Охота на неприятности. (Полина и Измайлов)

Мама радостно засмеялась, наверное, вспомнив нечто связанное с моим младенческим неумением доводить дело до конца. Но вместо того, чтобы и меня поразвлечь, вдруг сурово потребовала отчета:

– Ты, собственно, у кого прибираешься, дочка? Если мне память не изменяет, у тебя не балкон, а лоджия. И у Измайлова тоже.

– А я сказала балкон?

– Поля, осторожней там. Надо сначала рвать с одним мужчиной, а потом заводить следующего. Тем более, если предыдущий вооружен пистолетом. И вообще, что у тебя за манера сразу разбирать чужой хлам!

– За кого ты принимаешь моих знакомых? За профессиональных старьевщиков? – автоматически отозвалась я.

И, вспомнив с ее подачи об Измайлове, почувствовала дрожь в коленях и плюхнулась на стул. Мама не дождалась клева признаний, свернула заброшенную удочку и дала отбой. Все мои преступные художества промелькнули передо мной, будто я умирала. «Вик меня точно застрелит. Только не за измену, а за использование фальшивых документов. Обидная причина. Нет, мне все померещилось. Я должна в этом убедиться, и ноги моей больше тут не будет. Какое-то ведьмацкое логово с глюками», – пылко думала я и не шевелилась. Еще немного себя поуговаривала, после обругала, затем поумоляла, но все-таки выволокла на балкон. Увы, из открытой коробки в никуда по-прежнему смотрели какие-то бесцветные глаза молодого покойника. Я зажмурилась, едва не убившись, преодолела крутой балконный порог и набрала номер Виктора Николаевича Измайлова. Слушала гудки и душила в себе желание сжечь паспорт, регистрационную справку, диплом, выбросить ключи от этой и не вылезать некоторое время из собственной квартиры. Но полковник откликнулся. Я обреченно и сбивчиво поздравила его с тем, что он бесперебойно нужен обществу.

– Давненько ты не множила моих седин, – упрекнул Вик.

– За все приходится платить, милый.

– Боюсь, на этот раз и тебя расплата не минует. Жди, скоро приедем.

– С Балковым? – спросила я.

– И с Юрьевым, детка, и с Юрьевым. Должен же кто-то сказать тебе, что мы все думаем.

– Только следи, чтобы он не сделал то, что все вы мечтаете сделать, – жалобно попросила я.

– В смысле? – рыкнул Измайлов.

– Чтобы не пришиб меня ненароком.

– Ненароком исключено. Это может быть только осознанное, выстраданное действие. Полицейская самооборона. Послушав о том, что ты вытворяла, как нам мешала, его оправдает любой суд.

– Убийцы! Обыкновенные потенциальные убийцы! – гневно бросила я.

И с отвращением воткнула трубку в питающее устройство.

Минут через сорок мое тоскливое оцепенение было снято полковником и двумя капитанами – Сергеем Балковым и Борисом Юрьевым. Крепыш Балков приветливо и тревожно улыбался. Мой «адвокат Бога». Он не обращает внимания на мою заполошность, потому что я «быстро соображаю», но не понимает меня совершенно. Себе Сергей запрещает думать. По его мнению, помыслы губят расследование. Парень собирает в огромном количестве самые разные, часто не относящиеся к делу факты, только бы были фактами, пока они хором не возопят очевидное. Борис Юрьев, как выражалась моя бабушка, из тонких и звонких. Тонок он во всех смыслах, признаю. А стоит задеть его за живое, начинает звенеть идеями, предчувствиями, предположениями. Не человек, а воплощенное «помяните мое слово». Этот адвокатствует от дьявола, приписывая мне и те грехи, коих я не совершала. Как мы с ним собачимся ведомо лишь Балкову и Измайлову. Сергея это расстраивает, он трогательно старается нас помирить умоляющим: «Люди, не ссорьтесь». Виктор Николаевич молча извлекает из наших буйных споров нечто, позволяющее раскрыть любое убийство, и оставляет воевать дальше. Пока мы изощряемся в доказательствах идиотизма друг друга, полковник, глядишь, уже вычислил душегуба. Так и сосуществуем. Несмотря на то, что талантливый Юрьев ходит у Вика в сыновьях, а, по-моему, не бесталанный, но просто иначе одаренный Балков в пасынках, ребята чисто и мужественно дружат. И за эту способность я прощаю обоим все.

