Туманный лисий мех

Он замахнулся, чтобы ударить меня при всех, но лис вдруг встал и сказал, что простит чунцину долг, если тот позволит хоть подержать в лапах диковинный цветок, так часто битый бурями.

Я оказалась на улице один на один с незнакомым лисом. Но он не позволил себе вольностей. Нет, мы с ним поговорили, только и всего. Лис чудесно владел китайским, его выдавал лишь легкий акцент.

– Почему вы захотели побыть в моем обществе? – спросила я. И лис улыбнулся:

– Потому что во всем этом хлеву вы кажетесь единственной, с кем можно нормально побеседовать. Единственной жемчужиной среди доброго десятка никчемных булыжников. Или пока не нашлась служанка Хайлуо, которая бы прибралась в вашем хлеву?

– Какая служанка?

– Хайлуо? Та прелестная русалочка, которой возвели памятник в парке культуры Санье?

– А вы были в том парке?

– Да, там огромная выставка раковин, а я падок на изящные творения природы. И стоит скульптура этой Хайлуо. Мой экскурсовод рассказывал об этой красавице…

– А что именно?

– О, эта история совсем короткая. Хайлуо была тысячелетней раковиной, устрицей, которая имела неосторожность влюбиться в рыбака и обернуться смертной, чтобы жить с ним. Королева моря узнала об этом и забрала свою служанку назад. Но рыбак отправился за Хайлуо в море, и его поступок был так благороден, что им дали жить на земле долго и счастливо. И говорят, что если сфотографироваться у ее статуи, то непременно обретешь любовь… Вы не были в этом парке?

– Нет, увы. Но, возможно, когда-нибудь…

– Если вспомнить историю появления Афродиты и знаменитое «Рождение Венеры», где богиня красоты тоже стоит на раковине, то задаешься вопросом: сколько же море прячет красавиц, не выпуская из раковин? – сказал он.

– На то и прячет, чтобы находили достойные, – отвечала я. – Говорят, что белым жемчугом усыпано дно, а черный лежит меж зубов морского дракона. И его могут достать только храбрейшие.

Я спросила его, где он выучил китайский.

– Я много путешествую и стараюсь из каждой поездки почерпнуть для себя что-то новое, – ответил он. – А в этот раз я приехал из Нидерландов по туристической путевке, но отклонился от маршрута…

– Что-то новое? К примеру? – спросила я.

– Учу языки, узнаю чужие традиции…

– Как интересно! Вы весь мир видели? На скольких языках вы говорите?

– Свободно? На шестидесяти. Не считая мертвых языков вроде древнегреческого и латыни.

– Вот как! – ахнула я. Я сама немного знаю латинский: им владел папа, как и любой алхимик, и научил меня. Он ведь получал образование в университете в Пекине, но мне это не светит…

– История – моя страсть. А вы? Нигде не бывали?

– Я не слишком много видела. Но меня учили, что путешествие в тысячу ли начинается с одного шага. Только вот никто не предупреждал, что шаг делать сложно, когда лапы связаны…

Лис склонил набок голову и вздернул бровь, пытаясь понять, что я имею в виду. Но открывать душу первому встречному я была не намерена.

– Когда я ездил в Китай в прошлый раз, – медленно произнес лис, – то одна панда сказала мне: не бойся идти медленно, бойся стоять на месте. Вы идете. Вы не видите дороги, но вы идете. А темнота впереди – лишь следствие страха сжечь мосты. Но какой в них смысл, если они позади вас?

– А вы американец? – спросила я, чтобы сменить тему. – Или англичанин? Не пойму по вашему акценту.

– Я француз.

– Француз?

– Я родился в городке Арль.

– А где это? Это далеко от Пекина?

Он засмеялся.

– Да, неблизко… Бывшая столица Арльского королевства, чудесный городок, вдохновлявший еще Винсента Ван Кота. Он был гением. Гением, не продавшим ни единой картины за всю жизнь. Арль чем-то походил на его жизнь. Там красиво, но этот город пережил столько напастей. Захватчики, смены названий и статусов…

– Но, может, так и должно быть?

– В каком смысле?

– Чем безжалостнее закалка стали, тем красивее и прочнее меч. Я думаю, трудности Арль только закалили.

– Вы правы, милая! К тому же, если бы не эти неприятные эпизоды, там бы не осталось стольких потрясающих античный построек! У вас оригинальная точка зрения. Я никогда не думал об испытаниях в таком ключе…

– Меня учили, что небеса дают ровно столько трудностей, сколько тебе нужно.

– А если их слишком много?

– Их не может быть слишком много. Они могут лишь прийти не вовремя. Но я отвлекаюсь от темы. Пожалуйста, продолжайте.

– Мой отец любил карты, хотя не был их рабом, как ваш отец…

– Он мне не отец.

– Вот как…

Его нефритовые глаза странно сверкнули, и он спросил:

– Вы умеете играть в покер?

– Нет, – соврала я, – но я отлично играю в маджонг и в го. У моего покойного отца была даже фамильная доска-гобан и набор камней, доставшийся ему от прадеда. Но тетушка продала их год назад. А в школе я была…

– Были? Простите за бестактность, сколько вам?

Я потупилась.

– Я закончила учебу в пятнадцать[5 - В Китае обязательным считается образование начальной (с 6 до 12 лет) и неполной средней школы (с 12 до 15). Дальнейшее образование не является обязательным.]. Так пожелал дядюшка. Хотя в рейтинге успеваемости я была лучшей. Я хорошо рисую, умею танцевать… Быть может, я бы смогла пойти по стопам отца, или стать художницей, или поступить в Пекинскую академию балета, но…

– Простите, я не знал.

– Что вы, пустяки. Знаете, я была хороша в сянци. Это игра-стратегия.

– Я не удивлен.