– Это странно.
– Отдайте мою шаль! – возмутилась Диана. – И уходите сейчас же!
– Одну минуту, – сказал Доман и огляделся по сторонам.
– Скорее! Я тороплюсь. Что вам еще нужно?
– Поговорить с вами о яде.
Мадемуазель де Совенбург отшатнулась от своего собеседника, как от змеи.
Он отпустил шаль, зная, что она уже не уйдет.
– Как вы смеете об этом говорить?
– Что же мне остается делать? Я старый, бедный, больной человек, – печально продолжал он. – Вы с господином Норбертом втянули меня в очень опасное дело. Я рисковал деньгами. Я пережил столько мучений, боясь потерять свободу…
– Я вас ни во что не втягивала! Если вы помните, я вообще не хотела иметь с вами дело. Но маркиз настаивал – и я совершила эту глупость.
– Простите! Вы украли у меня флакон с ядом, чтобы использовать его для достижения своих целей!
– Что вы говорите, Доман? Побойтесь Бога!..
– А у вас нет причин бояться Его? – перебил адвокат. Диана умолкла.
– Господин Норберт и вы, мадемуазель, знатные и богатые люди. Вас никто не тронет. Козлом отпущения сделают меня. Причем, я могу поплатиться жизнью, хотя совершенно ни в чем не виноват. Когда я узнал, для чего вы использовали украденный у меня яд, я заболел от горя. Меня так мучает совесть, что по ночам не могу спать…
– А для кого вы готовили яд? – вдруг спросила девушка. – Разве не для герцога?
– Я травил им крыс и бешеных собак. А вы использовали его против старого господина де Шандоса, который мешал вам стать герцогиней! Но казнить будут меня, потому что я человек маленький и к тому же слишком много знаю.
– Чего вы хотите, наконец? – крикнула мадемуазель де Совенбург, топнув ногой.
– Я боюсь оставаться здесь и хочу уехать за границу.
– Скатертью дорога!
– Но у меня нет денег.
– Это у вас-то, господин ростовщик?
– Увы! Я совсем разорен. Никто не платит долги…
Диана презрительно посмотрела ему прямо в глаза.
– Вы клянчите у меня плату за то, что называете своей преданностью?
– Я хочу достойно жить в изгнании. Надо же бедному человеку иметь хотя бы самое необходимое.
– Сколько вам нужно?
– Немного. Совсем немного…
– Назовите сумму, грязный вымогатель!
Ростовщика трудно смутить бранью.
Доман спокойно ответил:
– Три тысяч франков.
– И я вас больше не увижу?
– Конечно. Но при одном условии.
– Каком?
– Что я буду получать их регулярно, без задержек.
– Так вы имеете в виду три тысячи франков…
– …Годового дохода, – закончил Доман.
– То есть я должна вам дать шестьдесят тысяч? – воскликнула мадемуазель Диана.
– Вот именно.
– Это уже слишком! Вы смеетесь надо мной?
– Нисколько, – ответил Доман. – Я и так прошу лишь половину моих убытков от ваших похождений. Один только яд во что обошелся!
– Вы просите? Да вы нагло требуете, как будто у вас есть на это право!
– Я пришел к вам, мадемуазель, с поникшей головой, как положено человеку, просящему милостыню. Если бы я требовал, то вел бы себя совсем иначе. Пришел бы и сказал: давайте столько-то, или завтра же донесу в полицию. А что я теряю, если все откроется? Да почти ничего! Я стар и беден. Вы же с господином Норбертом рискуете всем: честью, богатством, будущим…
Он сделал паузу, чтобы полюбоваться произведенным эффектом.
Диана стояла, задумавшись.
– А кто вам поверит, если вы и расскажете? – спросила она. – У вас нет никаких доказательств.
– Ошибаетесь. Их сколько угодно. Да вот вам одно, для примера.
Доман вынул из кармана листок бумаги.
– Неужели вы думаете, что маркиз де Совенбург пожалеет несколько тысяч за это письмо, которое бы очень не понравилось графу де Мюсидану?
Ростовщик аккуратно развернул листок – и девушка с трепетом прочитала: