Стрелки

ГЛАВА 1: ПОБОЧКА ПАМЯТИ.

Как сейчас помню самое начало своей длинной истории жизни, несмотря на мою нынешнюю частичную амнезию. Меня часто посещает такое ощущение, будто бы я вернулась в то время, когда всё ещё было не настолько серьёзно, пока всё не затянулось до плачевных последствий, не набрало свои чёртовы обороты. И я бы с огромной радостью приняла это ощущение, если бы не одно большое «но». Это реальность. Сраная реальность, заставляющая порой чувствовать то, от чего ты бы с радостью отказался, была бы твоя воля. Но человек – не венец природы, он не занимает первое место в пищевой цепи, это ошибка. Человек – это всего лишь сраная марионетка, слепо решившая назвать себя номером один.

С чего мы вообще взяли, что можем что-то решать, когда всё уже давно предрешено? С чего мы взяли, что можем делать то, что нам вздумается? С чего мы вообще взяли, что для того, чтобы стать номером один, необходимо жертвовать другими, идти по головам? Кто дал нам право так думать? Вот в том-то и проблема – никто. Это наше решение, ничем не подкреплённое. Это даже не аксиома. Знаете, может, я такого мнения из-за побитой жизнью души, если она вообще есть. Не обращайте внимания и просто продолжайте читать. Я злюсь на себя, а не на вас.

Когда мы были детьми, то всего лишь играли со смертью, общались с ней на «ты». Когда мы были детьми, нам никто не объяснил, что с леди Смертью нужно общаться уважительно, не ослабляя внимания, не забывая о себе. Это великое счастье – незнание. Детям не нужно думать о чём-то высоком, им просто хочется играть и наслаждаться жизнью. Не то, что нам, взрослым. Мы постоянно чем-то обременены, куда-то спешим. Только непонятно одно. Куда?

О, как же мы тогда ошибались. Не вы, а именно мы. Ну сколько нам тогда было? Лет по 9, 10, кому-то 13 от роду. Нам ведь никто не объяснил, каковы могли быть последствия и какую цену нам придётся заплатить за столь дорогую игру с жизнью. Молоко на губах ещё не обсохло, а мы уже начинали свой путь, маленькими шажками приближались к своим могилам, к концу своей короткой жизни. Хоть и не все закончили своё существование именно так. Это было нашей первой и самой весомой ошибкой, за которую каждый расплатился в своё время и по-своему. Вот и я жду своевременной расплаты за ошибки. Хотя, может, это и есть расплата? Может, мой груз прошлого, что я тащу, вечно надрываясь, и есть та цена, которую я заплатила?

Я делаю очередной глоток кофе, тяну никотиновый дым из сигареты и вновь забываюсь. Меня уносит лёгкость воспоминаний, как и сигаретную дымку, через москитную сетку на кухне. Как уже можно было заметить, я люблю помнить. Это, пожалуй, моя единственная хорошая черта на данный момент.

За окном лёгкий дождь, стучащий каплями по подоконнику. Дождь помогал мне прийти в себя. Такое ощущение, что даже погода говорит мне прекратить ностальгировать, но я хочу сказать ей, чтобы она остановилась. Хочу попросить дождь дать мне ещё хоть пару минут побыть с моим драгоценным прошлым. Забыть все проблемы обыденности. Учёбу в медицинском увести на задний план, сейчас она мне не нужна. Работу в этой недоделанной конторе послать куда подальше. Дела по дому отложить на потом. Работа не волк – в лес не убежит, а вот мои воспоминания, моя личная эйфория, она не навсегда. Она непостоянная. Это моё единственное спасение. Убаюкай меня ещё хоть на мгновение.

