Стрелки

– Нет, нет, нет, – быстро пробормотала она. – Так не может случиться. Это бред!

– Эльза…

– Молчи! Не трать силы! – она не дала ему договорить, стараясь беречь его до приезда помощи.

Внутри разбилось что-то очень важное и хрупкое, что-то очень похожее на чашу их неземной любви. Макс смотрел на свою любимую и из последних сил гладил её по шёлковым волосам. Он понимал, что осталось недолго, поэтому старался надышаться ароматом атласных волос, вьющихся, словно лоза винограда. Он видел, как из её глаз вытекала та жизненно необходимая энергия, которой Колен всегда не хватало, которой она делилась с ним в трудные моменты жизни.

– Родная, ну же, посмотри на меня, – он, выжимая из себя силы, взял её заплаканное бархатное лицо в свои ледяные ладони. – Прости меня, – она вновь перебила его.

– Нет! Не смей умирать! Ты же мне обещал прийти домой! Ты обещал провести этот вечер и ночь со мной! Ты обещал угостить меня чаем и посмотреть фильм! Я не прощу тебя! Никогда не прощу, если ты уйдёшь! – её истерика начала нарастать. – Не оставляй меня здесь одну.

– Тише-тише, – всё так же ласково сказал он. – Я всегда буду жить внутри тебя, в твоём маленьком сердце, – слеза покатилась с его стеклянных глаз. – Всё хорошо.

– Ты мне обещал всегда держать мою руку вот так, – она взяла его за руку. – Нежно. Вечно, – слёзы не давали нормально видеть.

– Я не отрекаюсь от своих слов. Я вечно буду держать тебя за руку. Даже с того света, любимая. Всё хорошо.

Она, ничего не ответив, просто уткнулась ему в холодный и бледный лоб, не прекращая зажимать рану, и поцеловала своего шатена. Так не должно было случиться. Эта красная толстовка не должна была оскверниться кровью её любимого. Красная материя, как и её хозяин, блекла с каждой последующей секундой. Жизнь её шатена обрывалась слишком рано. Было так несправедливо по отношению к их любви, она прожила недолго, но так чисто. Искренне.

– Так нечестно! Мы не вернулись с тобой домой! Мы не посмотрели фильм! Мы не провели этот вечер вместе! Я не стала женой лучшего мужа! У нас ничего не было, – её истерика нарастала.

– Прости, что так и не смог осчастливить тебя под белоснежным алтарём чистого неба, но я всегда считал тебя своей женой, дорогая, – Макс старался не отключаться от реальности, ведь тут была она. – Всё хорошо.

Вся заплаканная, побитая, измотанная и слабая, но он любил её и такой. В каком бы виде она ни предстала перед ним, он всегда ждал её, видел рядом с собой на жизненном пути в светлое будущее, которого теперь не будет. Все мечты и желания оборвались в один миг. Он как шарик. Дарил радость, когда рядом, а улетал – и ей хотелось плакать.

– Прости, что не смог стать твоей причиной для улыбок. Всё хорошо. Правда, родная. Видимо, я слишком сильно, – он закашлялся кровью. – Тебя люблю.

– Не говори так, дурак! – она резко припала к его губам, и он спокойно закрыл глаза с улыбкой. – Макс? – она посмотрела на него, когда парень перестал отвечать. – Макс! Эй! Не смей отключаться! – озябшие и потные руки Эльзы трясли его бездыханное тело. – Ты мне обещал! Эй! Так нечестно! Я тебя ненавижу! – но, когда в слезах кричишь «ненавижу», значит, внутри ещё громче кричишь «люблю».

Отрадно было лишь одно: он ушёл к небу с улыбкой на лице и рядом с любимой женщиной. Теперь-то он обретёт заслуженный покой и сможет оберегать её оттуда, с неба, где всё видят. Он стал её защитником. Ангел стал хранителем дьявола.

– Как иронично закончилась ваша любовь. Мне даже немного жаль, – Зиг сплюнул скопившуюся во рту кровь. – Я ведь планировал попасть в тебя.

Эльза плохо слышала, ведь её тело было полностью погружено в боль и отчаяние, в предсмертную агонию их сгоревших заживо чувств. Она зарыдала в голос, не сдерживая себя, словно маленькая девочка, потерявшая всё в одночасье. Чувство, пронизывающее спазмом всё тело, не отступало, не давало расслабиться. Эта ноющая боль плавно ломала ей рёбра, перекрывая воздух. Она цеплялась за руку своего любимого в надежде на спасение, а этот «спасательный круг» растворялся в воздухе, и рядом никого уже не было. Только она один на один со своим непосильным горем. Это было её фиаско, падение на колени, без шанса на спасение и помощь. Этот маленький шатен был для неё всем миром. Ничего уже не могло помочь им. В нём она нашла свой Рай. В нём она нашла свой Ад. В нём она нашла Покой. Нашла и потеряла.

Никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Вот уж правда. Эта фраза мгновенно пронеслась у неё в голове и так же быстро исчезла, её прогнала истерика. Не перестающая, тянущая, болючая и наглая истерика, которая теперь не отпускала бедную девочку, заставляя испытывать эту боль вновь и вновь, терзая сердце.

– Ну ты и ребёнок, Колен. Кто бы подумал, что ты можешь вести себя словно капризная девочка, которой родители не купили игрушку, – он всё ещё смеялся.

Зиг старался задеть, и без того раненное сердце Колен, старался сделать ещё больнее, чтобы добить её. Она уже не слышала. Упёрлась ему в грудь и плакала в голос так, что не услышать мог только глухой.

Она всегда хотела, чтобы было как лучше, но получалось как всегда. Только с ним всё вставало на свои законные места. Она всегда была неугомонной пройдохой, но только с ним становилась спокойной девушкой. Она всегда была неаккуратной, но только с ним могла залечить свои раны. Только он мог так обогреть и принять её настоящей, неподдельной, такой, какая она есть. Только он по-настоящему любил.

Она всего лишь хотела happy end, но получился просто end.

Смерть – это грустно, но ещё не окончательный итог.

© Аньес-Мартен-Люган. «Влюблённые в книги не спят в одиночестве»

ГЛАВА 11: ТЕПЛО МЕРТВОГО АНГЕЛА.

Секунда сменялась секундой, минута сменялась минутой, час сменялся часом, день сменялся днём. Она старалась как могла, карабкалась по скользкому карнизу жизни под проливным дождём, лишь бы ухватиться за стимул к жизни, но его не было. Она скользила вниз и падала. Затем вновь поднималась, вся разбитая и измученная. И так раз за разом. Она не сдавалась до последнего. До дня его умиротворения.

– Колен, ты готова? – в комнату вошёл Жерар, предварительно поздоровавшись с родителями Эльзы.

Ответа не последовало. Она сидела в скромном чёрном платье и расчёсывала свои непослушные локоны, как когда-то это делал Макс. Руки предательски тряслись, из-за чего было невозможно сосредоточиться на своих волосах. Живот предательски выдал свою не евшую неделю хозяйку. Она резко схватилась за него, чтобы унять тянущую боль, разъедающую желудок, и тут же выронила расчёску.

Обеспокоенный шумом и состоянием девушки, Жерар подошёл чуть ближе к измотанной жизнью шатенке и положил свои руки на плечи Эльзы, зная, что ей как никогда ранее нужна эта поддержка. По крайней мере, он так думал. Колен же, в свою очередь, никого не хотела видеть, ничего не хотела есть, не спала и не выходила из дома. Некогда радостная шатенка превратилась в узницу своего горя. Дом сделала своей крепостью, а постель – своей башней заточения. Не хватало только дракона.

