Во власти любви. Книга вторая

– Мы не спим вместе.

– Я не трахал её.

Сказали одновременно. Я чуть не подавился из-за их реакции.

– И никогда не будешь, козёл, – говорит Лекси, отворачиваясь от него.

– Мне кажется, или я слышу обиду в её голосе? Что скажешь, мой друг? – Алекс обращается ко мне, специально игнорируя и провоцируя девушку.

– Мне кажется, она вот-вот оторвёт тебе яйца, если ты не прекратишь это дерьмо, – я делаю ещё один глоток сока прямо из упаковки и ставлю его на кухонный островок между нами. – И позвольте заметить: я против того, чтобы всё это происходило в моём доме. И у нас есть дела поважнее.

Я смотрю на Алекса, давая ему знак, что нужно уединиться. Мы не успеваем сделать даже шага, как Лекси вскакивает со своего места и встаёт напротив меня, скрестив руки на груди. Она ниже практически на голову, но, когда зла или не в настроении, её стоит бояться.

– Я иду с вами. И я должна знать всё, что происходит. Без умалчивания каких-либо деталей, чтобы защитить меня или уберечь от чего-то там, – она берёт мою руку. – Ты всегда был моей поддержкой в трудные минуты, поэтому даже не думай, что сейчас, когда у тебя явно что-то происходит, я оставлю тебя одного или с этим озабоченным нарциссом.

Она показала в сторону Алекса – тот возмутился.

– Лекс, я не могу позволить тебе вмешиваться в это. Не могу подвергать такой опасности.

Я не смог бы себе простить.

– Это не тебе решать.

Я знал, что с этой девушкой было бесполезно спорить, поэтому, сдавшись, притягиваю её в свои объятия.

– Так, если вы перестанете свои сопливые речи произносить и обниматься, – Алекс разъединяет нас и проходит между нами, словно это единственный путь к выходу из кухни, – мы сможем поговорить. Все вместе. Втроём. Нет, забудьте, звучит как групповуха, а это невозможно.

– Заткнись, Алекс.

Лекси садится на диван рядом со мной, а Алекс размещается напротив нас на кресле, давая мне возможность рассказать всё с самого начала, ничего не тая.

Они внимательно слушают, иногда задают уточняющие вопросы. Отчасти они были в курсе моей истории, хотя деталей, конечно, не знали. Я рассказываю про смерть матери и отца, про подозрения в убийстве Маттео Моретти, про план мести и про Адриану, стараясь не упустить важные детали.

– Что?! – Лекси вскакивает с дивана и начинает ходить по комнате взад и вперёд. – Она стреляла в тебя? Как она могла? Боже мой, Алессио! Я убью эту сучку.

Мне не понравилось, как моя подруга отзывается об Адриане, хотя понимаю, что таким образом она заступается за меня. Но всё же. Волна злости вспыхивает во мне и потребность защитить и оправдать Адриану вырывается наружу.

– Это был страх, – говорю я, сжимая кулаки. – Некая самозащита. Рефлекс. Я видел, как она была напугана и растеряна. Я врал ей на протяжении всего того времени, что она знала меня. Я держал её в глуши вдали от семьи, сломленную, потерявшую мать и… жениха. Она доверилась мне, а после узнаёт, что всё это может быть ложью. Что её могли использовать с целью навредить её отцу.

– Это не повод стрелять в человека! – восклицает Лекси.

– Разве? – спрашиваю я, взглянув на неё.

– Ты делал ей больно? Нет, конечно, – Лекси загибает пальцы на своей руке, перечисляя все факты. – Ты угрожал ей? Не думаю. Ты заботился о ней? Уверена, что да. Ты полюбил её? Даже отвечать не нужно, и так ясно, что ты влюблён в неё, – она снова садится рядом. – Я не вижу никаких оправданий для того, что она сделала, Алессио.

Она прижимается ко мне, обнимая аккуратно, чтобы не причинить боль.

– Ты мог умереть, Алессио.

Блять.

Я ненавижу видеть Лекси такой. Она – одна из самых сильных девушек, которых я знаю. Лекси всегда отдаёт больше, чем забирает. Она делится своей энергией, добротой и заботой, не утруждаясь думать о себе. Она невероятно отзывчивый человек, заслуживающий всего самого лучшего в этом мире. Она – как и Алекс – стала мне семьёй, когда никого не было рядом. Я люблю её, как сестру, и мне больно видеть её слёзы и осознавать, что я стал их причиной.

