Туманный лисий мех

Тонкая кисть пересекала белую бумагу изящными линиями и точными штрихами, выхватывая из пустоты горы, растения и нечеткие силуэты зверей.

– О чем вы говорили с Пропле? – спросила Селена. Дита подняла на нее недоуменный взгляд:

– В смысле? Он рассказывал о своей коллекции. Ну, о том, как он стал Собирателем Вещиц, как нашел своей первый проклятый бриллиант у старого креольца, как ему потом дали выбор – умереть или продолжить копить. О всяких смешных случаях рассказал. Мне тоже было, чем поделиться.

– То есть ты связана с магией? – допытывалась зайчиха. – У тебя у самой дар или проклятье?

Дита рассмеялась.

– Так тебя старик Шинджи подослал? Так бы и сказала.

Селена нахмурилась.

– Тебе Ник сказал его настоящее имя?

– Нет. Я просто знаю. Я много чего знаю.

Зайчиха смутилась. Собачка молча продолжила рисунок, изредка окуная тонкую кисть в баночку с тушью.

– Вот ты сказала: я хорошо рисую. А я лишь вижу и знаю больше других. Каждый пустой лист – это либо туман, либо снежное поле во время метели. И задача художника – показать, что скрывает эта белая фата. А для этого надо увидеть скрытые фигуры и обвести.

Селена молчала. Дита испытующе посмотрела на нее:

– Ты не только из-за поручения отца пришла, Сел. Говори, я обещаю, даже Нику не скажу.

Зайчиха опустила глаза.

– Да так. Знаешь, Аремезд сказал, ты, скорее всего, умеешь читать мысли, раз так обаяла кенгуру и я… Я почему-то подумала, что ты могла бы прочитать мысли моего отца. Я должна узнать кое-что.

– О чем?

– О моей матери.

Дита склонила набок голову.

– А что с ней случилось?

– Я не знаю. Отец никогда не давал прямых ответов, не показывал фотографий. Я знаю, что произошло с матерью Елены, но не с моей. Я просто хочу правды. Почему отец не дал ей бессмертие, как ее звали, в конце концов! Я ничего не пожалею. Я заплачу хоть деньгами, хоть собственной кровью. Все, что попросишь.

Дита облизнула губы.

– Хорошо. Дай мне времени до утра, я отвечу на все твои вопросы. Но пообещай, что примешь любую правду. Даже неприглядную. Даже безумную.

– Я обещаю.

– Хорошо. Я не возьму с тебя ни денег, ничего, – подумав, сказала собачка. – Только отдай мне что-нибудь о себе на память. Что угодно – серьгу, браслет, хоть носовой платок. Что не жалко.

– Зачем тебе?

– Просто так. Это называется отдарок. Есть вещи, которые нельзя делать бесплатно, иначе проситель потеряет больше, чем заслуживает.

Селена, не колеблясь, сняла с запястья серебряный браслет с большим лунным камнем.

– Вот. Подойдет? Это мне отец подарил на совершеннолетие.

– Тебе точно не жалко?

– Аремезд говорит, когда платишь за нечто ценное, расплачиваться тоже надо ценным. А он маг и в прошлом правитель. Ему виднее.

Собачка провела пальцами по выгравированным на браслете японским иероглифам: «Луна», «Заяц», «Вечность».

– Ты давно Аремезда знаешь? – спросила она.

– Давно, да. Папа с ним сотрудничал когда-то. Покупал у него рога каркаданнов – это ценные амулеты. Но когда Аре убил всех каркаданнов на своих землях, договор потерял силу.

– А что за земли?

– Ну, я знаю только со слов отца. Когда-то давно, – рассказала Селена, – он был султаном, завоевывал земли и имел красивейшую жену, прекраснее, чем богиня Серасвати. Никто толком не знал, от чего она умерла и как, но – после ее смерти каркаданн Аремезд добровольно отдал свои земли завоевателям – птицам Рурх, а сам с несколькими слугами сел на корабль и навсегда покинул территорию современной Индии.

На маленьком острове он отстроил огромный дворец белого мрамора, окруженный садами, достойными Семирамиды, и жил со слугами в этой крепости одиночества века и века напролет, забыв о любых грехах, хотя Ник утверждает, что он увез с собой большой гарем, сотню танцовщиц и ящиков тысячу вина.

– Ого. Ему этого хватит еще века на три, если особо не перебарщивать. А кем была жена Аремезда? – сменила тему собачка.

– Никто не знает.

– Никто не знает… – повторила Дита. – А Ник? Он был женат? Мне он не говорит.

– Официально – ни разу, это точно. Но женщин было много, конечно. Во все века, в разных странах – с некоторыми он даже жил, некоторые случайные. Если честно, нас всех удивило, что он женился именно на тебе. Ты же…

– Совершенно обычная, – кивнула собачка, в последний раз взмахивая кистью. – Ну… Чудеса случаются.

Рисунок был готов.

***

Когда Ник вернулся в свой номер, Дита была уже в постели, но не спала. Она крутила в лапах браслет с лунным камнем.

– Я обыграл Муна дважды, – сообщил лис, расстегивая рубашку. Переодевшись в пижаму, он проглотил белую таблетку и запил водой – для спокойного сна без сновидений. Собачка не удивилась: Ник всегда засыпал только после таблетки или двух. Когда-то он избавлялся от кошмаров, надевая маленькие ловцы снов на шею, но их надо было менять каждые два-три дня, иначе они приходили в негодность.

– Поздравляю, – равнодушно отозвалась собачка. Только тут Ник заметил, что она плачет – не всхлипывая, даже не моргая, только слезы медленно льются по ее щекам на подушку.

– Что случилось, устричка?

– Ничего.

– Тогда почему ты…

– Ты не поймешь.