Когда вы прочтёте историю моей боли, то, возможно, поймёте, почему я НАСТОЛЬКО зациклена на своём счастливом прошлом. Тяжело держать всё в себе, когда даже своему любимому человеку и родителям ты насточертел своей ностальгией. Нет, я прекрасно понимаю, всем моим близким людям тяжело видеть меня вот такой: расклеенной, помятой, несобранной. Ведь раньше я была абсолютно зеркальной. Ранее каждой проблеме я смеялась в лицо и решала её, как бы тяжело ни было, но не сейчас. Сейчас я устала и просто хочу посидеть, сложа руки, отпуская ситуацию на произвол судьбы. Пусть эта сраная жизнь идёт своим чередом, и только моё время вокруг меня остановится. Мне так уютнее, не надо выводить меня из зоны моего комфорта. Дайте мне хоть немного побыть слабой, а потом, завтра, я с новыми силами встану и пойду дальше. Пойду дальше делать вид счастливого человека и помогать вам, а не себе. Да, я делаю неправильно, ну уж извините, как научили. Когда твои воспоминания каждый день дают о себе знать, но ты не всегда можешь себя контролировать, срываешься на свою единственную любовь после всего того, что было. Когда твои воспоминания каждый день ломают тебе кости, не прикасаясь к твоему телу, ты уже не особо задумываешься о дальнейшем благополучии. Ведь это оно, твоё драгоценное прошлое. Неимоверно больно, когда чувства, связанные с хорошими моментами твоей жизни, попросту не дают тебе шанса на глоток нового, свежего воздуха. Этот сраный душащий диссонанс меня убивает.

Я делаю ещё одну тягу. Господи, да когда ж ты уже закончишься?! Это даже начинает как-то по-своему выводить из себя. Но я не сопротивляюсь, так больнее. Просто позволяю своему мозгу вновь и вновь заставлять меня воспроизводить свои моменты из жизни. Больно. Очень больно вспоминать. Это мой побочный эффект прошлого. Это побочный эффект памяти.

Ну, вы читайте, а я пока чайник поставлю…

ГЛАВА 2: ЖИЗНЬ С НУЛЯ ПО НОВЫМ ПРАВИЛАМ.

Тогда солнце светило ярче обычного. Конечно, разгар каникул у школьников, замученных жизнью и непосредственно самой школой, начинается самая долгожданная пора – лето. Шелест листьев и лёгкий, почти неуловимый ветерок, который заглушает палящее солнце, дают напоминание о сезоне мороженого, звонкого и на то время детского смеха, посиделок поздним вечером у костра, приятного морского бриза поздним вечером на набережной, походов на природу и для нашей компании начала новой жизни. Она сидела на качелях с ванильным пломбиром, который плавно начал сбегать со своего конгломерата волной. Колен быстро спохватилась и слизала мороженое с пальца. Вкусно. Жарко, аж до расплавки костей доходило.

Колен старательно раскачивала ножками туда-обратно, стараясь сдвинуть качели с места, но безуспешно. Ей надо было дождаться своих друзей, которые уже, как оказалось, подходили к месту встречи. Об этом ей сообщил громкий смех её близкой темноволосой подруги. Она доела мороженое, докинула свёрток до урны и, встав с качели, поправила своё нежно-зелёное платье. Громче всех девочку поприветствовал самый буйный и шумный парень в их компании.

– Эльза, – громко кричал Дан. – Я пришёл, – он широко размахивал своими на то время маленькими руками из стороны в сторону.

Что можно сказать, все они, кроме старшей сестры Дана, успешно перешли в пятый класс, только недавно отгуляв свой первый в жизни школьный выпускной. Эльза покачала головой туда-обратно и еле заметно улыбнулась, стараясь не рассмеяться. Брюнет так смешно, но старательно, с огромной амплитудой и силой размахивал ручонками, чтобы девушка заметила только его. Парень был влюблён в неё ещё с самого садика, как, впрочем, и большая часть их группы, не считая девочек. Колен очень редко общалась с женским коллективом, так как многие девочки были очень завистливыми и всячески пытались игнорировать Эльзу даже в столь юном возрасте. Однако это не доставляло малышке никаких проблем в развитии своего социума. Да и не зацикливалась она на таких мелочах.

– Да вижу я тебя, вижу, – она всё же не удержалась и засмеялась.

За спиной брюнета Эльза увидела своего любимого шатена, который был объектом восхищения Колен. При его появлении сердце билось сильно-сильно, почти выпрыгивая из груди. И каждый раз, когда они оставались наедине, шатенка всегда боялась, что Макс услышит её сердцебиение и посмеётся над ней. Их взгляды часто сталкивались, заставляя краснеть обоих на месте, ведь парень тоже питал тайную любовь к кареглазой малышке.

– Привет, Эльза, – отведя глаза в сторону, с лёгкой, невинной улыбкой пробормотал Макс.

– Привет, – так же со смущением ответила Колен.

С Даной, красивой уже на то время длинноволосой брюнеткой, сестрой Дана, Эльза всегда здоровалась достаточно аккуратно. Она была ранимой и всё очень близко воспринимала к сердцу. Хоть девушка и была в восьмом классе, но всё же оставалась девушкой. Эльза всегда поражалась аккуратности и элегантности этой особы.

