял руки и через плечо взглянул на Лоррейн. На лице у нее было такое выражение, будто она держала ситуацию под контролем. Может, ей так казалось. Он представить себе не мог, что, по ее мнению, должно произойти, когда эти ребята увидят фургон. С одной стороны, он надеялся, что Догерти уехал, с другой – что нет. Неизвестно, что придет в голову этому тупоголовому громиле, если фургона не окажется на месте. Никогда не обещай кость напавшей на тебя собаке, если не уверен, что она у тебя есть.
Когда они тесной группой двинулись по главному проходу к выходу, там не было ни души. Безоружные охранники, закусив губы и напустив в штаны, смотрели из-за прилавков, молясь, чтобы поскорее приехали копы. Держа в руке экскалибур, Живчик вывел Гиббонса на Тридцать четвертую улицу. Стенли, пятясь, вышел через стеклянные двери, увлекая за собой Лоррейн.
– Где он? – буркнул Стенли, осматривая запруженную народом улицу.
Лоррейн кивнула головой:
– Вон там. Синий ремонтный фургон. – В ее голосе слышалось раздражение.
Он ткнул пистолетом ей в спину:
– Пошли.
Живчик вжимал экскалибур в спину Гиббонса, но Гиббонс все равно двигался очень медленно. Догерти – технический специалист, не оперативник. У него не должно быть оружия, хотя, возможно, в фургоне он и возит с собой пистолет. Если у него хватит ума, он уедет, как только увидит их. Еслион их увидит. Зная Догерти, можно было предположить, что он, вероятно, возится, надев на голову наушники, с разными ручками и кнопками, пытаясь поймать сигнал передатчика Тоцци.
Когда они подошли к фургону, Стенли отпустил Лоррейн и подтолкнул ее вперед:
– Вы, откройте дверь.
Спотыкаясь, Лоррейн сделала несколько шагов и остановилась.
– Открывайте! – рявкнул Стенли, бросаясь к ней и тыча ей в спину пистолет.
Теперь она казалась испуганной. Гиббонс почувствовал что-то похожее на облегчение.
– Быстрее. – Стенли снова подтолкнул ее.
Она нехотя постучала в раздвижную дверь.
Ничего.
– Толкните ручку, – приказал Стенли.
Она попробовала толкнуть ее, надеясь, что дверь заперта, но от ее толчка дверь распахнулась.
– Миссис Гиббонс!
Увидев ее, Догерти был изумлен. Он наклонился вперед, сидя на одном из своих табуретов, конечно, в наушниках, но сжимая в руке пистолет 38-го калибра. С первого взгляда Гиббонсу стало ясно, что Догерти совершенно не умеет обращаться с оружием. Стенли тоже это понял. Он оттеснил Лоррейн и наотмашь ударил Догерти своим тяжелым автоматическим пистолетом. Догерти пригнул голову, но Стенли все-таки его достал. Потеряв сознание, специалист по наблюдению вывалился из фургона и мешком упал на тротуар. На его раскроенном лбу выступила кровь.
– Внутрь. – Стенли повел пистолетом, оглядывая прохожих, но пока ни один из них еще не заметил валяющегося на тротуаре Догерти. – Все внутрь.
Лоррейн тут же подчинилась, и это по-настоящему взбесило Гиббонса. Его указания она никогда не выполняла с такой готовностью. Правда, он никогда не угрожал ей пистолетом.
– Садитесь.
Гиббонс проигнорировал его слова и наклонился над Догерти. Он знал, что у Живчика не хватит пороху выстрелить в него. Стенли сунул пистолет в ухо Гиббонса и повторил приказание, но Гиббонсу было наплевать. Он проверил пульс Догерти. Пульс был нормальный, и это его успокоило. С Догерти все будет в порядке.
– Поднимайся! – сказал Живчик, повышая голос.
Не обращая на него внимания, Гиббонс взглянул на Стенли, кивнул на пистолет Догерти, лежащий на тротуаре, и сказал:
– Подбери пистолет, а то он достанется какому-нибудь недоумку.
– Что?
– Я сказал, подбери пистолет. На улицах и так полно оружия.
– А… – Стенли повернулся к Живчику: – Возьми его.
Живчик сделал так, как ему велели, но большой радости при этом не выказал. Выполняя чужие приказы, трудно чувствовать себя крутым парнем. Гиббонс обнажил в улыбке зубы.
– Теперь залезай, – приказал Стенли.
Так как Гиббонс не сразу смог это сделать, один из них подтолкнул его сзади. Гиббонс налетел на табурет, ударившись о него грудью. Тупая боль, как от старого синяка, разошлась по левой стороне груди. У него было такое ощущение, что, не выпей он болеутоляющее, сейчас бы расплакался. Поднявшись с некоторым трудом, он устроился на табурете. Сдернув наушники с окровавленной головы Догерти, Стенли сматывал тянувшийся от них провод.
Живчик задвинул раздвижные двери.
– Поехали, – сказал ему Стенли.
Маленький гаденыш засунул экскалибур в карман пальто, сел за руль, завел мотор, и фургон, взвизгнув, тронулся с места.
– Куда ехать, Стенли?
– Поезжай мимо стоянки. Посмотрим, взял ли Беллз машину. Надо его найти.
– Ладно. Хорошая мысль.