Взглянув на мою находку, мужчины хладнокровно закрыли балкон, расселись в продавленные истертые кресла с деревянными подлокотниками, коих в квартире насчиталось пять штук. Из вредности я примостилась на такого же качества диване.

– Что ты тут одна делаешь? – поинтересовался полковник.

Лицо у него было, как у дитяти, ожидающего сказку, которую ему тысячу раз читали. Он всегда дает мне завраться, прежде чем приступает к допросу. Я честно поведала обо всем, связанном с квартирой. Распространяться о липовых дипломе и регистрации не хотелось, поэтому я трусливо не затронула тему работы. При уверениях в необъяснимости природы обуявшего меня ни с того, ни с сего желания побывать здесь осуждающе морщился Сергей Балков. При покаянной демонстрации договора и чужого паспорта – Борис Юрьев. Виктор Николаевич Измайлов мимику не задействовал. Бесстрастно кивал время от времени, мол, кто бы сомневался, что этим все кончится. Именно так порок и наказывают. Чем очевиднее они скорбели по мне, некогда милой и законопослушной, тем злее я становилась. Уже казалось, что в жизни не совершила ни единого дурного поступка, даже не помыслила ничего худого. И вообще, полиция во всем виновата. Распустили преступников, женщине квартиру без отвратительного сюрприза снять невозможно. Я крепилась, сколько могла, а потом выложила им последнее свое соображение.

– Лучшая защита – нападение, – согласился полковник. – Но этот вечный номер у тебя не пройдет. Еще не поняла, в какой ты опасности? Труп с балкона будут убирать. А ты, Поленька, жива, пока его не обнаружила.

– Но ведь я его уже…

– Именно, именно.

– Не пугайте меня, пожалуйста.

– Да ты пуганая, – вступил в диалог Юрьев. – Поэтому без трепета воспримешь следующее. Тебя угораздило наткнуться на останки господина Сереброва Николая Николаевича, коммерческого директора фирмы «Реванш», пропавшего пять дней назад. Его фото уже впаялось в нашу память, поэтому сомнения исключаются. Убийство одного из руководителей отечественной «бизнес-структуры» – это что-то. Из него не ниточка потянется, а паутина, вероятно, с другими трупами. Паспорт ты задействовала чужой, повезло. Но, если намечается крутой поворот событий, навлекла беду на потерявшую его знакомую, не исключено. Как всегда в своем репертуаре, Полина.

Я мгновенно представила себе, как убийцы едут в Нижний Новгород по невинную душу приятельницы, и взвыла:

– Так почему вы сидите? Надо срочно изъять второй экземпляр договора у хозяина! А больше обо мне никто ничего не знает!

Я сама не поверила своему голосу – он меня будто наждаком по ушам потер. Блюстители порядка соблюдали полную тишину и не переглядывались.

– Насколько я разбираюсь в людях, с Серебровым ты знакома, – веско произнес Измайлов.

– Нет!

– Не кричи, не дома. И дома тоже не кричи, – насмешливо призвал Юрьев, заменив привычный в этом выражении глагол «ори», видимо, из уважения к полковнику.

И тут меня прорвало:

– Я не дома? Я, господа хорошие, очень даже дома. В течение ближайшей пары месяцев, во всяком случае. Я внесла залог и аванс.

– Как скажешь, – нежно и печально улыбнулся Вик. – Мы уходим. А ты вызывай полицию, объясняйся. Можешь через два месяца.

