Ловушка для ворона

Такой самоуверенный человек, подумалось Рэйчел, просто напрашивается на сплетни. Она дождалась, когда Энн и Грэйс уйдут на холмы, и отправилась в дом на ферме. Ей не хотелось объяснять, что она задумала. Они могли посчитать её болезненно впечатлительной.

В доме было две двери. Одна, которой всегда пользовалась Рэйчел, вела прямо со двора в кухню. Дверь была современной, из твёрдой древесины, с двойным остеклением и обыкновенно запиралась на два оборота. Даги купил дверь, когда обновлял кухню для Беллы. Это был сюрприз, что-то вроде свадебного подарка, который символизировал начало чего-то нового. Во времена матери Даги кухня была маленькой, тёмной и продуваемой сквозняками и вела в подтекающую прачечную с двухкамерной стиральной машиной и прессом для отжимания белья. Белла иногда жаловалась на стиральную машину. Это было ещё до Рэйчел, но та слышала эту историю:

– Тогда нужно было каждый день стирать простыни. Айви сама не могла. Я накачала мускулы, как у тяжелоатлета, пока загружала их, мокрые, в барабан машины. Бедняжка. Мне бы не хотелось так кончить.

После свадьбы Белла уехала на несколько дней – теперь Рэйчел было интересно, куда та могла отправиться, – и, вернувшись, обнаружила новую кухню. Кажется, она показала Даги фото в журнале, сказав, как это здорово, и он всё точно скопировал. Его мать оставила ему немного акций, и он спустил их на это.

Больше всего Беллу порадовала стиральная машина, хотя как-то раз она сказала Рэйчел с усмешкой, что та была бы полезней, когда старая леди была ещё жива и кровать нужно было перестилать каждый день.

Кухня была чище, чем Рэйчел когда-либо видела. Белла явно вымыла полы прямо перед смертью. Цветы на подоконнике давно нужно было полить, но она никогда не уделяла им особого внимания. В ящиках и шкафах не было ничего, что могло быть дать ключ к прошлому Беллы.

Рэйчел перешла в маленькую гостиную, где миссис Фёрнесс сидела вечерами перед сном. С тех пор почти ничего не изменилось. В комнате было пианино, небольшие столики из тёмного дерева с вязаными дорожками, цветные вышивки в рамках, лампа с абажуром с бахромой. Были фотографии Даги с первой женой и маленьким Невиллом. В своё время Айви Фёрнесс, должно быть, была крепкой и активной женщиной. Первая жена Даги умерла внезапно, от кровоизлияния в мозг, когда мальчику было два года, и Айви взяла на себя заботу о семье. Рэйчел пришло в голову, что Невилл, должно быть, считал её почти матерью. Возможно, она ему была ближе, чем Даги. Наверное, он навещал её чаще, чем отца? Интересно было бы узнать.

Первая жена Даги была красавицей, от неё Невилл унаследовал чёрные волосы, смуглую кожу, выразительные глаза. Белла иногда говорила о ней, без ревности.

– Она была совсем девочка, когда они познакомились, немного диковатая – все так считали. Посмотри на фотографию. Ты поймёшь, почему он в неё влюбился.

Она была с юга Англии, ещё училась в школе искусств и приехала навестить местных родственников. Он наткнулся на неё на холме. Она рисовала рудник. Законченная картина всё ещё висела в гостиной, на почётном месте над каминной полкой.

– Тебя это не смущает? – однажды спросила Рэйчел.

– Нет, конечно. У нас обоих есть свой багаж. – Но её история никогда не обсуждалась, а маленькая гостиная Айви Фёрнесс не раскрывала ни один из секретов, как и большая гостиная с видом на холмы и огромная картина с рудником, постоянное напоминание о первой любви Даги.

Были разговоры о том, не превратить ли маленькую гостиную Айви в спальню Даги, когда его выписали из больницы, но, как сказала Белла, ванная наверху, а в кухонной раковине она едва ли сможет его вымыть. В конце концов социальная служба поставила лестничный подъёмник, так что они смогли остаться в спальне, которую делили ещё со свадьбы, а может, и до неё. Белла никогда не была из тех, кто беспокоится об условностях.

Кто-то был в комнате с ночи смерти Беллы, забрал костюм Даги для похорон. Может быть, Невилл заходил, когда они были на холме. Рэйчел не слышала машины. Но он забрал одежду и уехал. В комнате пахло дезинфицирующим средством и духами Беллы. Рэйчел осмотрела всё так же тщательно, как и в других местах, но не ожидала что-то обнаружить. Пожелай Белла хранить тайну от Даги, эта комната стала бы последним местом, на которое мог пасть её выбор.

В комнате, которую они называли комнатой Невилла, комнате, где она отсыпалась после виски Даги, не было ничего, кроме односпальной кровати и шкафа. В комнате Рэйчел у Эдди всё ещё было полно школьного хлама. Даже купи она собственную квартиру, подумала Рэйчел, это всё равно будет её комната, с выбранными ею занавесками, с раскрашенными ею трафаретами на стене. Эта же была безликой. Не осталось ничего, принадлежащего Невиллу.

