Талантливая мисс Фаруэлл

Но он имел в виду картину, он смотрел на холст: синевато-серый фон с вкраплениями белого переходил в желто-зеленый оттенок летнего торнадо.

– Это ведь буря?

Он хочет сказать, что она потратила пятьсот сорок (краденых!) долларов на изображение смерча с ливнем?

– Может быть, – нахмурившись, произнесла Бекки.

Картина стояла на подставке в офисе музея, на коленях у Бекки лежал надорванный конверт с деньгами, и все это время женщина с герпесом перечисляла какие-то даты из биографии автора, кто оказал влияние на художника, какие техники он использовал. Бекки чуть не выпалила: «Я же сказала – покупаю». Ей решили устроить экзамен? Почему она ничего не узнала о художнике до того, как приехала сюда?

– И, конечно же, само изображение силосной башни – оно является типичным и в то же время напоминает о ферме, где художник провел детство…

– Чего?

– Силосная башня… – Женщина прервала выступление. – Тема. То, что изображено на картине.

– Ах, да. – Так вот как это называется. Бекки сразу показалось, что она уловила очертания башни, а теперь еще и покосившийся забор, и кипарисы, но они второстепенны. Главное – башня. «Тема», – повторила она про себя. Целых две лихорадочных недели до покупки она, оказывается, не знала тему картины.

Бекки обняла отца за плечи, помогла ему спуститься по лестнице; подождала возле туалета, затем проводила к кровати, расстелив на ней его пижаму. Дальше он справится. Включила оба ночника, положила его очки рядом с будильником – отец ставил будильник на 4:40 утра.

Вернулась к себе в комнату и улеглась в кровать. Ну и что. Да, папа не видел в картине того, что видела она. Вот старый ночник на комоде ему нравится. Черт, даже раньше, когда он не болел, ему не было дела ни до каких картин, он их просто не замечал. Бекки не помнила, чтобы отец вообще проявлял интерес к живописи.

Так что можно не огорчаться, и нечего привередничать. Плакать она точно не собиралась. И жалеть себя, поддаваясь внезапным горьким размышлениям: об учебе в колледже можно забыть, парня у нее нет, и мама не хлопочет внизу, прибирая на кухне после семейного ужина. Бекки упорно старалась направить поток своих мыслей так, как ей спокойнее и радостнее.

Вот она в офисе, снимает трубку после первой же трели. На целый день раньше сдает недельный отчет. Случайно слышит слова мистера Дэвида: «Эта новенькая быстро всему научилась, такая шустрая». Вот сидит с прямой спиной за столом, перебирает кучу счетов-фактур. Приносит миссис Харрис пакетик креветок (и миссис Харрис потом счастлива весь день!) для ее полосатого кота. Аккуратно расчерченные журналы с записями, упаковка йогурта в холодильнике в комнате отдыха, пожелания доброго утра – ими обменивались все, даже старый мэр Томсик приветствовал Бекки, если она случайно проходила мимо.

Бекки перевернулась на бок и еще раз посмотрела на картину. Теперь это ее картина, и какая разница, понимает ли кто-то другой, насколько она чудесна? Ночной ветер гнул и качал ветви тополя. Бекки выключила верхний свет. Лежала и умоляла:

«Ну же, прошу тебя. Измени все вокруг».

Глава 4

Пирсон

1984

Почти девять вечера, а официант еще не убрал со стола тарелки с закусками. Бекки знала все наперед: сейчас ее новый босс, Карл Прайс, закажет сразу несколько десертов, чтобы все попробовали каждый из них: «Да ладно, съешьте хоть кусочек, не помрете же». Потом кто-нибудь скажет: «Пожалуй, выпью кофе». Карл попросит бокал «десертного вина» (ужасно сладкого) и будет пить его полчаса, не меньше, малюсенькими глоточками, продолжая разговор. Бекки и предположить не могла, что ее самой утомительной обязанностью после повышения до помощника контролера будут бесконечные ужины в ресторане. Если бы три года назад кто-нибудь сказал ей – тебе будут платить за то, чтобы ты ела стейк и смеялась над идиотскими шутками, она бы ответила: замечательно.

