Любовь, или Вечный выбор

– Это китайский чай, Аманда. Очень дорогой и очень вкусный.

– Хорошо, я буду его. Попробую хоть раз в жизни китайский чай.

– Я всё сделаю.

Он ловко заваривает чай, добавляет сахар, раскладывает тарелки с угощениями и садится на стул напротив меня.

– Неужели миллионеры сами себе делают чай? – Ухмыляюсь я.

– Бывает и такое, – улыбается он, делая глоток.

– Фу, какая гадость. Ужас. Надеюсь, ты не очень много отдал за этот чай? Ибо на вкус он, как помои.

– Семьдесят тысяч за сто грамм.

– Что?! – Я давлюсь чаем, и Эрик хлопает меня по спине.

– Да. Он не продается в обычных магазинах. Его можно приобрести только на аукционе.

– Ты сумасшедший.

– Я просто люблю чай, – улыбается он и пожимает плечами.

Мы не можем себе позволить простую поездку за границу хотя бы раз, а он покупает чаи на аукционах. Получается, что за килограмм этого чая нужно отдать семьсот тысяч долларов! Это варварство!

Мы в полном молчании допиваем эту гадость, и я смотрю на него в ожидании, что он нападет на меня прямо сейчас. Но вместо этого он берет меня за руку и ведет куда-то наверх. Он открывает передо мной дверь и проводит в тихую комнату. Здесь мебель стоит больше чем мой заработок за 5 лет, и это меня смущает. В центре комнаты стоит большая роскошная кровать с белым шелковым постельным бельем. Все богачи спят в шелках?

– Держи, – он дает мне свою чистую рубашку.

Я вообще ничего не понимаю. Он собрался меня изнасиловать или что? Что ему нужно? Зачем я здесь?

– Зачем она мне? – Спрашиваю я дрожащим голосом.

Он же не будет меня заставлять заниматься с ним этим за счет в ресторане? Правда, ведь?

– Тебе нужно в чем-то спать. У меня нет пижамы твоего размера.

– Спать? Я ничего не понимаю.

– Там ванная, – говорит он, не слушая меня.

Я оборачиваюсь и вижу белую дверцу. Я вбегаю в нее стремглав. Смотрю на свое отражение.

«Тупица, надо было бежать изо всех сил, он не догнал бы тебя, если бы ты свернула в переулок!»

Я умываюсь и поласкаю рот. Меня раздражает неизвестность. Возможно, потому что Эрик такой красивый, великолепный, умный, шикарный и богатый, напыщенный. Идиоты всегда меня манили. Я собираюсь с силами и выхожу из ванной комнаты.

Эрик уже лежит под одеялом. Я переминаюсь с ноги на ногу.

– Ты почему не переоделась? – Спрашивает он, едва завидев меня.

– Я…

– Раздевайся, – немедленно говорит он.

– Я не буду раздеваться.

– Мне встать? – Говорит грозно он.

– Нет, нет! – Почти кричу я и медленно расстёгиваю пуговицы на блузке.

Я снимаю свою строгую юбку и затем блузку. Меня трясет, руки вспотели, в горле пересохло. Неужели всё будет именно так? Когда я тянусь к застежке бюстгальтера, слышу его предостережение:

– Нет. Не надо. Надевай рубашку.

Я надеваю рубашку и вопросительно смотрю на него.

– Иди сюда, – шепчет он.

– Я боюсь, Эрик.

– Не нужно бояться. Иди сюда.

Я медленно иду к кровати и залажу под одеяло. Он тянет меня к себе, переворачивая набок. Я чувствую спиной, что он только в боксерах. Он ласково убирает мои волосы в сторону и чувственно целует меня в шею. Я закрываю глаза, отдаваясь этому поцелую.

– Ты вкусно пахнешь, Аманда.

Он покрывает поцелуями всю шею, а затем немного спускает рубашку с плеча, целуя оголившуюся кожу. По моему телу пробегает дрожь. Где-то в глубине живота становится тепло. Он обнимает меня за талию и притягивает еще ближе.

– Спокойной ночи, – шепчет он мне на ухо и улыбается.

– Что?

– Я сказал спокойной ночи, Аманда, – он улыбается еще больше и дышит мне в шею.

– Мы не будем заниматься любовью?

– А ты хочешь? – В его голосе слышится нескрываемый интерес.

Этот вопрос висит в воздухе и сбивает меня с толку, потому я краснею.

– Нет, – тихо говорю я. Хорошо, что он не видит моего лица.

– Врешь. Спокойной ночи, детка, – произносит лишь одними губами он.

Глава 2

Я открываю глаза и чувствую теплые лучи солнца на лице. Вставать не хочется, но я хоть и с большим трудом, но всё же переворачиваюсь на спину. На мне лежит рука Эрика. Он сладко спит. Я разглядываю его совершенное лицо. Идеальной формы нос, чувственные губы, волевой подбородок. Как будто его создали в пример другим людям. Я аккуратно убираю его руку и тихо встаю с кровати.