После длительных разговоров, обжимашек и обычного трёпа о ерунде ребята решили покататься на качелях. С этой, как бы безобидной, но не совсем удачной шутки всё и началось. Никто не думал о плохом, не философствовал о смысле бытия. Просто наслаждались днями своего беззаботного детства. И если бы всё шло также гладко, то столкновения современного «Титаника» с глыбой можно было избежать.

Дана робко попросила своего брата чуть сильнее раскачать её. Дан всегда был пройдохой и торпедой, никогда не сидел на месте ровно дольше минуты. Это и сыграло со всеми злую шутку. Брат покорно встал и начал раскачивать сестру с ехидной улыбкой. Но его азарт начал выходить из-под контроля. Мальчик начал толкать качели сильнее и сильнее.

– Дан, останови, пожалуйста, – тихо попросила Дана, но ответа не последовало. – Дан! – чуть громче сказала она. – Дан! – брюнетка не стерпела и от страха закричала.

И только её брат с перепугу начал тормозить качели, как девочка не удержалась и вылетела с них. Дана сильно ударилась головой и счесала себе коленки. Первее всех подбежала Эльза. Она быстро достала из своего рюкзака бутылку воды и промыла кровоточащие ранки. Дана то всхлипывала, то шипела от боли, но плакать не переставала. Колен помогла встать подруге и усадила её на лавочку, стоящую рядом. Колен уже тогда питала тайную страсть к медицине.

– Спасибо, – тихонько, всхлипывая, поблагодарила Дана.

– Я сейчас, – Эльза улыбнулась и подошла к Дану.

Колен замахнулась на парня и ударила его по затылку, ругая. Дану это не понравилось. Внутри парня всегда кипела какая-то лёгкая ненависть, непонятно откуда появившаяся. Брюнет легко вскипал и часто лез в драки, жестоко шутил, сам по себе был достаточно эгоистичным и злым. Эльза, в своё время, всегда старалась его перевоспитать, привить любовь к миру, понимая, в чём его проблема. Но он не умел ценить. Понимал всё очень поздно, но никогда не извинялся, считал это за слабость. Вот и в этот раз всё вышло не так гладко, как хотелось бы.

Дан резко замахнулся на Эльзу, не обращая внимания на все обстоятельства. Его окутывала непонятная пелена тумана перед глазами, он не мог с собой справиться. Парень ударил Колен. Мутно зелёные глаза распахнулись от моря удовольствия, что захлёстывало его с каждым новым ударом. Шатенка лишь пошатнулась и первое, что увидела после удара, каплю крови на земле. С этого всё и началось. На зелёной траве алая жидкость выделялась слишком чётко, чтобы её не заметить. Красиво. Её первая и самая запоминающаяся потеря крови, пусть и таким нелепым способом.

Эльза тоже была достаточно импульсивной девушкой, живущей по принципу: дают – бери, бьют – бей в ответ. Пусковой механизм был запущен. Колен быстро встала и вцепилась в Дана, повалив его на землю. Они кричали, ругались, катались колобком по пыли, разнять их было нереально. Эти, пусть и неумелые, но уже сильные удары, приходили по телам обоих. И как бы Макс и Дана не старались ухватить хотя бы одного из них, всё было безрезультатно. Обоим посредникам драки прилетало каждый раз после неумелых попыток оторвать Эльзу и Дана друг от друга.

Эта парочка скорее была похожа на двух котят, которые не поделили миску корма, чем на бойцов. Колен не собиралась уступать. Она всегда была такой. Никогда и никому не любила проигрывать, не умела этого делать. Победитель по жизни. Либо ты, либо тебя. Другого принципа у этой шатенки не было.

Парень уже порядком успел надоесть Колен своими вцепившимися руками в ее одежду, она закипала сильнее. Шатенке явно не нравилось такое поведение брюнета. В конце концов её терпение кончилось, и она нанесла победный удар первой. Дан встал с земли, пошатнулся и только хотел ринуться снова в бой, как сзади его схватила сестра. Эльзу уже удерживал Макс, стараясь сдержать пыл своей возлюбленной, но она его не слышала. Что Колен, что Фернандес были замурованы в четырёх стенах, которыми оказывалась их первая драка.

– Эльза, успокойся, – аккуратно, в сотый раз, выговорил Макс и только тогда она его услышала.