Карл имел обыкновение проводить встречи с клиентами в ресторанах, и всего за несколько месяцев после того, как Бекки получила новую должность, они объехали все заведения «высокой кухни» Пирсона и близлежащих округов; в основном, стейк-хаусы и итальянские кафе. Сегодня они сидели в ресторанчике «Мама София». Бекки тихонько попросила Карла: ей что угодно, только не рыбу. Поэтому он заказал лазанью – себе, Бекки и двум представителям «Молтен индастриз», специалистам по очистке сточных вод. Бекки с мрачным видом ковыряла вилкой еду – очень большая порция. Папе понравилось бы, здесь хватит на два раза покушать, хотя остатки она никогда не забирала. Карл – забирал, клиенты тоже часто так делали, но у Бекки были свои правила.

– Я слышал, у вас есть еще семейный бизнес, – наклонившись к ней, произнес Билл из «Молтена». Во время ужина он все пытался перевести разговор в «рабочее» русло, однако Карлу хотелось поговорить о своей любимой бейсбольной команде.

– Да, что-то вроде того. – Бекки почти полностью свернула деятельность компании «Фаруэлл. Сельскохозяйственное оборудование». Еще в прошлом году она перестала принимать заказы, отказалась от страховки и уволила сезонных рабочих. Сейчас в амбаре уже практически не было ни инвентаря, ни строительных материалов, ни поддонов и стеллажей. Каждый вечер Бекки парковалась в тени пустующей пристройки и каждый раз жалела, что они на нее потратились. Яркая вывеска и девять тысяч долга.

– Наша компания, – Билл понизил голос, – оказывает кое-какие дополнительные услуги – коммунальные, коммерческие. Безвозмездно, если будет договор с мэрией. Просто бонус.

Бекки устало кивнула. Она надеялась, он не скажет «кэшбэк» или «пособие»; вообще не будет говорить о деньгах. Почти каждый раз во время ужина ее пытались подкупить, кто грубо и в лоб, кто потоньше. Билл, по крайней мере, не выходил за рамки. Однажды ей предложили годовое членство в клубе здорового питания «Контролируем вес», потому что «девушки это обожают».

– Решение принимает Совет, – ответила она Биллу. – Мы только контактируем с теми, кто представляет компании.

– Вы даете рекомендации – возразил Билл. – Я мог бы, допустим, попросить кого-нибудь бесплатно оценить собственность, чтобы взять кредит. Не обязательно брать сейчас, можно позже.

– Простите, – быстро произнесла Бекки. – Мне нужно в дамскую комнату.

В холле она попробовала позвонить отцу по телефону-автомату. Выслушала восемь гудков, затем включился автоответчик, ее же собственный голос. Бекки повесила трубку – Хэнк никогда не слушал автоответчик, – а затем позвонила соседке, миссис Новак. И тут тишина. Может быть, соседка как раз у них? Или миссис Новак снова заснула перед телевизором? В сотый раз Бекки подумала: уж лучше бы старая перечница взяла двадцать долларов, которые она пыталась ей всучить, вместо того, чтобы раздраженно отмахиваться и заявлять, что не станет брать деньги за то, чтобы просто помочь соседям. Если платишь, можно рассчитывать на то, что получишь хорошую услугу; или, по крайней мере, можно пожаловаться.

Наверное, все в порядке. Хэнк почти всегда справлялся. Да и Карл уже вроде заканчивает с ужином. В конце концов, представителям «Молтен» возвращаться в соседний округ.

Бекки все же зашла в дамскую комнату подкрасить губки. Глядя в зеркало, запахнула пиджак, чтобы не было видно потрепанную подкладку. Интересно, сколько они зарабатывают на очистке сточных вод?