Стенли уставился на сложное оборудование, установленное в фургоне. Ни дать ни взять шимпанзе, попавший в космический корабль. Осторожно вытаскивая штекер наушников из гнезда, он поджал губы и нахмурился. Внезапно с потрескиванием ожил динамик на стенке фургона. Из него доносились неравномерно накатывающиеся звуки статических разрядов. Стенли протянул наушники Гиббонсу:
– Как эта штука работает?
Гиббонс рассмеялся:
– Это не меня надо спрашивать, приятель. – Он ткнул большим пальцем через плечо. – Как с этим управляться, знает тот парень, которого ты оставил на тротуаре, а не я.
Стенли пристально посмотрел на Лоррейн.
– Мне кажется, вы сказали, что их можно выследить. Так?
Лоррейн стиснула зубы, затем бросила обвиняющий взгляд на Гиббонса:
– Я думала, ты сможешьвыследить их с помощью этого оборудования.
Гиббонс покачал головой:
– Вы оба смотрите слишком много фильмов о Джеймсе Бонде. Передатчик, который носит Тоцци, очень ненадежный. Чтобы поймать сигнал, нужно находиться не дальше чем в четверти мили от него. А если Тоцци будет в здании из стальных конструкций или одна из таких конструкций отгородит передатчик от приемного устройства, можете и вовсе про него забыть.
– Но вы ведь слышали его, когда он был в универмаге, – запротестовала Лоррейн.
Гиббонс пожал плечами:
– Это старое здание. Не знаю. Спросите Догерти.
– У меня голова болит от этой чертовой штуки, – проворчал Стенли, глядя на динамик, и хотел вставить штекер наушников в гнездо, чтобы отключить его.
– Оставь его, – выпалила Лоррейн. – Вдруг что-нибудь услышим.
Гиббонс пронзил ее взглядом. Он убьет ее. Это точно. Она тоже посмотрела на него с вызовом и гневом.
– Не выключай. Я хочу знать, что с Майклом.
– Да, – заговорил сидящий за рулем Живчик, – я тоже хочу знать, что с моей сестрой. От этого психа Беллза можно чего угодно ждать.
– Заткнись! – завопил Стенли.
Гиббонс протянул руку к регулятору звука и прикрутил его. Лоррейн гневно смотрела на него. По какой-то причине она на него здорово злилась – неужели только из-за того, что он вел себя как зануда?
– Эй, Стенли, смотри. Машина все еще здесь. – Через ветровое стекло Живчик показывал на стоянку на Тридцать четвертой улице за Девятой авеню. Серебристый «БМВ» стоял там передом к выходу. В нем никого не было.
Две патрульные машины нью-йоркской полиции неслись по Тридцать четвертой улице им навстречу с включенными сиренами и мигалками. Никто не произнес ни слова. В этом не было необходимости. Нетрудно было догадаться, куда направляются копы.
– Здесь направо, – сказал Стенли.
Живчик повернул перед большим зеленым знаком с надписью «Туннель Линкольна».
– Но так мы снова попадем в Джерси, Стенли. – И хотя он уже ехал по въездной дороге в туннель с односторонним движением и не мог повернуть назад, его одолевали сомнения. – А как же Беллз… и Джина?
– Не волнуйся. Я знаю Беллза. Я знаю, куда он делся. – Голос Стенли звучал мрачно.
– Да? Откуда? – Очевидно, Живчик действительно беспокоился о сестре.
– Его все ищут. Показывают по телевизору, и все такое. Я знаю его. Он с ума сходит, думая об этом. – Стенли взглянул на Гиббонса. – Может, вдобавок думает, что убил агента. Ты ведь из ФБР?
Гиббонс кивнул. Его подмывало сказать, что Беллз стрелял еще и в специального агента Петерсена, но он решил не раздражать Стенли. Если он хочет поговорить, пусть говорит.
– Насколько я знаю Беллза, – произнес Стенли, – он поехал туда, где чувствует себя в безопасности. Есть только одно такое место. Он здорово умеет держать себя в руках, но я видел, как он выходит из себя. Надо найти его раньше. И увезти, пока его не зацапали. – Стенли говорил сам с собой, уставившись на пистолет, который он держал в руке, намечая, очевидно, какой-то план.
– Ты это о чем? Что бывает, когда он выходит из себя? – Уметь бы читать мысли Стенли.
Стенли посмотрел на Гиббонса глазами бассет-хаунда, но оставил его вопрос без ответа.
Живчик оглянулся:
– Так куда он поехал, Стенли?
– Ты знаешь.
– Нет. Только не туда.
Стенли не ответил.
– Дерьмо! Дерьмо, дерьмо, дерьмо! – Внезапно Живчик вышел из душевного равновесия.
Гиббонс был в замешательстве. Все это ему очень не понравилось.
Когда фургон въехал в туннель, освещенный светом фонарей, ровное потрескивание в динамике стало затихать. Лоррейн уставилась на динамик, потом запрокинула голову и вздохнула:
– О Господи.
Глава 12
1.22 дня
– Идите. Не останавливайтесь. Просто идите.
Тоцци хотелось задушить этого ублюдка. Они с Джиной, держась за руки, поднимались по ступеням метро, словно парочка влюбленных, как того и хотел Беллз, но сукин сын все равно продолжал давать указания. Он шел прямо за ними, нацелив на них пистолет сквозь карман пальто, и не переставая требовал в своей монотонной приглушенной манере, чтобы они шли вперед. Тоцци Богом поклялся убить этого ублюдка. За Гиббонса.