В таких ситуациях он всегда становился настоящим мужчиной. Старался постоять за девушку, поставить её за свою спину, проявить заботу и мужской стержень. У шатена это всегда получалось, когда он был рядом. Эльза мгновенно таяла под, пусть и лёгким, напором заботливого и сильного парня. Она всегда видела в нём своего защитника и стену, опору и поддержку. А какая девушка не хочет этого?

Дана кое-как оттащила свирепого брата и впервые в жизни набралась смелости. Внутри этой девушки всегда кипела буря эмоций, взрывались вулканы чувств, но никто об этом не знал. Она всё хранила в себе. Дана была скрытной натурой, не любила делиться мыслями и переживаниями, показывать свою истинную личность: бунтующую девушку с безбашенными мыслями и неограниченными возможностями. Не такой её воспитывали родители. Умершая мать, чью память она чтила больше всего не свете, хотела видеть настоящую леди, а не монстра в юбке. И девушка слепо следовала указаниям женщины, лишь бы не подвести её, но забывая о себе и своих желаниях напрочь.

– Дан! – крикнула она строго. – Ты что себе позволяешь?! На девушку руку поднял?! Так ещё и меня с качелей скинул! Когда мозги на место встанут?! – шикарная брюнетка кричала на своего недалёкого младшего брата так, что тому, в конце концов, стало стыдно и он извинился, но злиться на Эльзу не перестал.

В этом парне явно было что-то не так, какой-то механизм сломался в этой машине, и он начал любить Эльзу ещё сильнее. При виде Макса тому становилось дурно, голову накрывал туман дурмана, ему хотелось снести голову своему сопернику. Дан стал ревновать ещё сильнее. Но теперь появилась ещё и ненависть к самой девушке, которая перемешивалась с любовью, превращая эмоции парня в бурю, разрушающую всё на своём пути. Он резко подошёл к Колен, поцеловал её и тихо шепнул на ухо.

– Жду тебя сегодня на первом этаже заброшенной больницы. Ровно в 22:00. Не опаздывай.

– Что? – не успела опомниться Колен. – Да я тебя! – и она снова попыталась привести парня в чувства пощёчиной.

– Я сотру в порошок и тебя, и твоё неповиновение сегодня! Сама напросилась! – он кричал это вдогонку, пока Макс уводил Эльзу, а Дана своего разбушевавшегося брата.

*******

– Ну, и что мне теперь делать? – в панике Эльза спрашивала совета у Макса, к которому предварительно отпросилась на ночёвку.

Макс не мог её нормально успокоить. Даже незамудрённые разговоры на простые темы и самые незатейливые советы остаться дома и никуда не идти уже не помогали. Эльза всегда твёрдо стояла на своём решении. Ведь уйти, убежать сейчас – это значило лишь одно – проигрыш. А как она – королева азарта, могла позорно сбежать с ринга, с поля боя. Никогда. Оставалось лишь ломать голову, что затеял Дан и чем это всё может закончиться.

Дан мог поднять руку на кого угодно, это было в репертуаре парня. Ему не составило труда и ударить свою любимую, когда та кричала на него за то, что в садике он опрокинул на неё компот. С самого детства никто не мог привить ему любовь и ласку к окружающим, ведь рос он под наблюдением бабушки и дедушки, после смерти родителей. Брюнет часто рычал, царапался, кусался, бил и крушил всё и всех, кто только ему попадался на пути и делал не так, как хотелось ему. Они поменялись местами с сестрой. Казалось бы, обычный избалованный ребёнок, требующий внимания. Но нет. Он протестовал, устраивал в раннем возрасте голодовки и никого не хотел слушать. Бабушке было сложно справиться с трудным ребёнком, в один миг потерявшего всё.

Дан часто вспоминал маму и папу. Вспоминал последнюю поездку с мамой в машине в тот самый злополучный день, когда он потерял всё и резко приобрёл новую семью. Сестра всячески старалась его успокоить и привить любовь к новой семье, к своему родному отцу, которого он видел раз в неделю, а теперь видел ежедневно. И только папа мог справиться с ним. С новой мамой он не хотел общаться. Дана же наоборот, быстро нашла общий язык с новой матерью, беспрекословно слушала отца и смогла подружиться с новым младшим братом – Жераром. Но этот покой в семье Фернандес воцарился ненадолго.

– Эльза, ну, так же нельзя! Ты убьёшь себя изнутри, – если бы она только знала, насколько этот парень забежал вперёд и предвидел судьбу этой девушки.