Брызнула водой на зеркало, и собственное отражение расплылось. Она не брала взяток; хотя присвоила деньги мэрии. Поступила глупо и безответственно. Не говоря уже о том, чем это могло закончиться. Вернувшись за стол (тарелки наконец убрали), Бекки в который уже раз благодарно вздохнула – ее не поймали. Если бы только она могла вернуть дурацкие пятьсот сорок два доллара! Ей очень хотелось это сделать. Пусть даже в мэрии никогда не обнаружат ошибочный платеж «Голден».

Никогда, никогда, никогда больше она не станет так рисковать, и ради чего? У нее хорошая работа, а тут еще повышение и новый кабинет! Не отдельный, но все-таки. Даже обеды с Карлом приобретали ценность, если рассматривать их в таком свете. Не говоря уже о зарплате – единственном источнике средств, чтобы платить по счетам, которые чуть ли не каждый день бросали им в почтовый ящик.

Вернувшись в зал, Бекки обвела взглядом стены, загадочно улыбаясь в ответ на слова Карла «Ты, случайно, не влюбилась?». Может быть.

Картины были повсюду. Утром просыпаешься, открываешь глаза, и тебя уже окружает искусство. Не шедевры, конечно, однако, если присмотреться, творения попроще тоже бывают интересны. Например, пейзажи на стенах «Мамы Софии» – очертания Везувия с десятка разных ракурсов: коричневая гора на фоне ярко-бирюзового неба. С ошибкой перспективы. В дешевых вычурных рамах.

Во всех приличных газетах – «Tribune», «Sun-Times» и даже «Rockford Register» – публиковали статьи о живописи и обзоры выставок в Чикаго. Бекки читала их дома за тостами с маргарином, просматривала разделы, которые раньше даже не открывала. Печатные репродукции в газетах всегда ужасного качества, и ей приходилось вглядываться, чтобы представить себе картину – какой она могла быть на самом деле. По радио передавали объявления о распродажах коллекций и открытии художественных галерей. Не то чтобы она собиралась их посещать. Или собиралась?

А самое ужасное… ее собственная картина. Бекки обожала ее и жаждала еще. Однажды вечером, в ярости от осознания вины и ненависти к себе, Бекки сняла ее со стены и положила в шкаф изображением книзу. А на следующее утро снова повесила, более того – переместила немного вправо. Освободив место для чего-то еще.

– Хватит, – сказала Бекки. Представители и Карл удивленно взглянули на нее – она решительно отложила вилку в сторону. – Клянусь, если я съем еще хоть кусочек…

Они засмеялись и продолжили уничтожать тирамису и шоколадный торт.

Время тянулось медленно; почти час спустя Карл расплатился. Бекки набрала полные руки брошюр и папок (Карл ничего не взял) и пожаловалась, что представители «Молтен» пытались на нее давить. Вышла на стоянку, каким-то образом сумела открыть машину, бросила все на переднее сиденье и включила двигатель.

Чуть не подпрыгнула, увидев лицо в окне. Билл. Господи, чего ему еще? Попрощаться, что-то сказать напоследок… она не намерена торчать из-за него на темной холодной парковке!

Он жестом попросил опустить стекло.

– Что-то забыли? – Бекки постаралась, чтобы ее слова не прозвучали язвительно. Карл уже уехал на своей «акуре».

– Вот это. – Билл протянул ей в окно конверт. – Не хочу быть навязчивым, но… город маленький, все знают – тебе приходится заботиться об отце.

«Не смей говорить о нем!» – подумала Бекки; он застал ее врасплох. Да, в Пирсоне люди знали друг о друге все.

– Времена тяжелые. Мы просто хотим, чтобы вы не сомневались – «Молтен» всегда поддержит. – Билл улыбнулся.

– Я не могу…

– Можешь. По-дружески. Без обязательств.

– Ага. – Бекки сунула ему конверт обратно. Билл отступил, конверт упал на тротуар. Сзади подошел второй представитель.

– Вот такая мы компания! – произнес Билл, садясь в машину. – Не просто компания – братство.

Бекки ждала, пока они уедут. Из ресторана выходили посетители, почти все с картонными коробками – еда навынос, и медленно шли к своим машинам.