Хорошо в деревне летом

– У Вани полно дел, Кеша, зайди в другой раз.

– Да погоди, теть. Я уже все закончил, а там звездец какой-то, – Иван Ильич даже не стал интересоваться, какие еще дела его ждут.

– Что за выражения? И «там» – это где?

– Я ж говорю, на базе новой, – возмущенно отозвался Мураш. – Прям за забором там!

– Да что такое-то?

– Покойник! Василий ходит, как живой весь!

Иван Ильич выронил дрова, и они с дробным стуком скатились по ступенькам на землю.

– Ты шутки эти брось, – строго сказал он. – Выпил с утра – так и скажи…

Мураш даже обиделся.

– С утра никогда не пью, только по праздникам. А покойника видел, вот тебе слово моряка!

– Ну и что же он там делает? – сдерживая улыбку, спросила Зоя Ивановна.

– Ходит, говорю же! Между домиками этими гуляет как будто, по сторонам глядит. Я как представил, что он на меня щас прямо посмотрит – так и сквозанул оттуда. Ну его! И вот чего подумал… – Мураш подошел ближе и доверительно прошептал: – Это он неспроста там ходит. Васька ж с этими бандюками громче всех ругался, помнишь?

Иван Ильич кивнул и наклонился, чтобы собрать дрова. Строительство базы отдыха переполошило всю деревню. В конце лета на месте бывшего рыбзавода из ниоткуда появились вагончики для рабочих, выросли штабеля материалов, а территорию окружил двухметровый забор из рабицы. Все видно как на ладони, а не сунешься.

Вот и со стройкой так же: рабочие делиться информацией с местными не собирались, и выяснить что-либо о планах владельцев новой базы или о самих владельцах было невозможно. Между тем на территории уже выстроились в шахматном порядке с десяток семейных домиков класса люкс – не ниже, унитазы-то люди через забор тоже видели!

Приведя территорию в порядок, рабочие уехали, а вместо них вскоре появились двое очень серьезных ребят в кожанках. Толстый и лысый – вот все, что было известно об охранниках местным жителям. Так их и называли. Громилы жили на базе безвылазно, продуктов им оставили с избытком – даже в магазин не наведывались. К тому же в конце декабря приехал еще один мутный тип в наглухо тонированном джипе. И не один – бабу с собой привез. Каждый день с базы доносилась музыка, а над отдельно стоящим домом-баней дым стоял столбом. Селяне поглядывали недобро из-за забора и спорили меж собой: в бане-то есть унитаз или нет? Иван Ильич в спорах не участвовал, но полагал, что есть.

– Ну, ругались-то с ними многие, – возразила тетка. – А призраку быть откуда?

– Как откуда, Зоя Ивановна? – Мураш был поражен, что его старая учительница не знает таких элементарных вещей. – Он мстить пришел. Эти гады его небось запугивали, грозили – вот руки и наложил! Так-то с чего б ему такую херню с собой творить?

Вот так обычный пьяница озвучил мысль, который день не дававшую покоя Ивану Ильичу. Василий и вправду был главным правдоискателем деревни. А теперь еще этот призрак!

Оставлять происходящее без внимания было решительно невозможно. Иван Ильич вручил собранные дрова тетке, которая все еще подбирала достойную отповедь на «херню», и заявил:

– Пойду погляжу, что там за призрак такой. Теть Зой, бойлер разожги пока, а?

Он зашагал в сторону моря, сопровождаемый неугомонным Мурашом.

– Обалдел совсем? Вань, а ну как он на тебя посмотрит? Че делать будешь?

– Так я сам иду на него посмотреть, – на ходу пожал плечами Иван Ильич. – Ты лучше скажи, чего за ерунда вчера была? Вы ж видели небось, что я подъехал – зачем на участок полезли и потом изображали?

– Видели, – понурился мужик, – Лизка еще с утра узнала, что ты на похороны поехал, все думала, как тебя разговорить насчет участка… глядит – машина твоя – и говорит, пошли, мол… может, узнаем чего.

– Дом, что ли, купить хотите?

– Ну. Лизка думает, как база заработает, народ сюда потянется – чего зевать-то? У нас огород разработанный, жалко под туристов, а Васькин давно будылями порос. Пустим сперва палаточников, потом домики поставим… может даже с унитазами, – мечтательно сказал Мураш.

– А не боитесь, что эти городские предприниматели вас за конкуренцию прижмут?

– Пусть попробуют. Они небось сами на шухере каждый день, как бы ихнюю красоту тут не пожгли. И вот, знаешь, всякий раз, как хожу мимо, руки чешутся.