Грозовой перевал

– Джозеф грузит известь на дальней стороне Пенистон-Крэг и провозится до темноты, так что он и не узнает.

С этими словами юноша неторопливо подошел к камину и сел. Кэтрин задумалась, нахмурив лоб, и сочла необходимым сгладить неловкость от неожиданного прихода гостей.

– Сегодня после полудня собирались заглянуть Изабелла и Эдгар Линтон, – проговорила она, немного помолчав. – Поскольку идет дождь, они вряд ли появятся, хотя могут и заехать, и тогда тебя отругают ни за что.

– Пусть Нелли скажет, что ты занята, Кэйти, – наседал он, – не выгоняй меня ради своих жалких, нелепых знакомых! Порой я готов посетовать, что они… Нет, не стану.

– Что – они? – воскликнула Кэйти, глядя на него с встревоженным видом. – Ах, Нелли! – капризно добавила она, отдергивая голову. – Ты совсем растрепала мои локоны! Довольно, оставь меня. На что ты готов посетовать, Хитклиф?

– Ни на что. Просто взгляни на календарь, – он указал на листок в рамке, висевший возле окна, – крестиками зачеркнуты вечера, которые ты провела с Линтонами, точками – вечера со мной. Видишь? Я пометил каждый день.

– Вижу. Что за глупости? Да разве я обращаю внимание на такие пустяки? – гневно бросила Кэтрин. – Зачем это нужно?

– Показать, что обращаю я, – ответил Хитклиф.

– Разве я должна сидеть с тобой все время? – воскликнула она, все более раздражаясь. – Что в том хорошего? О чем нам разговаривать? Ты равно немой или младенец, что бы ни говорил, что бы ни делал!

– Раньше ты не упоминала, что я слишком мало разговариваю или что тебе не нравится моя компания, Кэйти! – с негодованием вскричал Хитклиф.

– Разве это компания, если человек ничего не знает или ничего не говорит? – проворчала она.

Хитклиф поднялся, но ему не хватило времени выразить свои чувства в полной мере – по дорожке зацокали копыта лошади, раздался тихий стук, и вошел молодой Линтон, сияя от восторга из-за неожиданного приглашения. Несомненно, Кэтрин заметила разницу между своими друзьями, когда один входил, а другой выходил. Контраст между ними напоминал переход из унылого гористого угольного края в красивую плодородную долину. Голос и приветствие Линтона целиком соответствовали его внешности: у него была приятная тихая манера говорить, и слова он произносил, совсем как вы – не столь резко, как принято в этих местах, и немного мягче.

– Я не слишком рано? – спросил он, бросая на меня косой взгляд: я принялась протирать тарелку и приводить в порядок ящики комода в другом конце комнаты.

– Нет, – ответила Кэтрин. – Что ты делаешь, Нелли?

– Свою работу, мисс, – ответила я. (Мистер Хиндли выдал мне указания присутствовать во время неожиданных визитов Линтона в качестве третьего лица.)

Она встала у меня за спиной и сердито зашептала:

– Бери свои пыльные тряпки и катись отсюда! Когда в доме гости, слуги не должны скрести и убираться при них!

– Этим удобно заниматься, пока хозяина нет, – громко пояснила я, – он терпеть не может, когда я суечусь при нем. Мистер Эдгар наверняка меня извинит.

– Я тоже терпеть не могу, когда ты суетишься при мне! – надменно воскликнула молодая леди, не давая гостю и слова сказать: видно, так и не пришла в себя после размолвки с Хитклифом.

– Прошу прощения, мисс Кэтрин, – ответила я и прилежно продолжила свое занятие.

Полагая, что Эдгар ее не увидит, она выхватила у меня тряпку и злобно, с оттяжкой ущипнула за руку. Я уже упомянула, что относилась к ней прохладно и время от времени мне нравилось укрощать ее норов, к тому же она причинила мне сильную боль, поэтому я вскочила с колен и вскричала:

– Ах, мисс, как же вам не стыдно! Вы не имеете права меня щипать, я этого не потерплю!

– Я тебя не трогала, лживая тварь! – завопила она, а у самой руки зачесались ущипнуть меня вновь, и уши вспыхнули от гнева. Кэтрин была неспособна скрывать бушующие в ней страсти и неизменно заливалась краской.

– А это что? – выпалила я, показывая багряный синяк – бесспорного свидетеля моих слов.

Она топнула ногой, замялась и вдруг, словно неудержимо влекомая сидевшим в ней порочным духом, залепила мне такую пощечину, что у меня слезы на глаза навернулись.

– Кэтрин, любимая! Кэтрин! – вмешался Линтон, чрезвычайно потрясенный двойным проступком своего предмета обожания – ложью и рукоприкладством.

