Сводные, (не) любимые

И с каждым днем, я чувствовала, как всеобщая безысходность и апатия затягивают и меня. Накрывают, словно душная тяжелая волна.

Ведь и найти слабых мест у этой ведьмы я не могла. Как и притупить её бдительность.

Особенно удручало то, что оборотни мне перестали сниться. А может быть я просто не запоминала свои сны? Ведь, по сути, спала всего четыре часа.

А это слишком мало, чтобы нормально высыпаться.

Но я старалась об этом даже не думать, иначе совсем тоскливо на душе станет. А еще старалась не думать о том, как сильно по ним скучаю. И сколько раз я уже пожалела, что тогда психанула и сбежала.

Да уж, поступок достойный избалованного подростка, но никак не взрослой женщины, коей я себя уже давно считала.

Не иначе в тот день гормоны в голову шибанули.

Что касалось Настюхи, то и от меня она тоже не отставала. Скорее всего из-за того, что я новенькая.

Казалось, она следит за мной постоянно.

И большее время проводит рядом.

Говорить другие женщины со мной отказывались. Как оказалось в первый день я имела самый продолжительный разговор с местными, а на следующий уже всё – полный игнор.

И если бы не короткие фразы по делу, я бы вообще подумала, что они меня не замечают, как и друг друга.

Где-то на пятый день я увидела ту женщину, которую видела в камере.

Почему я догадалась, что это она, потому что синяки так быстро у людей не сходят.

К тому же ходила она, еле передвигая ногами, и даже в столовой не могла сидеть, как и в цеху.

В итоге Настюха сжалилась над ней (если это вообще можно назвать жалостью) и поставила её на глажку. Там-то сидеть не надо было, всё делалось стоя.

Мне даже смотреть на эту женщину было больно. И не только мне. Все остальные рабыни нет-нет, да иногда поднимали на неё взгляд, но тут же в страхе его отводили. Словно боялись, что, просто взглянув на неё, уже попадут в ту самую страшную камеру.

Для всех она служила примером того, как нельзя себя вести. И даже если у кого-то проскальзывала хоть одна мысль попытаться бежать, то они вновь смотрели на ту, что недавно побывала на «воспитании» у охраны, и в их взглядах сразу же гасли последние еле тлеющие угольки надежды.

Но у меня всё же шанс был. Ведь Настюха не видела сквозь иллюзии. Только как правильно его использовать я не понимала. Пока не настал день стирки.

Мы все пришли в цокольный этаж, нам выдали железные тазики с хозяйственным мылом, и мы занялись стиркой.

Я продолжала зорко следить за Настюхой, что в общем-то и делала все эти дни, и наконец-то кое-что заметила.

А именно то, что одна из женщин наполнив тазик, чуть не уронила его, поскользнувшись на мокром полу, и Настюха стоящая не особо близко, умудрилась его поймать, и саму женщину придержать за плечо.

И больше того, еще и сжала руку этой самой рабыни, а та в ответ слегка улыбнулась и в её взгляде мелькнуло нечто вроде благодарности. А во взгляде Настюхи – намек на облегченную улыбку.

Я тут же отвела свои глаза, шокированная увиденным.

Я помнила эту женщину.

Она стояла на раздаче в столовой, она же забирала у меня тогда мои вещи и куда-то уносила.

Эта женщина была близка нашей ведьме. И между ними есть какая-то связь!

А это значит, что у меня теперь есть козырь!

Осталось только правильно его разыграть…

Целых два дня я разрабатывала план. Точнее не один, а несколько, и думала, какой из них будет самым выигрышным.

Посему выходило, что любой из них мог быть провальным.

Потому что я очень сильно рисковала.

Ведь в нем было куча пробелов.

Я могла переоценить отношения между той женщиной и Настюхой.

Что если я всё неправильно поняла?

Но и спросить было не у кого.

Как-то идя в толпе в столовую, я попыталась поговорить с Ладой – эта женщина всё еще продолжала меня учить шить. Но она просто отошла от меня по дальше, не желая даже смотреть в мою сторону.

Но мне нужна была информация. Потому что я должна была быть уверенной, что всё правильно поняла.

Оказаться в той камере пыток мне совсем не улыбалось.

Поэтому, когда Настюха нас оставила с Ладой наедине, я все же докопалась до неё и задала прямой вопрос шепотом: «Что связывает ту женщину и Настюху?».

Лада, с шумом выдохнула, и поняв, что я от неё не отстану, все же тихо процедила:

– Подруга.

Я какое-то время пыталась переварить эту информацию, а затем до меня всё же дошло.

«Подруга», значит…

И я была права, они связаны.

И вполне возможно, поэтому этой «подруге» много послаблений.

А может она еще и стучит на всех.

Мне очень сильно еще хотелось поговорить с Ладой, чтобы понять с кем еще может дружить Настюха, но последняя вошла и усевшись на своё излюбленное мягкое кресло, стоящее у входа в цех, начала следить за мной.

И пришлось продолжить работать.

Я постаралась вспомнить кто еще стоял на раздаче в столовой.