То самое плачевное и душераздирающее будущее, что ожидало Колен чуть впереди, никого бы не оставило равнодушным. И если бы она только могла предугадать шаги судьбы наперёд, то, возможно, могла бы остановить веретено смертей, в котором ей предстояло запутаться. Если бы она знала, кем станет в будущем, что будет представлять из себя, то могла бы сойти с этого пути раньше, не натворив дел в будущем. Была бы машина времени.

– А что я могу? Я не собираюсь бегать от него! Я хочу узнать, что ему надо от меня! – твёрдо стояла на своём маленькая Эльза.

В глубине души она знала, если будет бой, у неё нет шанса выстоять против парня. Куда уж там, маленькая, хрупкая, тощая, не имеющая опыта в драках. С первого удара она бы уже ушла в нокаут. У Колен не было ни единого боевого навыка. Она ничего не умела, кроме обычных, как сейчас принято считать, женских навыков по типу стирки, уборки и готовки. Умение петь и танцевать её бы никак не смогли спасти от неконтролируемого брюнета. С самого детства шатенку обучали манерам и этикету, чтобы та могла быть достойной кандидатурой своему будущему мужу. С самого детства Колен приучали к правилам и контролю. Не очень-то она и любила насилие, била в ответ, да и то, слабо, если обижали. Максу было искренне жаль подругу.

Колен видела, как ему становилось всё хуже и хуже лишь от одного осознания, что её фиаско неминуемо. Колд, в первую очередь, заботился о здоровье шатенки. Ему было плевать, что о ней потом могли подумать – главное, что думал он. Ему было плевать на то, как потом могли дразнить Колен, ведь он знал, что даст отпор за неё. Да, потом получит сам, но зато защитит свою любимую. Этот парень был слишком чист и миролюбив. Любил искренне, без зазрений и корыстных целей, детской светлой любовью. Как мог.

– Да ладно тебе, Макс. Я не пойду. Честно, – она решила покривить душой и соврать парню, которого любила так сильно.

– Правда? – парень уже успел обрадоваться.

– Ну, конечно, – она отвела взгляд, покраснела и улыбнулась.

– Тогда, в душ и спать? – он улыбнулся в ответ.

Ну, вот. Она снова растаяла под безжалостным натиском шатена. Снова поддалась искушению и влюбилась в него ещё сильнее, заставляя своё сердце биться чаще. Он никогда не щадил её, одаривал самыми нежными улыбками и самыми ласковыми словами. Не давал расслабиться. Эдакий нежный садист. За это Эльза и любила его. Он просто есть, просто любит и ничего взамен не просит. Ничего не хочет от неё. Есть и всё. Ведь для настоящей любви причины не нужны: нужен только человек, который мог бы принять весь этот груз.

Колен дождалась, пока Макс уснёт, чтобы была возможность улизнуть из его квартиры, а в первую очередь из его объятий. Она никогда бы не подумала, что впервые сможет решиться на этот шаг с таким томным, тянущим вниз, чувством вины. Ей было стыдно, ведь парень никогда не обманывал её.

Когда он уходил от неё, прощался на пару-тройку часов, чтобы поесть или, как это делают все дети, вернуться домой, к родителям, то Эльза всегда сильно скучала. Для неё его объятия, его руки, всегда были целой вселенной, собственным миром, в котором она чувствовала себя защищённой.

Шатенка стояла около назначенного места, вся дрожала, стучала зубами, ловила лёгкие нотки остолбенения перед страхом осознания, что скоро будет её первый и настоящий бой. Темно, никого ещё нет. На улице поддувал ветер, чуть задирая подол бирюзового платья. Она одёргивалась на каждый шорох и всё-таки, решилась зайти в ветхое и тёмное здание. Совсем ничего не было видно первые 10–20 секунд, пока глаза привыкали к темноте. Повсюду тишина, она будто обволакивала это здание, создавала некую защиту от лишних глаз и ушей, не хотела, чтобы Колен и Фернандеса сегодня кто-то тревожил.

– Давно ждёшь? – из угла вышла тёмная фигура, но в этот раз темнота не спасала ситуацию, она узнала его по голосу.

– Нет, – тихо ответила она, стараясь протолкнуть ком, застрявший в горле.

– Приступим, – нагло выдал он, не церемонясь, и снял капюшон, растрёпывая свои волосы.

– Дан, погоди. Я хочу знать, почему ты так поступаешь? Неужели нельзя всё разобрать мирно, словами? – она тщетно пыталась образумить парня и не допустить драки.

