Клятва Гиппо Кратоса

– А кто, позволь спросить, так тебя отделал?

Дина наморщила носик – кроме фонаря под глазом, синяки чернели по всему ее телу, а перебитые передние лапы были неумело перевязаны Карлосом. Да еще и клок шерсти на затылке был выдран острыми волчьими зубами.

– Бекка. Но уж я-то ей тоже задала!

– Да ладно? – вырвалось у Смита. – Что-то я у нее и царапинки не заметил!

– Выходит, ты не сумела даже дать ей должный отпор, – сделала вывод Мэри. – Забавно, да? Тогда с чего ты взяла, что можешь брать награду победителя просто потому, что Бекка отказалась от приза?

Ласка сглотнула.

– Ну… Ведь она же ушла… Вам нужна правая лапа, госпожа!

– Мне не нужны такие лапы, как ты – и неважно, правые, левые, и целые ли.

Дина попятилась. Лисица порывисто вскочила, схватила ее когтями за горло, а свободной лапой сорвала браслет с хвоста ласки.

– Пошла вон, пока не выжала, как овощ!

Дина вылетела в коридор и шмякнулась на пол. Лисица захлопнула дверь.

Три пары глаз, не мигая, уставились на нее. Не сумел скрыть изумления даже Дин.

– Что? – как можно равнодушней уточнила лисица. Луиса осторожно проговорила:

– Видишь ли, лапушка… Ты не сделала ей ничего. Буквально.

– Обычно ты за такое пускала зверье в расход, – прибавил Смит, проводя копытом под горлом, как бы изображая нож.

– А что там написала мисс Ребекка? – осведомился доберман, желая сгладить неприятную для Мэри ситуацию.

– Да так, – с деланым равнодушием махнула лапкой лисица, поднося бумажку к горящей свечке. Огонь лизнул края записки, покрыв черным ломаным кружевом, уцепился за другой конец, и Мэри бросила недожженное письмо и ушла.

Луиса и Смит со свойственным копытным любопытством накинулись на клочки бумаги, которые уже доедал огонь, и успели прочесть отдельные фразы: «не ищи», «с меня хватит», «найду ответы сама», «спасибо за все»… И подпись: «Принцесса».

– Она, что же, ушла навсегда? – проронила корова.

– Н-да, угробили девочку, – хмыкнул Смит. – За что нам это, о неб…

Дин и Луиса поспешно заткнули ему рот, и козел виновато пискнул:

– Я это не небу. Я это… сам с собой.

И пол под ним провалился.

– МА-А-А-А-АМА-А-А! – возопил Смит, падая все ниже (хотя лететь он, по идее, должен был максимум два этажа, но каким-то образом продавил собой и подпол).

– Может, ему помочь? – озабоченно предложила Луиса, глядя в зияющую черную дыру.

– Ему уже не поможешь, – фыркнул доберман. – Разве что можно принести ему потом инструменты…

– Зачем это?

– Пол заделывать. Не мне ж этим заниматься. И не вам.

– А все-таки Бекка… – начало, было, корова, но дворецкий покачал головой:

– Ни слова о ней, мэм. Теперь она – еще один пункт в списке тех, чьи имена в этом доме нельзя упоминать. Их не было, мэм. И не будем о них.

Луиса печально кивнула.

Глава двенадцатая: Божественная трагедия

Дункан, конечно, знал, что они с Беккой пришли сюда за ответами, но не ожидал получить их из прямого диалога с настоящим призраком.

– …И потом я убежала, – закончила длинный рассказ о последних (читай: посмертных) годах своей жизни Бекка. Солнце уже было в зените, а Лукас только-только начал что-то понимать. – А Дункан со мной…

– А ведь буквально вчера я сказал одному щенку, что очень бы хотел узнать, что ты жива, – задумчиво ответил невидимка, гладя дочь по ушам. Волчонок вскинула голову.

– Щенок? Тут живет кто-то еще?

– Его привела одна особа… – ответил Лукас. – Как называет ее твоя мама…

– Мама? – тихо повторила Бекка. – Мама тоже призрак?

– Чтобы объяснить тебе все, надо начать с истоков, – выдохнул ее отец, и белая перчатка махнула в сторону кресел. Маленькая волчица поспешно села в одно, а в другое почти насильно усадила Дункана.

– С истоков? Выходит, есть какая-то тайна, да? Ты что-то скрывал от меня всю жизнь?

– Все волки из ее семьи хранили тайну, которую она в большом секрете передала и мне…

Бекка слушала, затаив дыхание.

– Дело в том… Принцесса моя, ты никогда не замечала, что у твоей мамы мех был чуточку желтее? И что она на добрую голову была ниже моей мамы, не говоря уж обо мне?

– Конечно, но что в этом такого особенного?

– Она была японским волком. Верней, потомком.

– Всех японских волков жестоко истребили в девятнадцатом веке, – сказала Бекка, на этот раз не особо радуясь возможности блеснуть знаниями. – Всех волков рода оками не стало!

– Оками были не простыми животными, они владели магией и часто помогали другим зверям. Волков очень чтила вся Япония. Всего было два вида оками. Два Дома. Хоккайдо и Хонсю. Первых убили в конце девятнадцатого века. А вторые умерли от эпидемии бешенства в начало двадцатого, хотя большинство из них погибло еще в восемнадцатом веке от извержения вулкана Фудзисам… Вот из этого рода и происходила твоя мать, – медленно произнес Лукас. – Конечно, она уже не могла быть чистокровной оками, ведь много лет назад выжили от силы две семьи… Из поколение в поколение их род просто бежал подальше от земель предков. Они создавали семьи с обычными волками, поэтому какие-то явные признаки скрадывались, к примеру, прибавлялся рост или форма морды… Имена были уже не японские, а английские. В любом случае, твоя мама… Твоя мама была последней в роду Хонсю, однако теперь последняя не она, а ты…

– А она? – настойчиво вопросила Бекка. – Призрак?

– Нет. Тут и начинается самое удивительное, принцесса моя. Твоя мать – не призрак. Она – дух Дождя. Амэ-Онна. Амэ-Оками. Я, правда, не совсем понимаю причину этого, но… Это связано с теми богами, про которых ты сказала.

– И с твоей сюитой?