– Ну же, я понимаю, тебе тяжело, но надо проводить его в последний путь, – он старался как мог, но делал только хуже. – Думаю, он был бы рад видеть тебя.

– Уйди, Жерар, – тихо сказала она, опустив свой уставший и пустой взгляд. – Не хочу тебя видеть.

– Колен, я не могу уйти без тебя. Там все уже ждут только твоего появления, – он не переставал верить в то, что она его всё же послушается.

– Я же тебе сказала! Я не пойду! Я не собираюсь смотреть на холодное тело моего мальчика! Это не он! Это всё очередной бред! – она резко вскочила и начала кричать на Фернандеса, не понимая, что всё вокруг неё уже было в хаосе. – Прочь из моей комнаты! Я не желаю тебя ни видеть, ни слышать! Убирайся! Вам меня не понять! – истерика взяла верх над разумом и рассудительностью девушки.

Парень стоял и ошеломлённо смотрел на истерику маленькой шатенки, всё понимая и принимая её горе, стараясь разделить его с ней напополам, чтобы стало хоть немного легче. Она не слышала того, что говорил Жерар, стараясь поддержать её. Ей надо было погрузиться в своё одиночество, чтобы стало хоть немного легче, чтобы она смогла побыть со своим шатеном вместе хотя бы во снах. Он часто жалел её, когда та засыпала со слезами на глазах, отгонял снежные облака, чтобы та не заболела, укрывал её своим оставшимся теплом мертвеца, чтобы та могла чувствовать хоть что-то кроме боли и разочарования.

Любящая и счастливая девушка потеряла всё в одночасье, осталась один на один со своими мыслями и переживаниями, никого не желая посвящать в это горе. Никто бы не смог её понять лучше, чем Макс, но его не было рядом. Он ушёл, забрав всю любовь, оставив её одну со счастливыми воспоминаниями о нём.

Она постоянно вспоминала моменты счастья с ним, помнила, как приходила к нему и говорила: «Я вернулась». Помнила, как он обнимал её и никуда не хотел отпускать. Помнила, как зимой он катал её на санках. Помнила его самый лучший горячий чай с домашней выпечкой. Помнила, как он плакал у неё на груди и как потом улыбался, зная, что она рядом. Она помнила, как он встречал её после школы, как они смеялись, как сражались спиной к спине, как они были счастливы. И как всё резко оборвалось. С тех пор эта картина не вылезала с головы Колен, словно бурила голову этими жуткими воспоминаниями.

Фернандес, понимая, что от его слов толку совершенно нет, решил идти на крайние меры. Он быстро оказался впритык к истерящей девушке и тут же погрузил её в свои объятия, пытаясь хоть ненадолго заглушить боль воспоминаний. Его поглаживания по голове никак не успокаивали шатенку, скорее наоборот, выводили из себя ещё больше. Этих волос мог касаться только Макс, только его нежные руки.

– Вам не понять! Не понять! Никому не понять! – она била его по груди, стараясь вырваться, но сил не хватало из-за истощения организма. – Убери от меня свои руки, немедленно!

– Да, нам не понять, – Жерар соглашался, чтобы она не надрывалась. – Но побереги своё здоровье. Он бы точно не хотел, чтобы ты так себя изводила, – он продолжал.

Спустя пару минут порывов гнева Эльза окончательно вымоталась и упала к нему в объятия, не собираясь больше противиться ходу событий. Её горе дало брешь в стене защиты, которой она себя окружила. Теперь его крепкие руки держали исхудавшее до неузнаваемости тело, не собираясь отпускать во что бы то ни стало. Он нежно поднял её к себе на руки, усадил на колени и обнял, приголубливая потерянную в жизни девушку.

– Успокойся. Он всегда рядом, смотрит на тебя и плачет. Ему сложно видеть тебя такой. Макс тоже переживает ваш разрыв, – последние слова дали девушке толчок на слёзы и новую порцию боли в грудине.