– Всё в порядке, Лекси. Я здесь, – утираю солёные капли с её щек. – Не нужно её ненавидеть. Адриана – единственный невинный человек в этой истории. Она жертва, а не убийца.

– Как ты можешь её защищать? – спрашивает Алекс, всё это время молча наблюдавший за нами.

– Потому что я люблю её.

Признание вырывается из меня как исповедь. Легко. Это правда.

Я был очарован ею в день нашей первой встречи. Влюбился в неё, когда впервые прижал к себе её израненную душу. Я полюбил её, когда услышал её смех. Я любил её в тот день, когда она пустила в меня пулю, и продолжал любить её, даже когда умирал. И я люблю её сейчас.

Алекс переваривает мои слова, пока его глаза устремлены на Лекси. Я знал, что он поймёт меня.

– Что мы должны сделать?

– Для начала мне нужно встретиться с Адрианой.

Глава 6. Адриана

– Как думаешь, зайчик или солнце?

Утром я проснулась с намерением провести этот день с Люцио, чтобы немного его взбодрить. С момента моего возращения домой я ни разу не видела его улыбку и практически не слышала его. Он перестал разговаривать, особенно в присутствии папы. Меня это пугало и расстраивало.

Я понимаю, что для него всё произошедшее было тяжелейшим испытанием, и таким образом он справляется со своим горем, но так продолжаться больше не может. Если он и дальше будет утопать в печали, я потеряю своего младшего брата.

А ещё одну потерю я не выдержу…

Люцио сидит на барном стуле, пока я смешиваю ингредиенты для кекса. Мне не нужно прилагать много усилий, чтобы испортить тесто. Это и было моим планом: для начла необходимо вызвать в нём реакцию. А что может быть лучшим средством, чем осквернение его любимого занятия своей бездарностью? Готовка.

Мой брат в своём юном возрасте был неплохим кондитером. Несмотря на то, что он пытается скрывать свой талант, – ведь, по словам дедушки, «будущему Капо не подобает заниматься никому не нужными вещами» – о нём знают все. Мама всегда поддерживала его и поощряла, папа же считал это временным увлечением, но никогда не препятствовал. Люцио был ребёнком, к тому же хобби не мешало его тренировкам или обучению, поэтому отец не запрещал ему развиваться и в этом направлении.

Торты и кексы у брата получаются лучше всего. Он очень одарённый ребёнок. За ним всегда приятно наблюдать, когда он занимается любимым делом.

Мариэтта рассказала, что с моей несостоявшейся свадьбы Люцио не притронулся ни к одному сладкому десерту, не говоря уже о готовке. Поэтому вчера вечером, пока я лежала в своей кровати и смотрела в потолок из-за бессонницы, что стала мучить меня после недавних событий, в голову пришла идея.

Было сложно выпросить у нашего повара Бенито его святилище на время, но я сумела это сделать, пообещав не устраивать сильный беспорядок и всё за собой убрать. Поэтому мы здесь.

Люцио был не в настроении с того момента, как проснулся, но на просьбу присмотреть за мной, чтобы я не спалила дом, он откликнулся. Все в этом особняке прекрасно знают, что на кухню меня не стоит пускать одну.

– Почему ты вообще это затеяла? – спрашивает братишка, следя со своего места, как я помешиваю тесто лопаткой, а другой выбираю формочки для первой порции.

– Сегодня в одном из приютов мамы праздник. Я подумала, было бы здорово приготовить своими руками кексы и пирог, чтобы порадовать детей.

Это отчасти было правдой. Мама занималась благотворительностью. Она открыла несколько фондов и приютов для защиты бездомных, женщин, подвергшихся домашнему насилию, и детей, оставшихся без родителей. Она часто устраивала какие-то праздники, чтобы украсить жизнь этих людей, готовила сама еду и отвозила её в приюты. Наша семья также каждый год организовывала благотворительные вечера, чтобы привлечь спонсоров для сбора средств. Конечно, Моретти могли сами обеспечить не один приют, но мама хотела, чтобы к этому были причастны другие люди тоже. Чем больше, тем лучше.

Один из таких вечеров запланирован на следующие выходные. Изначально бабушка решила, что это будет неуместно и стоит отменить всё, но я настояла на его проведении, уговорив отца. Это было детищем мамы. Она годами работала над своими проектами, привлекла десятки международных компаний для сотрудничества. Столько сил и времени было потрачено на этих людей и приюты. Это её наследие, и я не собиралась никому отдавать или разрушать его.