Выпускной бал в чистилище

Мэгги вся подобралась, чуть подняла подбородок. Джонни уже успел запомнить, что это ее боевая стойка.

– Об этом ты мне тоже рассказывал. А еще ты говорил, что прочел почти все книги в школьной библиотеке, потому что это помогало тебе отвлечься.

Он промолчал. Мэгги отвернулась от него и пошла прочь.

– Мы с тобой когда-нибудь танцевали?

Она развернулась и уставилась на него, раскрыв рот.

– Почему ты спрашиваешь? Ты что-то вспомнил?

– Мы с тобой когда-нибудь танцевали? – резко повторил он свой вопрос.

– Да, – выдохнула Мэгги, – мы танцевали. Я люблю танцевать. Ты говорил, что часто смотрел, как я танцую. А потом однажды ты и правда стал со мной танцевать. Ты прекрасно танцуешь. Ты это помнишь?

Он отвернулся, оперся о капот тойоты.

– Мне приснилось, что я с тобой танцевал… но во сне все было не так, как в твоих рассказах. Все происходило в пятьдесят восьмом году и было точно таким, как наяву, – все, кроме тебя. Я не забыл тот сон. И знаешь, он больше похож на воспоминание. Но ведь этого быть не может. Если только ты не училась здесь в пятьдесят восьмом. – И он взглянул на нее, вопросительно вскинув бровь.

Она покачала головой:

– Нет.

Ей это только снилось.

– Ну да. Я так и подумал.

И он склонился под капот «Камри» и принялся изучать ее внутренности. Мэгги молча наблюдала за ним. Может, он, как и она, просто больше не может все это слышать. Пока не может.

– Я принесла тебе кое-что, – проговорила она, выдержав паузу.

Он не ответил ей, даже не высунулся из-под капота тойоты.

– Тут вырезки за годы, пока тебя не было. Их собирал Роджер Карлтон. Он так и не смог смириться с тем, что ты исчез. Похоже, он был слегка одержим этой историей.

– Откуда они у тебя?

– Мы недавно нашли их в доме. Роджер умер больше года назад. Он был женат на моей тетушке… Айрин Ханикатт. Кажется, ты был с ней знаком.

– Айрин Ханикатт – твоя тетя? – Джонни ей явно не поверил.

Он резко выпрямился и ударился головой о поднятый капот «Камри». Мэгги посетило дежавю. Они уже говорили об этом, только в прошлый раз рядом стояла машина Айрин. И говорили почти теми же словами. Мэгги заученно повторила следующую реплику:

– Точнее, моя двоюродная бабушка. Старшая сестра моей бабушки.

– Твоей бабушки… – медленно повторил Джонни.

Мэгги помнила, что в прошлый раз он после этого провел рукой по ее волосам. Наверное, сегодня этого продолжения не будет.

Джонни медленно подошел к ней. Она держала в руках толстый альбом. Он осторожно взял альбом у нее из рук и принялся медленно листать страницы. Потом опустился на стул, на котором прежде сидела Мэгги. Сама она огляделась по сторонам, подтащила стоявшее неподалеку ведро, перевернула его и села, не сводя внимательного взгляда с Джонни, листавшего страницы потрепанного альбома.

Он вглядывался в заголовки и фотографии и, не веря своим глазам, качал головой. Он дышал все отрывистее, и Мэгги вдруг испугалась, что он может швырнуть альбом в дальний угол гаража. Она потянулась к нему, желая забрать альбом, но тут Джонни одним махом перелистнул все страницы и открыл последний разворот, где аккуратными рядами были приклеены фотографии.

– Как он их добыл? – Он указал на снимок, с которого смотрели он с Билли и матерью. – Некоторые я вообще никогда не видел.

– Он где-то достал полицейские отчеты и еще много всего. Айрин никогда не видела этот альбом. Мы не знаем, откуда у него это.

