Бессердечный

Глаз Уиллы подергивается, а губы поджимаются, когда она оглядывает бар. Кажется, что она вся из себя бравада и бахвальство, но у меня такое чувство, что я только что ранил ее чувства. Не столько тем, что я сказал, сколько тем, что не сказал.

Я толкаю ее локтем в ответ:

– Ты мне тоже нравишься, Ред. Мне просто жаль Бейли. У нее дерьмовая семья, но сама она милая девушка. В городе о ней дурная слава.

Она закатывает глаза, глядя на комнату:

– Я тебе не нравлюсь. Ты меня терпишь.

Я размышляю над этим. Так вот как я к ней отношусь? Думаю, она не знает, что мне трудно отвести от нее взгляд, когда она общается с Люком, и еще труднее удержать ее образ от всплывания в моем сознании, когда я сжимаю член в кулак, принимая душ. И то, и другое я не собираюсь ей говорить, поэтому выбираю:

– С каждым днем ты нравишься мне все больше.

Потому что это правда. Девушка занимает все больше места в моей жизни, как виноградная лоза, обвивающая старый дуб. И в кои-то веки я не уверен, что возражаю.

Уилла медленно поворачивает голову, вглядывается в мое лицо. Я чувствую, что меня анализируют, расшифровывают – это чертовски нервирует.

– Пытаешься заколдовать меня, Ред? Какое-то городское вудуистское дерьмо?

– Городская ведьма-вуду? – она улыбается, все еще пристально глядя на меня. Довольная. Сияющая. От нее, черт возьми, захватывает дух. Остальные посетители бара исчезают, и, слегка покачав головой, я неохотно улыбаюсь ей и опускаю взгляд.

Она смеется и откидывается на спинку дивана, наблюдая за тем, как Бейли приближается с подносом, ломящимся от стаканов.

– Папочка Кейд, ты гораздо красивее, когда улыбаешься.

Я не могу удержаться, чтобы не фыркнуть:

– Сумасшедшая.

Обычно женское внимание заставляет меня съеживаться. Слишком пристальное. Слишком сильное давление. Но с Ред оно балансирует на грани юмора. По правде говоря, я не могу ее понять. Но, если уж на то пошло, мое внимание ей обеспечено.

Она улыбается мне, слегка теребя свои длинные прямые волосы. Как будто это ответ.

Я бы тоже хотел прикоснуться к ее волосам. Об этом я думаю как раз в тот момент, когда на мое плечо ложится рука.

– Кейд, дружище, как дела?

На этот раз моя улыбка возникает сама собой. Мой школьный друг, Лэнс Хендерсон, возвышается надо мной, ухмыляясь, как гребаный псих, коим он, в общем-то, и является.

Я встаю, крепко жму ему руку и хлопаю его по плечу. Это наша своеобразная замена объятий.

– Дела отлично. Твои как? Как тебя сюда занесло?

– Был на родео неподалеку. Решил прокатиться по старым местам.

– Серьезно?

– Черт возьми, да! – он кивает на стол. – Вы поглядите. Клан Итон в полном составе. Что у вас тут? Что-то типа семейной встречи?

– Не, она запланирована на следующий месяц.

Он опускает глаза, и я вижу, что его взгляд остановился на Уилле, делающей вид, будто она внимательно изучает обстановку бара, но по наклону ее головы совершенно ясно, что она подслушивает. Вот ведь любопытная девчонка.

Обернувшись к Лэнсу, я вижу, как он оценивающе разглядывает ее.

Что чертовски сильно действует мне на нервы.

Я делаю шаг вперед, заслоняя Уиллу своим телом.

– Ты не на базаре, Хендерсон. Потерял что-то?

Он откидывает голову и громогласно хохочет:

– Так это твоя девчонка, Итон?

Я сурово смотрю на него:

– Нет. Это моя няня.

Изображая удивление, он выгибает бровь и ехидно смотрит на меня из-под своей бежевой ковбойской шляпы:

– Няня, говоришь?

Я вздыхаю, показывая, что он меня уже доконал, но отступать я вообще не собираюсь.

– Ты меня слышал, придурок. Надолго ты в городе?

Его глаза блестят, но он не педалирует тему Уиллы, и я опускаю плечи, чувствуя, что напряжение ослабевает.

Примечания