– Прости, – тихо шептала она. – Боже, Макс, прошу, прости меня. Прости. Прости. Это я тебя не уберегла, – она не собиралась останавливаться в поливании обвинений себя.

– Это не твоя вина, – Жерар гладил уставшую девушку по спине.

– Нет, – протяжно и жалобно заскулила та. – Нет же, это всецело моя вина. Это я его не уберегла. Пообещала защищать его, но не смогла сдержать своего обещания. Да что после такого моё слово может стоить? – слёзы полностью пропитали ткань бархатного пиджака парня.

– Эльза, поверь, он бы не хотел слышать этого. Ты должна попрощаться с ним и сказать всё то, что не успела. Он очень хочет слышать тебя, – Жерар уткнулся в шёлковые локоны Эльзы.

– Хорошо, – она старательно вытирала капающие слёзы. – Хорошо. Дай мне пару минут, и я выйду, – Эльза встала с коленей парня и направилась к зеркалу, стараясь сдерживать слёзы, словно хотела приберечь их на потом.

– Я буду ждать в коридоре.

Эльза тут же вытерла остатки слёз с щёк и начала поправлять свой растёкшийся макияж. Всё лицо было в туши, и с каждым движением и взглядом в небо становилось только хуже. Боль усиливалась, но она уже дала обещание, что пойдёт к нему, проводит в последний путь и постарается смириться с непоправимым. Мать погладила свою измученную дочь по голове, крепко прижала и без лишних слов поцеловала шатенку в макушку.

– Удачи, родная, – попрощалась Ирен.

Бабушка была не так многословна и, со слезами на глазах, искренне и нежно посмотрела на внучку, пожелав удачи лишь глазами. Колен этого было достаточно. Всё понимая, она натянуто улыбнулась и кивнула головой в знак понимания. Силуэт девушки облачила парка, и хозяйка своей жизни скрылась за входной дверью, углубляясь во мрак чёрных коридоров. Обе женщины немного задержали Жерара, окликнув его.

– Жерар, ты пригляди за ней, пожалуйста, – аккуратно попросила бабушка Эльзы.

– Она и так ничего не ест, того гляди и в обморок свалится. А мы и сделать ничего не можем, – Ирен невозможно переживала за свою дочь, держа на руках маленькую сестру Эльзы – Эрику.

– Я сделаю всё, что будет в моих силах, обещаю, – парень учтиво поклонился и направился за Колен.

Две женщины и сестра Колен остались дома, переживая и не находя себе места. Они надеялись на то, что после похорон Эльза сможет отпустить того, кто стал для неё всей жизнью. Малышка Эрика, пытаясь копаться у себя в голове, подсознательно понимала и чувствовала, что Макс больше не придёт её нянчить. Девочка знала, что с её любимой старшей сестрой произошло горе, поэтому она старалась быть рядом. Малышка часто приползала к ней ночью и ложилась рядом на заплаканной подушке. Когда Эрика кушала, то иной раз, размазывая фруктовое пюре по лицу старшей сестры, пыталась её покормить. И только от нахождения этого маленького комочка счастья и позитива Эльза могла улыбаться. Колен сильно сблизилась со своей сестрой, повсюду ходила с ней: они гуляли вместе, засыпали вместе, Эльза купала Эрику, читала ей сказки. Малышка же в свою очередь стала меньше плакать, словно взрослый человек, будто бы понимала, что её слёзы не смогут принести никакого счастья, которое так было нужно измотанной шатенке. Эльза оказалась права, приняв решение сблизиться с сестрой. Ведь никого, кроме родителей, у них нет и больше не будет ближе в этой жизни. Лучше уж пускай будет это гипервнимание, чем ненависть. Всегда легче любить, чем ненавидеть.

Посредством заботы о ком-то, можно забыть о своей боли.

© Стейс Крамер «Мы с истёкшим сроком годности».