– Вон из комнаты, Эллен! – повторила она, вся дрожа.

Малютка Гэртон, который всюду ходил за мной хвостом и сидел рядом на полу, при виде моих слез и сам заревел, твердя про злую тетку Кэйти, чем навлек на свою несчастную голову ее гнев: она схватила ребенка за плечики и трясла до тех пор, пока бедняжка не посинел. Эдгар необдуманно взял ее за руки, желая остановить, Кэйти тут же высвободилась и отвесила ему такую затрещину, что никто не принял бы ее за шутку. Он в ужасе отпрянул. Я взяла Гэртона на руки и ушла с ним в кухню, оставив дверь открытой, потому что мне очень хотелось знать, как они уладят свои разногласия. Оскорбленный гость – бледный, губы дрожат – направился к месту, где оставил шляпу.

«Вот и правильно! – подумала я. – Внемли предостережению и уходи! Скажи спасибо, что тебе удалось увидеть ее подлинный нрав».

– Куда собрались? – спросила Кэйти, подходя к двери.

Он отшатнулся и попробовал протиснуться мимо нее.

– Вы не можете уйти! – решительно вскричала она.

– Могу и уйду! – глухо ответил он.

– Нет, – упорствовала она, хватаясь за ручку, – не теперь, Эдгар Линтон! Сядьте, вы не оставите меня в таком состоянии. Я протоскую весь вечер, а я не желаю тосковать из-за вас!

– Разве могу я остаться после того, как вы меня ударили?

Кэтрин промолчала.

– Вы заставили меня бояться вас и стыдиться, – продолжил он, – и я больше не вернусь!

Глаза ее заблестели, веки дрогнули.

– И умышленно солгали!

– Вовсе нет! – вскричала она, вновь обретая дар речи. – Ничего я не делала умышленно! Что ж, уходите, если угодно – убирайтесь прочь! А я буду плакать – буду плакать, пока не заболею!

Она рухнула на колени возле кресла и зарыдала во весь голос. Стойкости Эдгара хватило не дальше двора – там он и замешкался. Я решила его подбодрить.

– Мисс ужасно своенравна, сэр, – громко проговорила я, – как избалованное дитя. Вам лучше уехать, иначе она и впрямь заболеет лишь для того, чтобы нам отомстить.

Слабовольный юноша покосился на окно: словно кошка, которая не в силах уйти от полузадушенной мыши или недоеденной птички. Эх, подумала я, ему уже не спастись – он обречен и летит навстречу гибели! Так и вышло: он резко развернулся, поспешил в дом и захлопнул за собой дверь; когда через некоторое время я зашла сообщить им, что Эрншо заявился в стельку пьяным и готов разнести весь дом (привычное для него настроение в подобном состоянии), ссора сблизила их еще сильнее – сломила юношескую робость, помогла им сбросить маски дружбы и признаться друг другу в любви.

Так вот, известие о прибытии мистера Хиндли заставило Линтона броситься к лошади, а Кэйти – уйти к себе в спальню. Я пошла прятать малютку Гэртона и вынимать патроны из ружья, с которым хозяин любил потешиться, будучи в невменяемом состоянии и рискуя жизнями тех, кто бросит ему вызов или просто попадется на глаза; я заимела обыкновение на всякий случай разряжать оружие, если вдруг ему вздумается выстрелить.

Глава IX

Он вошел, изрыгая страшные проклятия, и застиг меня, когда я прятала его сына в кухонный шкаф. Гэртон испытывал спасительный страх перед звериной нежностью или бешеной яростью своего родителя, ибо в первом случае его могли затискать и зацеловать до смерти, а во втором – швырнуть в огонь или об стену, посему бедняжка безропотно подчинялся, куда бы я ни вздумала его сунуть.

– Ага, наконец-то попалась! – вскричал Хиндли, хватая меня за шкирку, словно собаку. – Небесами и адом клянусь, тут задумали извести моего ребенка! Теперь я понял, почему никогда не вижу его подле себя! Но дьявол мне поможет, и я заставлю тебя проглотить разделочный нож, Нелли! Зря смеешься – я только что сунул Кеннета головой в болото Вороной лошади, и где один, там и два – я хочу вас всех поубивать, иначе не видать мне покоя!

– Не стану я глотать кухонный нож, мистер Хиндли, – ответила я, – им селедку резали. Лучше застрелите меня, будьте так любезны.

– Да будь ты проклята! – воскликнул он. – Ни один закон в Англии не помешает человеку наводить порядок у себя дома, а у меня тут сплошная гнусь! Открывай рот.

Держа нож в руке, он пытался раздвинуть острием мне зубы, но я не боялась его пьяных выходок. Я сплюнула и заявила, что вкус ужасный – я не стану глотать нож ни в коем случае.