Скандальный портрет

Вскоре Эмитист обнаружила и еще одно преимущество того, что не оделась в шелка.

– Я и подумать не могла, что тут везде так грязно, – пробормотала она, поднимая юбки, чтобы не запачкать их. – Можно подумать, мы пробираемся по проселку, ведущему на свиноферму.

– Я предлагал вам нанять портшез, чтобы вас доставили в Пале-Рояль, – мгновенно парировал Ле Брюн.

– О, полагаю, это не для нас, – пояснила Финелла примирительным тоном. – Мы не дамы из высшего света. И чувствовали бы себя неловко, если бы нас несли по улицам, как…

– Как тюки, – закончила Эмитист, – которые тащат огромные могучие носильщики.

– Кроме того, – торопливо добавила Финелла, – мы можем разглядеть ваш прекрасный город гораздо лучше, месье, когда идем пешком, чем из-за занавесок какого-нибудь экипажа. Так мы гораздо больше ощущаем себя его частью.

– Уж это точно. Эта грязь определенно собирается надолго стать частью моих юбок, – заметила Эмитист.

Но потом они прошли в арку и оказались на огромной, залитой светом мощеной площади, и дальнейшие ехидные комментарии замерли на ее губах.

Месье Ле Брюн довольно усмехнулся, глядя, как обе дамы затаили дыхание при виде открывшейся перед ними впечатляющей панорамы.

Никогда прежде Эмитист не видела ничего похожего на Пале-Рояль. И дело было не только в бесчисленных ярко освещенных окнах, заставивших ее заморгать, но и в огромных толпах людей, пришедших сюда с намерением развлечься на полную катушку. Судя по их нарядам, они явились со всех уголков света.

– Идите сюда, – позвал месье Ле Брюн, крепко беря ее за локоть, когда они замедлили шаг, уставившись на одно из ярко освещенных окон ресторана в нижнем этаже. – Это заведение не годится для таких дам, как вы.

И правда. Одного беглого взгляда на обилие военных мундиров и несколько вольное поведение сопровождавших их женщин хватило, чтобы прийти к тому же выводу.

Теперь Эмитист не спешила оттолкнуть руку месье Ле Брюна. Все это было несколько более… бурным, чем она представляла. Когда после смерти тетушки она приехала в Лондон, чтобы проконсультироваться с банкирами и деловыми людьми, огромный город тоже показался ей шумным и пугающим после сонного спокойствия Стентон-Бассета. Но бьющая ключом жизнь ночного Парижа оставляла его далеко позади.

Они вошли в ресторан, и Эмитист почувствовала облегчение, очень быстро, однако, сменившееся удивлением. Несмотря на то что месье Ле Брюн охарактеризовал его как недорогой, он значительно превзошел ее ожидания. Во время своего пребывания в Лондоне ей приходилось заглядывать в мутные окна дешевых едален, и она полагала, что дешевый ресторан для простой публики в Париже будет похож на них. Вместо этого ее взгляду предстали зеркала, колонны и статуи в нишах. Столы, уставленные сверкающей посудой и хрусталем, посетители в ярких нарядах и официанты, усердно снующие вокруг них.

А еда, которая, как она подозревала, будет того же качества, что и в придорожных тавернах, где они останавливались, выглядела не хуже, чем та, которой ее угощали на обедах в лучших домах их графства.

Но самое главное для Эмитист заключалось в том, что всем здесь заправляла женщина. Она восседала на специальном месте возле двери, рассаживая клиентов по столам в зависимости от размеров компании, и получала от них деньги, занося суммы в массивный гроссбух, лежавший перед ней на большом гранитном столе.

И, судя по всему, никто не находил в этом ничего странного.

Они только что заказали десерт, когда появление в дверях одинокого мужчины вызвало недовольную гримасу на лице месье Ле Брюна. Эмитист проследила за его взглядом, чтобы увидеть, кто стал причиной такого неудовольствия, и застыла, не донеся ложку до рта.

Нейтан Хэркорт.

Злополучный Нейтан Хэркорт.

Лицо Эмитист вспыхнуло, в желудке похолодело, вкусная еда превратилась в отвратительный сгусток желчи.

И тот вопрос, который мучил ее годами, едва не вырвался стоном отчаяния сквозь стиснутые зубы. Как ты мог так поступить со мной, Нейтан? Как ты мог?

Ей захотелось встать и, пройдя через весь ресторан, с размаху ударить его по щеке, которую с таким энтузиазмом целовала хозяйка заведения. Хотя Эмитист уже опоздала. Это нужно было сделать в тот вечер, когда своими словами он без ножа зарезал ее, а потом протанцевал со всеми девушками в зале кроме нее. В тот вечер, когда он разбил ей сердце.

Эмитист заметила, что Нейтан ничуть не изменился в том, что касалось его умения нравиться женщинам. Хозяйка, едва удостоившая их царственным кивком, когда они пришли, с таким воодушевлением прижимала Нейтана к своей груди, что казалось, он вот-вот исчезнет среди этих пышных холмов.

Что было бы весьма кстати.