На улице, как назло, шёл снег. На кладбище была одна единственная протоптанная дорожка, ведущая к его могиле. С каждым новым шагом время Колен замирало, как и снег на её волосах. Новый шаг – новая отдача сердца болью. Она уже давно не была хозяйкой своего тела, для неё это стало необязательным. Она умерла 12 ноября. А зачем мёртвым контроль?

Около могилы столпились люди, куча людей. Смотреть на этот концерт не было сил, она хотела тут же развернуться и бежать, но путь ей преграждали парни, которые настаивали на том, чтобы девушка могла как следует попрощаться со своим возлюбленным. Однако она до последнего отказывалась верить в то, что теперь ей некуда будет пойти в холодный зимний вечер, не к кому будет обратиться за советом, некому будет пожаловаться или поделиться частичкой своей радости. Теперь никто не угостит её превосходным чаем высшего сорта, никто не расскажет ей, как прошёл день, не поведает ей о своей любви. Теперь говорить некому. Теперь она одна. Один на один со своим горем.

– Эльза, – Рен держит Колен за плечи в попытке остановить её бегство. – Тебе стоит там быть. Сейчас ты нужна ему больше всех остальных вместе взятых.

Уверенный взгляд и голос Рена смогли переубедить девушку в одно мгновенье, не заставляя метаться. Он всегда знал, что сказать в той или иной ситуации. Человек-слово. Сказал, как отрезал. Эльза оборачивается и смотрит пару секунд на толпу зевак. И что они здесь только забыли? Больше половины из них Колен ещё ни разу в жизни не видела.

Шаг и ещё один. Каждое движение ног, которыми Эльза уже не владела, заставляло сердце бешено колотиться в груди, как тогда, при виде него в детстве. Её накатывает истерика. Самопроизвольно из глаз начали катиться слезы, возвращая её к нему, заставляя чувствовать и вспоминать его, такого чистого и нежного, такого тёплого и любимого. Живого. Голову посещали мысли, что это всё бред и он жив, там лежит другой человек. Просто кто-то неудачно пошутил с ней или не смог опознать тело, но там точно не он. Он жив. Надежды девушки разбивались о холодную реальность, когда она видела своими глазами именно его. Его лицо, его руки, губы. Это он. Это её погода.

– Мой мальчик, – девушка нежно погладила холодное, измученное тело, и слеза упала на бледную щёку парня.

Его губы, они словно застыли с еле заметной улыбкой. Как естественно. Волосы были аккуратно уложены, и Колен это очень не нравилось. Девушка чувствовала, что Макс стоял рядом, и она знала, он тоже недоволен тем, как его подготовили. Она утёрла слёзы, но из глаз тут же начал лить новый поток. От злости и халатности окружающих Колен поменяла имидж Макса в одну минуту. Теперь его волосы, как и всегда, были немного растрёпаны, пиджак расстёгнут, и первая пуговица рубашки тоже. Ему так удобнее, она знала. Девушка с еле выдавленной нежной улыбкой поцеловала его в лоб и надела на его палец кольцо, которое было предназначено в качестве подарка на Новый год. Так-то лучше. Теперь её душе будет чуть спокойнее, и она сможет поговорить с ним, зная, что её шатен ответит.