– Нет. Только так можно воспитать в тебе настоящие чувства страха ко мне. А страх порождает покорность, покорность – любовь, – он начал ехидно улыбаться.

Колен ещё никогда не видела Дана в таком состоянии. Это была его первая, по-настоящему устрашающая улыбка с ноткой ухмылки будущей победы. Колени тряслись, в горле пересохло, что-то сказать было попросту невозможно. Дикий, почти первобытный страх, окутал всё тело маленькой девочки. Она ещё никогда так не боялась. Хотя нет, боялась, но относительно давно. Этот случай произошёл в жизни Колен в пять лет.

Девочка шла на остановку с бабушкой, чтобы встретить уставшую маму с работы, увидеть томную улыбку, таящую в себе столько усталости и вялости. Однако Эльзе пришлось встретить не маму, а неблагоприятную дорогу без светофора. Около этой остановки никогда не тормозили водители, не считали нужным, думали, что пропустит другой водитель. Девчушка, чуть заметив маму, выходящую с автобуса, мигом рванула с места, чтобы первой встретить её, не смотря по сторонам. Визг, протяжный крик, застывающий в ушах, словно пробки, звук торможения шин. Больше она ничего не помнила из звуков. Словно этот кусок памяти у неё вырвали с головы, заставив насильно позабыть слова, которыми маленький мальчик одаривал невнимательную девочку с двумя хвостиками. Первые две минуты Колен просто стояла со слезами на глазах, ничего не говорила и лишь шмыгала носиком.

Авария. Это слово отпечаталось вместо того самого промежутка неведения. Она точно помнила водителя и женщину пассажира, что сидела с ним на переднем сидении автомобиля. Конечно, кто бы мог позабыть такое количество крови, стекающей по лобовому стеклу и рулю? Она навсегда запомнила бледную девочку и её маленького брата, вышедших с той злополучной машины.

– Это всё из-за тебя.

Только эта фраза чётко отпечаталась в голове, грубым отголоском мужского голоса у Колен в голове. Она навсегда запомнила этого шатена, вышедшего с чёрной машины, разбившейся на чёртовом повороте. Сколько ненависти и злости в сторону малышки было тогда вылито в этих зелёных глазах. И встреться они сейчас, спустя пять лет этой трагедии, шатенка бы точно узнала этого мальчика с глазами, полными горечи утраты. Все эти годы она корила себя в том, что была виновницей автокатастрофы, в потере родителей у этих детей. Всю жизнь она задавалась вопросом, а всё ли с ними хорошо? Ответ подоспел очень скоро.

Сейчас один из этих детей стоял перед её глазами, полными слёз и отчаяния, лишь бы прекратить бессмысленное начало драки. Дан быстро забыл о том инциденте, продолжил жить, но в сердце осталась та самая трещина на воспалённом месте. Этот брюнет переживал в своей короткой жизни много потерь близких людей: начиная от предательств и издевательств из-за его вспыльчивого характера, до смерти близких. Не успел он отойти от потери своей родной матери, как тут же потерял вторую на пару с отцом.

Дан без каких-либо колебаний нанёс удар первым. Колен не успела сделать ни малейшего шага, как резко упала на холодный бетонный пол, покрытый тоннами пыли и грязи. Колени стёрты в кровь. Брюнет лишь ухмыльнулся от удивления на лице девочки, стараясь не засмеяться, но ему не удалось. Он в голос поднял Колен на смех, зловещий и прожигающий нутро дотла.

– Что? Неужели не понимаешь, за что ты так сильно огребаешь от меня? – он вновь ухмыльнулся и бросил испепеляющий взгляд на испуганную Колен.

И тут она всё осознала. Та боль, что постоянно была за занавесом его глаз, которые он постоянно прятал за чёлкой, чуть спадающей на брови. Та самая жгучая и душераздирающая боль утраты близких теперь проявилась в новом виде, заставляя Колен чувствовать её на своей шкуре. Эльза поняла всё за доли секунды. В момент перед её глазами пронеслась та самая трагедия пятилетней давности. Всё то, от чего она так старательно бежала такое долгое время, в один момент настигло совершенно внезапно, в самый не подходящий момент. Она продолжала смотреть в глаза брюнета, не сдерживая слёз и страха, пока тот угрожающе подходил всё ближе и ближе.

– О, – протяжно вытянул он. – Допёрло, наконец-то. А ты, оказывается, не такая уж и дура, как казалось, – Дан рассмеялся.