Помиримся… у алтаря?

Равенна стояла абсолютно неподвижно, ее глаза распахнулись от удивления, а потом веки медленно опустились, словно приглашая его продолжать. С тихим вздохом приоткрылись ее губы.

– Скажи, если хочешь, чтобы я остановился, – и я остановлюсь.

Равенна ничего не сказала. Он был готов ответить на ее невысказанное приглашение. Все его тело изнывало от желания, и он был уверен, что она хочет того же, об этом ему без слов говорили ее дрожащие руки.

Но, кажется, история повторяется. Воровка считает, что Джонас думает тем, что находится у него в штанах, как и его отец. Джонас не мог позволить Равенне наслаждаться иллюзией триумфа, он был слишком горд для этого.

Он нежно сжал ее грудь, ровно настолько, чтобы вызвать дрожь возбуждения в ее тонком, изящном теле и хриплый вздох. Кровь мгновенно прилила к паху, когда он услышал его, но он старался подавить реакцию своего тела.

– Тебе ведь нравится, Равенна?

Она приоткрыла словно остекленевшие глаза. Равенна судорожно сглотнула, и Джонас обратил внимание на ее бледную длинную шею со свободно болтающимся воротником. Равенна вдруг показалась ему такой хрупкой, и это шло в противоречие с той энергией, которая бурлила внутри ее.

Джонас наклонился и почувствовал тонкий аромат корицы и ее собственного запаха, прижавшись губами к месту, где ее шея переходила в ключицу. Равенна вздрогнула и уперла ладонь ему в грудь, словно сопротивляясь.

– Нет. Пожалуйста, я… – Слова сорвались с ее губ, когда он коснулся языком ее нежной кожи.

Джонас продолжал жадно целовать ее шею, она просто сводила его с ума. Запах, вкус, шелковистость ее кожи заглушали голос разума, и он словно растворился в этом волшебном мгновении. Ему еще не встречались женщины, способные свести его с ума с такой легкостью.

Равенна обхватила рукой его шею, и Джонас крепко прижал ее к себе, наслаждаясь податливостью ее тела. Он провел языком у нее за ухом, и колени у нее подогнулись.

Ее отклик возбуждал его настолько, что это затмевало все остальное. Кровь закипела в его жилах, внимание рассредоточилось, единственной мыслью было как можно скорее перевести Равенну в горизонтальное положение. Джонас слегка прикусил мочку ее уха, и Равенна дернулась от остроты ощущений.

Она повернула голову к нему, ища поцелуя, и Джонас приник к ее губам. Он не собирался отпускать ее до тех пор, пока не насытится ею. В ушах у него уже звенело от почти невыносимого возбуждения, когда он впивался губами в ее губы. Глаза Равенны были широко распахнуты, и в них он увидел… страх.

Джонас нахмурился. Она хотела его, он точно это знал. Он чувствовал это каждой клеточкой своего тела, и все же…

Он снова услышал звон в ушах, но на этот раз звук исходил откуда-то извне: это был звонок в дверь.

– Отпусти меня. – Ее голос был настолько охрипшим, что Джонас едва расслышал ее.

Джонас моргнул, пытаясь понять причину столь резкой смены настроения. Равенна оттолкнула его.

– Я сказала, пусти меня!

Ее взгляд скользнул в сторону, словно она не могла смотреть ему в глаза. Потому что он заставил ее забыть об игре в искусительницу? Потому что она сама пала жертвой неожиданно вспыхнувшего желания?

Джонас разозлился на себя. Несмотря на свой хваленый иммунитет к женским уловкам, он мгновенно купился на то, что она предлагала. Точно так же, как и его отец когда-то. Он отпустил Равенну так быстро, что она покачнулась, и ему пришлось предложить ей руку, чтобы она не упала.

– Тебя спас звонок, – пробормотал он и с удовольствием заметил, как порозовели ее щеки.