– Милый, как же рано ты меня бросил. Неужели ты позабыл про наше «всегда»? Это так нечестно по отношению ко мне, к нам, нашим отношениям. Я знаю, что ты хочешь, дабы я нашла себе подходящую кандидатуру, но поверь мне, уже никто так сильно, как ты, меня не полюбит. Я уже скучаю по твоему чаю, – она немного посмеялась, зная, что и он улыбается при этих словах. – Нет, я серьёзно. Когда я завариваю чай, то он уже не кажется мне таким приятным и вкусным. Он не согревает меня так же, как и ты, – её улыбка пропадала. – Ты поступил очень нечестно, но я всё ещё тебя люблю и, кажется, до сих пор не верю в то, что ты оставил нас. Мне ещё столько надо было тебе рассказать и показать. Ты должен был стать первоклассным психологом, как и мечтал. Ты не смог увидеть рождение чего-то нового, сделанного нашими общими усилиями. Ты так молод, но тебя уже украшает эта бледная фата смерти. Это так нечестно, – она не могла остановиться. – Но я хочу, чтобы ты знал, где бы ты ни был, где бы ни была я, мы всегда будем вместе, вот тут, – и она нежно прикоснулась к левой части груди, указывая на сердце. – Ты вечно останешься там и будешь занимать отдельный кусочек моего сердца, отведённый лично тебе. Ты не умер только благодаря этому. Для меня ты всегда будешь жить, и я надеюсь, что в один прекрасный момент, когда я в очередной раз буду ждать тебя у порога, ты постучишь мне в дверь и скажешь: «Я вернулся». Я буду хранить нас у себя внутри. Живи ради нашей любви, мой дорогой шатен.

Вся заплаканная, она смогла попрощаться с ним и, не желая более видеть его таким неживым, Колен направилась прочь, как можно дальше от этого злополучного места. Но путь ей преградила высокая женщина. Выглядела она просто прекрасно, несмотря на весь этот траур и чёрный цвет. Худая и утончённая, но, с другой стороны, такая домашняя. У неё были тонкие запястья, ярко выраженные ключицы и скулы. А эти глаза и волосы, густые ресницы, они были точь-в-точь, как и у Макса. Пухлые губы, облачённые в бежевую помаду, что-то говорили в адрес Колен, но она ничего не слышала, просто смотрела на женщину пустыми глазами, не понимая, кто она и что происходит. Наконец она пришла в себя.

– Что, простите? – в недоумении переспросила Колен.

– С тобой всё хорошо? – женщина спросила через зубы, явно сдерживая свои эмоции и слёзы.

Её нежные на вид губы были искусаны. Это был признак невроза и полного психоэмоционального истощения её худощавого тела и неустойчивой психики. Под глазами у неё виднелись синяки, тщательно спрятанные под горой тонального крема, но он не мог полностью скрыть горя, которое настигло её в один момент. Красные белки глаз от полопавшихся капилляров слезились из-за недосыпа и истерик, но она держалась. Поистине сильная женщина. Такое впечатление она произвела на Эльзу.

– Как бы я хотела ответить положительно. Но, – Колен закусила губу. – Нет, у меня ничего не в порядке. Как у меня может быть всё хорошо, когда судьба всей моей жизни сейчас не дышит? – горько признавала Колен своё поражение.

– Ох, так это ты, Эльза? – женщина, не дождавшись ответа, резко обняла девушку с той же теплотой, что и Макс когда-то. – Я так ждала нашей встречи. Жаль, что в такой атмосфере и при таких обстоятельствах, но я рада.

– Что? Да кто Вы? – и тут Эльза понимала, что ответа на вопрос не стоило ждать. – Неужели?

– Да, я его мать, – от этих слов её объятия только крепчали.

– Боже. Как же вы похожи, – только и смогла вымолвить Колен. Она уткнулась в женщину со слезами на глазах.

– Прости меня, – Кейт заплакала. – Прости, что не была с вами рядом, когда мой сын так нуждался во мне, когда он так настаивал на нашем с тобой знакомстве.

– Миссис Колд, прошу Вас, остановитесь, – Эльза уже сама не хотела выпускать исхудавшую женщину из своих рук.

– Прости, я тебя не признала сразу. Ты так похудела с того момента, когда мой сын высылал мне ваше фото.

– Он Вас так ждал последние дни, – огорчённо пробормотала Эльза.

– Я знаю. Знаю, но я никак не могла прилететь к нему. Моя идиотская работа. Эти графики сдачи материала, отчёты, бумажки. Я правда не могла, но так хотела вместе с вами выпить чаю, который он научился идеально заваривать ради нас, его женщин. Я так хотела погулять с вами, поговорить зимним вечером. Но, – она немного остановилась. – Я не успела. Что я за мать? Почему я поставила работу на первое место, думала, что всё, что я могу, – так это высылать сыну деньги, чтобы он себе ни в чём не отказывал? Я была так слепа и не видела счастья, а сейчас, когда уже поздно, – она не смогла договорить, так как ком подошёл слишком близко к горлу и закупорил выход слов из её истощённых уст.

– Миссис Колд, – осмелилась перебить её Эльза.

– Просто Кейт, моя дорогая. Просто Кейт. Я же могла стать твоей второй мамой.

От таких слов Эльза обомлела, на её лице показалась предательская, еле заметная улыбка. Солёная жидкость с глаз текла и, по всей видимости, не собиралась останавливаться. После этих слов Колен старалась не закричать, глотая ртом морозный воздух. Шатенка быстро закрыла рот руками и позволила слезам скатиться вниз.

– Ну-ну, дорогая, не плачь. Нам с тобой нельзя ломаться. Он верит в нас, знает, что мы сильные, и теперь будет оберегать тебя и меня с неба. Ему там хорошо.

– Как Вы себя чувствуете? – это был глупый вопрос.

– Знаешь, моё состояние достаточно интересное. Я разбита и рада. Рада, потому что теперь мой мальчик на небесах, и ему там намного лучше, чем нам здесь. Он заслужил такого отдыха. А разбита, потому что я теряю уже второго мужчину в своей жизни. Первым стал его отец. Он был прекрасным спутником, но покинул меня так же скоропостижно, как и мой сын. Нас разлучила смерть, но я жила ради нашего сына. Но теперь и сын там, вместе со своим папой. Надеюсь, им там хорошо. Я просто уверена, они нам сейчас машут с неба и улыбаются. Почему бы и нам не улыбнуться им в ответ? – и она улыбнулась, смотря на хмурое небо.

Эта женщина была поистине сильной и такой же жизнерадостной, как и её сын. В любой ситуации старалась улыбаться, но тот день выбил её из привычной колеи. Она заплакала, смотря на это чёртово небо, словно действительно видела их там, осознавая, что больше никогда не сможет ощутить их физическое присутствие рядом.

– Я не уберегла его, простите. – Колен чувствовала вину за его смерть.

– Ну что ты, моя хорошая. Ты ни в чём не виновата. Он бы тебя точно не обвинил в таком.

– Скажите, Кейт, смогу ли я взять его красную толстовку? – Колен смотрела в пол, понимая, что просит многого.

– Конечно, да, – улыбчиво отвечала Кейт. – Почему нет? Может, что-то ещё?

– Пожалуй, я откажусь от Вашего предложения. Я бы и с удовольствием, но нет. Больше одной его вещи я точно не выдержу держать у себя.

– Хорошо, да будет так, моя девочка. И я хочу, чтобы ты знала: одной из первых я продаю квартиру, в которой он жил, поэтому, если вдруг захочешь, то можешь зайти к нам на неделе. Мы сможем выпить чаю и поговорить надлежащим образом. А пока я вынуждена тебя оставить и попрощаться с ним, – она учтиво кивнула в знак прощания и направилась к его гробу.

– Поистине, сильная женщина, – Колен услышала голос со спины. – Ты так не думаешь?

– Да, пожалуй, Жерар, – Эльза развернулась и, наконец, побежала что было мочи от этого проклятого места.

В мыслях всплывали все счастливые моменты жизни с ним, она часто теряла равновесие, падала, стёсывала колени и ладони, но поднималась и повторяла те же ошибки. Поглощённая воспоминаниями, она бежала, закрыв глаза, не желая видеть ничего, кроме него самого. Пусть хоть так, хоть немного побудет ещё с ней. Пусть хоть этот сладкий обман побудет с ней подольше, хоть на секунду.