– Погодите, шантажисты. Живым Сереброва я никогда не видела, клянусь. Похоже, дело обстоит гораздо хуже. Я вчера устроилась на работу в его «Реванш». По тому же паспорту. И еще мне умельцы диплом и регистрацию соответствующие сварганили.

Привставший для убедительности Юрьев рухнул в свое кресло.

– Зачем, Поля? – простонал Балков. – Пусть тебя выгнали из газеты. Но ведь собственных документов не лишили.

– Не выгоняли меня, Сергей. Хотя я, было, подумала, что главный редактор как раз собрался. Разве я виновата, что именно в отделе кадров «Реванша» мое терпение лопнуло? Менеджер по персоналу была очень заносчивой. Разве я могла предположить, что труп их коммерческого директора лежит в коробке на балконе в квартире, которую я сняла? Сплошные совпадения!

– Ничего не понял. Виктор Николаевич, что делать? – с непривычной растерянностью спросил Юрьев. – Она действительно влипла. И мы с ней. Кто поверит в такие совпадения?

– Сергей, у тебя вопросы есть? – повернулся к Балкову непроницаемый Измайлов.

– Есть. Почему вы сказали, что труп с балкона будут убирать?

– Полину хотел отсюда отвадить. Но ведь и так ясно, что если его находят здесь, нам есть, за кого цепляться – хозяин, соседи, подростки и старушки во дворе. Что-то помешало сразу вывезти коробку. А на улице слишком тепло, чтобы оставлять ее надолго.

– Можно вклиниться в вашу беседу? – вырвалось у меня, хотя безопаснее было бы прикусить язык. – Ну, снял человек квартиру, ну, нашел на балконе подарочек. За что его убивать? А вы, кажется, на расправу со мной намекаете. Перестаньте хитрить. Желаете воспользоваться ситуацией и посмотреть, кто не сегодня так завтра явится за трупом? Устраивайте засаду. Эта моя квартира – ваша квартира. А я в другой своей попишу.

– Между прочим, за балконом могут наблюдать. И тебя, и нас возле коробки уже видели. Но суматохи нет, – проворчал Юрьев. Ему не нравилась скорость, с какой я восстановилась.

– И? Борис, женщина испугалась, вызвала на помощь мужчин, они явились, глянули, выматерили ее и врассыпную. Нормальная сейчас реакция. Наблюдатели убедятся – никто в это проклятое место не возвращается. Откроют отмычкой дверь и унесут свой «телевизор». А потом пусть баба доказывает, что ей не померещилось, если отважится. Я нечто подобное в кино видела. Покараульте этой ночью. Останется труп невостребованным, я вам его завтра снова найду. Тем более, что преступники могли специально его тут спрятать. Убили человека где-то, упаковали и пристроили именно на этот балкон. Вдруг они так хозяина подставляют или того, кто до меня эту квартиру снимал?

– Виктор Николаевич, она начала версии лепить, – пожаловался Борис. – Скажите ей, пусть перестанет думать.

Я не рискнула хихикать. Предпочла метод серьезного убеждения:

– Чего тут думать? Действовать надо. Вы не можете с соседями побеседовать, потому что еще не решили, обнаружили труп или нет. Зато мне не грех с ними познакомиться. Вам к хозяину не подступиться. С какой стати полиции его беспокоить? А я хочу ему позвонить и сказать, что кран в ванной течет. Вы сунетесь в фирму – все по верхам. А мне туда в понедельник на работу выходить. Личный помощник босса – не хала-бала. В общем, я готова искупить свою вину с документами этим, как его, ударным трудом.

– Ты еще пообещай смыть ее кровью, – недовольно сказал Балков. – И вполне вероятно, что тебе удастся. Не слушаешь Виктора Николаевича, свою линию гнешь. Совпадения у тебя сплошные! А преступникам верняк подавай. И, если ты тут уже засветилась, но тревогу не забила, у них нет гарантий, что труп не видела.