– Этого человека, – с презрительной гримасой произнес месье Ле Брюн, заметив направление ее взгляда, – вообще не стоило сюда пускать. Но он пользуется расположением мадам, и посетители вынуждены терпеть его наглость, что весьма прискорбно. Впрочем, это не должно вас тревожить. Я не позволю ему докучать вам.

Однако было поздно. Появление Хэркорта уже встревожило Эмитист, а слова месье Ле Брюна лишь возбудили ее любопытство.

– Что вы имели в виду, когда сказали, что посетители вынуждены терпеть его наглость?

– Он рисует портреты, – пояснил месье Ле Брюн. – Быстрые наброски карандашом на потеху приезжающим в город туристам.

Словно в подтверждение его слов Нейтан Хэркорт извлек из висевшей у него на плече сумки маленький складной стул, поставил его рядом с одним из столиков возле двери, достал угольный карандаш и принялся рисовать посетителей, сидевших за столиком.

– Он рисует портреты? Нейтан Хэркорт?

Брови месье Ле Брюна подскочили до самой кромки волос.

– Вы знаете этого человека? Я бы никогда не подумал… Я хочу сказать, – он взял себя в руки, приняв свой обычный слегка высокомерный вид, – я бы никогда не подумал, что вы вращаетесь с ним в одних кругах.

– Уже давно нет, – ответила Эмитист. – Хотя одно время…

Если быть точной, десять лет назад, когда она понятия не имела, какова природа мужчин. Когда она считала мир слишком безопасным, чтобы понимать, как уберечься от подобных типов, и когда рядом с ней не нашлось никого достаточно влиятельного, чтобы защитить ее от него.

Но теперь все было иначе.

Иначе для нее. И, судя по всему, совсем иначе для Нейтана Хэркорта. Прищурив глаза, Эмитист внимательно рассмотрела его и заметила перемены.

Некоторые из них она отнесла на счет прошедших лет, и они оказались гораздо сильнее, чем можно было ожидать. Его лицо стало суше, а в когда-то угольно-черных кудрях то тут, то там поблескивало серебро. Но главное – его одежда. Она подтверждала, что слухи о том, будто его отец в конце концов умыл руки и отступился от своего младшего сына, оказались правдой. Сюртук казался слишком просторным, широкополая шляпа годилась разве что для чучела, а брюки были поношенными, как у провинциального торговца. Короче говоря, Нейтан выглядел поистине жалко.

Так-так. Эмитист откинулась на спинку стула и с растущим удовольствием стала смотреть, как Нейтан работает. В свое время, когда он, благодаря своему почти сверхъестественному успеху у женщин, стал слишком хорошо известен всем политическим партиям, чтобы они рискнули выдвинуть его даже в самом гнилом местечке, Нейтан внезапно исчез, вызвав массу пересудов. Эмитист считала, что, как многие сыновья из знатных семей, запятнавшие фамильную честь, он был отправлен на континент, чтобы вести там жизнь, исполненную роскошной праздности.

Но, судя по всему, когда скандальные слухи достигли ушей его отца, графа Финчингфилда, тот слишком разъярился и не счел возможным простить сына, как, впрочем, и ее отец поступил по отношению к ней. И вот теперь Нейтан Хэркорт, высокомерный и бессердечный Нейтан Хэркорт вынужден был своим трудом зарабатывать себе на хлеб.

– Я бы нисколько не возражала, если бы он подошел к нашему столику и попросил разрешения сделать набросок, – сказала Эмитист, чувствуя странный трепет, охвативший все ее существо. – По правде сказать, мне было бы даже приятно иметь свой портрет.

Нарисованный им. Заставить его просить, чтобы она уделила ему время, заплатила деньги, воспользовалась его услугами. После того, как десять лет назад он был слишком… горд, могущественен и… амбициозен, чтобы связать с ней свое имя.

О, какая сладкая месть! Он здесь, перед ней, едва ли не побирается и, судя по внешнему виду, не слишком преуспевает в этом. А она – спасибо тетушке Джорджи – обладательница такого богатства, которое ей не растратить и за десять жизней.

Глава 2

Нейтан встал, вручил законченный рисунок своему первому сегодняшнему клиенту и протянул руку в ожидании платы. Поблагодарив других людей, сидевших за столиком, за комплименты, он сделал в ответ несколько остроумных замечаний, весьма удачных, если судить по тому, как те рассмеялись, запрокинув головы. Однако сам он едва ли отдавал себе отчет в том, что говорил. Разум Нейтана никак не мог справиться с шоком, который он испытал, увидев Эмитист Делби.

После того как десять лет назад она оставила его в покое, Эмитист вторглась на территорию, которую он привык считать своей.

Впрочем, Нейтана это не испугало.

И чтобы доказать это, он готов был схлестнуться с ней.

Нейтан повернулся, обвел ресторан нарочито ленивым взглядом и, задержавшись на ее столике, изобразил удивление, а затем отвел глаза.

Раз уж она решилась появиться на публике в городе, где обитал ее бывший возлюбленный, то и он мог не церемониться. Те дни, когда Нейтан щадил женские чувства из нелепой веры в необходимость рыцарского отношения к слабому полу, давно остались в прошлом.