– Смотри… вот мы с Пэгги на выпускном. – Он осекся, пристально вглядываясь в фотографию. – А вот тут, вдали, Картер. Он к Пэгги всегда неровно дышал. А это, по-моему, твоя тетушка. – Он указал еще на один снимок, и Мэгги склонилась, чтобы получше его рассмотреть. Фотограф запечатлел группу молодых людей в блейзерах и галстуках-бабочках, девиц в бальных платьях. Все они сидели вокруг овального стола, в центре которого красовалась крупная ракушка. Айрин широко улыбалась, глядя в камеру, Роджер властно обхватил ее рукой за плечи.

– Хм-м… – нахмурилась Мэгги. – Она говорила мне, что была в красном платье. Спорю на что угодно, платье было красным. Конечно, фотография черно-белая, но это точно не красное платье.

Джонни выхватил альбом у нее из рук и уставился на снимок, жадно изучая черты улыбающихся подростков, их одежду и позы. Его глаза округлились. Он замер, а потом резко захлопнул альбом, грубо швырнул его Мэгги и вскочил со стула. Сунул руки поглубже в карманы джинсов и зашагал между двумя машинами, одинаково раззявившими капоты. Он весь был словно сгусток нервной энергии, и каждое слово Мэгги лишь злило его еще сильнее.

– Джонни? – тихо окликнула Мэгги.

Он ей не ответил. Немного помолчав, она продолжила:

– Я не знаю, что делать и о чем говорить. Ты спас жизнь Шаду… Гас ведь тебе рассказал?

Джонни кивнул в ответ.

– А еще ты спас меня. В ту ночь что-то случилось, и ты сумел ускользнуть из чистилища. Я не могу этого объяснить, но… – Мэгги набрала в грудь побольше воздуха и ринулась вперед. Он должен знать о ее чувствах к нему. – Мне кажется, ты тогда сделал выбор. Ты выбрал жизнь и все те сложные, неприятные и уродливые вещи, которых в жизни полным-полно. Притом что на небесах тебе было бы куда проще.

Джонни перестал мерить шагами гараж и остановился прямо перед ней. Он стоял, широко расставив ноги, сжимая в руках промасленную тряпку так, словно она была его путеводной нитью. Мэгги внимательно изучала собственные ладони, не желая знать, каким взглядом он на нее смотрит. Она не заметила, как он приблизился, но внезапно он оказался совсем рядом с ней, бросил тряпку на пол, схватил Мэгги за плечи и поднял на ноги. В глазах у Джонни стояли невыплаканные слезы, и на миг Мэгги вдруг показалось, что он не сумеет сдержаться. Он сжимал ее плечи своими широкими ладонями, до боли впиваясь в ее тело пальцами. Когда он снова заговорил, ей показалось, что он задыхается.

– Ты думаешь, я сам выбрал эту жизнь?

Мэгги холодно смотрела ему в глаза, изо всех сил стараясь не морщиться от боли.

– Я любил тебя, Мэгги?

Она не ответила

– Я любил тебя?! – выкрикнул Джонни.

Она молча кивнула и закрыла глаза, не выдержав его враждебного взгляда.

– Я целовал тебя, Мэгги? – Теперь он говорил едва слышным шепотом.

Губы Мэгги дрогнули от того, что в его шепоте слышалась насмешка.

– Да, целовал!

Мэгги хотела ответить ему с той же насмешкой, но голос подвел ее, сорвавшись на втором слове, выдав ее боль.

Он притянул ее к себе, уткнулся лицом ей в плечо. Он сжимал ее в объятиях так крепко, что ей захотелось его оттолкнуть, сделать вдох… но она не решилась, хотя и понимала, что он обнимает ее не в знак любви, а потому, что его с головой накрыло отчаяние. Он поднял голову и хрипло проговорил, не отводя глаз от ее рта:

– Думаешь, если я тебя поцелую, то сразу все вспомню? Думаешь, мир сразу обретет смысл? И я вспомню, как сделал выбор? Вспомню, как провел последние пятьдесят лет?