Оставалась третья спальня, в которой Рэйчел никогда раньше не была. Она располагалась в двух шагах от лестничной площадки, в задней части дома. Комната была маленькой, с покатым потолком и большим шкафом, где стоял водонагреватель. Узкая тахта была накрыта кремовым лоскутным одеялом, всё ещё немного смятым, будто кто-то на нём сидел. У тахты стоял стол, похожий на школьную парту, с откидной крышкой и чернильницей. Хотя поверхность отшлифовали и покрыли красным лаком, на ней всё ещё были видны нацарапанные надписи.

В столе обнаружилась инкрустированная перламутром деревянная коробка. Когда-то Белла, наверное, прятала её более тщательно, но после удара Даги такая необходимость отпала. От лестничной площадки вход в комнату отделяло две ступеньки, и это означало, что он сюда никогда не попадет. Рэйчел присела на кровать с коробкой в руках и открыла крышку.

Сперва она ощутила разочарование. Казалось, информация в коробке относится к совершенно другому человеку, Изабелле Роуз Нобл. Там было свидетельство о рождении на это имя, датированное 16 сентября 1942 года, в качестве места рождения был обозначен Киммерстон, Нортумберленд. Затем шёл сертификат об образовании 1963 года. Изабелла Роуз Нобл окончила педагогический колледж в Ньюкасле по специальности преподаватель начальных классов. Рэйчел связала Изабеллу Нобл с Беллой Фёрнесс только после того, как вытряхнула выцветшую газетную вырезку из коричневого конверта. Сперва вырезка ничего ей не сказала. Это была статья о ребёнке, которого унесло вышедшей из берегов рекой. Тело так и не нашли. Однако статья была обрезана на середине предложения, так что она перевернула страницу и прочитала другую её сторону.

Это был взятый из местной газеты некролог, датированный 1970 годом, с двумя колонками текста и фотографией. Смотревший на неё с фотографии мужчина был темноволосым и круглолицым. Его звали Альфред Нобл. Он умер в семьдесят лет, так что фотография мужчины средних лет с багровым лицом, должно быть, была сделана за много лет до его смерти.

Все эти детали Рэйчел отметила потом. Первой её мыслью при взгляде на вырезку было, что это портрет Беллы. То же квадратное лицо, густые тёмные брови. Будь волосы подлиннее и носи Альфред Нобл любимые Беллой массивные золотые серьги, их было бы не отличить друг от друга. Альфред Нобл – отец Беллы? Если да, почему она говорила, что её девичья фамилия Дэвидсон?

Рэйчел прочитала то, что было написано более мелким шрифтом. Альфред Нобл умер при трагических обстоятельствах после долгой болезни. Это была не новость, а некролог. Член совета Нобл верно служил городу Киммерстону тридцать лет, прежде чем сложить с себя полномочия. Из-за проблем со здоровьем он также был вынужден покинуть пост почтмейстера. Похороны состоялись в методистской церкви Киммерстона, старостой которой он был. Его будет не хватать. В некрологе говорилось, что он вдовец, но дети не упоминались. Разумеется, о них бы сообщалось, будь Белла его дочерью, но как ещё можно было объяснить совпадение свидетельства о рождении с датой, соответствовавшей возрасту Беллы, и потрясающее сходство?

Доказательством стала ещё одна фотография, цветная и глянцевая, в парадной картонной рамке. На ней было двенадцать детей в возрасте от пяти до семи лет на школьной детской площадке. Некоторые сидели на деревянной скамье, остальные стояли сзади. Аккуратные девочки с косичками, взъерошенные мальчики с улыбками, которым не хватало зубов. Сбоку, довольно эффектная в своей короткой юбке и вязаном топе, стояла Белла. На обороте косым почерком было выведено: «Начальная школа графства Корбин, 1966. Мисс Нобл с первым классом».

К фотографии ржавой скрепкой было прикреплено написанное от руки письмо. Адресом отправителя значилась начальная школа графства Корбин, близ Вулера, Нортумберленд. Письмо было датировано 1967 годом, и отправитель с сожалением подтверждал уход мисс Нобл: «Я понимаю, Вы думаете, что сейчас это неизбежно в силу семейных обстоятельств, но знайте, Вы сможете вернуться к профессии в будущем».

Письмо было подписано Алисией Дэвидсон.

Когда Белла познакомилась с Даги, её фамилия была Дэвидсон. Возможно, Эдди была права и Белла до этого уже была замужем. За родственником директрисы, на которую работала? Сыном или братом? Теперь, когда появилось больше информации, наверное, это можно выяснить. Почему Белла сохранила брак в секрете?

Последним в коробке было письмо с приглашением для мисс Нобл посетить рождественский концерт в начальной школе Корбина 15 декабря в 7 вечера. Будут сладкие пироги и чай. Значит, на тот момент Белла была ещё не замужем. Указаний на то, посетила ли она концерт или что происходило в промежутке между её увольнением в 1967 году и появлением на автобусной остановке в Ленгхолме в 1989-м, не было.

Рэйчел потребовалось некоторое время, чтобы решить, что делать с этой информацией. Она чувствовала, что коробка и её содержимое принадлежат Блэклоу. Если Невилл хотел порыться в этих вещах, у него была такая возможность, когда он заходил забрать одежду Даги. Однако это была единственная её связь с прошлым Беллы. Наконец она нашла на кухне рекламный проспект в коричневом конверте. Рэйчел поместила бумаги и фотографии между его страницами и вернула в конверт. Она будет хранить его в Бейкиз, пока не представится шанс забрать домой.

Она как раз собиралась уходить, когда зазвонил телефон. Какое-то время она не подходила, но звон продолжался, настойчивый, действующий на нервы. В конце концов Рэйчел сдалась и взяла трубку. Это был рекламный агент, привыкший быть настойчивым в эти непростые времена. Она сказала, не вдаваясь в детали, что Белла покинула ферму. Повесив трубку на середине рекламной болтовни, она позвонила Эдди. Сперва та притворилась уязвленной, поскольку её не позвали участвовать в обыске дома. Затем она обрадовалась. Кажется, она оказалась права насчёт предыдущего замужества Беллы. И будет нетрудно отыскать Алисию Дэвидсон, которая когда-то была директрисой начальной школы Корбина. С контактами-то Эдди в совете графства. Если, конечно, та ещё жива.

Глава десятая

– Ты ведь понимаешь, – сказала Энн, – что она мне хамит.

Они сидели в пабе в Ленгхолме. Это была идея Рэйчел. Всем троим нужно уехать из Бейкиз, немного выпить, расслабиться. Она чувствовала свою ответственность за то, что они не ладят. С похорон в коттедже царило скрытое напряжение, раздражительность, которая выражалась в обычном ворчании, взрывах дурного настроения. Сейчас всё достигло критической точки. Энн предлагала переехать в кладовую в задней части коттеджа. Комната была крошечная, холодная, места для кровати едва хватало. Большая комната с видом на ручей и утёсы была намного приятнее, но контракт предполагал, что Энн делит её с Грэйс. У Рэйчел была маленькая собственная комната. Больше мест не было. В пабе Энн дождалась, пока Грэйс отойдёт к телефону, чтобы сделать своё заявление. По какой-то причине в пабе было очень шумно, много народу. Рэйчел решила, что празднуют какое-то семейное событие – рождение ребёнка или помолвку. Царила атмосфера праздничной истерии. Ей было странно вести такой деликатный разговор, перекрикивая шум.

– Я думала, она уже лучше справляется. Она вроде бы повеселела. И по крайней мере что-то ест.

– А ещё она не спит большую часть ночи, бродит.

– Извини. Не знала. Я поговорю с ней.

– Где ты её вообще откопала?

– В прошлом году она работала по договору на друга Питера в Дамфрис. Он говорил, что она великолепна. Настоящая находка.

Энн презрительно фыркнула. Грэйс вернулась, уставилась в пустой бокал, не отвечала, когда Рэйчел обращалась к ней. Они рано ушли из паба.

Вернувшись в коттедж, Энн пошла наверх, чтобы перенести вещи. Они слышали, как она там чем-то гремит. Грэйс прошла к столу в гостиной, который использовала как рабочее место, и сразу же приступила к работе. Рэйчел слышала из кухни, как та нажимает на кнопки калькулятора. Она вернулась в комнату. День стоял тёплый, и они не стали зажигать огонь. На всём лежал лёгкий слой древесного пепла.

– Не поздновато ли начинать сейчас? – сказала Рэйчел.

Грэйс вздрогнула в испуге, резко обернувшись. Калькулятор со стуком упал на пол. Рэйчел остановилась, чтобы поднять его.

– Думаю, всем нам нужна передышка. После моей поездки в город ещё осталась бутылка вина. Откроем её?

– Почему бы и нет? – Ответ был неестественно громким, нарочито бодрым.

– Пойду принесу. Убери это. Подождёт до завтра. – «Бог мой, – подумала Рэйчел, – я звучу прямо как Эдди, которая уговаривает меня не слишком беспокоиться о выпускных экзаменах». В страсти Грэйс к своему предмету, в её напряжённом стремлении сохранить личное пространство было что-то понятное Рэйчел. Она налила вино в стаканы – только они и пережили сезон студенческого мытья посуды, затем подождала, пока Грэйс усядется в кресло, и передала ей один из них.

– Как идут дела?

– Отлично. – Грэйс сделала большой глоток и настороженно посмотрела поверх стакана.

– Данные соответствуют тому, что ты ожидала увидеть?

– По большей части.

– Я просматривала информацию, которую ты передала на прошлой неделе. Это обычные цифры? – Ожидая ответа, Рэйчел почувствовала до смешного сильное беспокойство.

– Не знаю. Пока слишком маленькая выборка. – Грэйс отвечала буднично, на первый взгляд спокойно.

– Ясно. – Зная, как та раздражается, когда её донимают вопросами о текущей работе, Рэйчел оставила тему, хотя беспокойство никуда не делось. – Энн говорит, ты не очень хорошо спишь.