Несудьба

– Помочь? – спрашиваю, но она, судя по всему, мой стук не слышала, поэтому дергается резко от страха и чуть не падает с этого стула.

Успеваю сделать шаг к ней и удержать за бедра, чтобы не упала на пол и не сломала себе ничего.

– Отпусти, – сразу же рычит, хотя еще на ногах не стоит нормально, все еще пошатывается.

Приподнимаю ее, не меняя положения рук, и ставлю на пол. Не хватало еще ей тут покалечиться.

– Пожалуйста. – Делаю вид, что она не колючка совсем, забираю из ее рук тряпку и сам встаю на этот несчастный табурет, в два широких движения руки стирая все остатки пыли, до которых она не дотянулась.

– Спасибо, – говорит негромко, но с такой злостью, как будто я не стер пыль, а сам туда засыпал ее и по всему кабинету растащил.

– Еще где-то нужно?

– Нет. Слезай, вообще, у тебя нога.

– У меня две.

– Ха-ха, как смешно, – ворчит. – Ты сходил на рентген? – Малышкина отходит к своему столу и роется в тетради, видимо, ища какие-то записи с моей проблемой.

– Сходил. Вот, держи, – протягиваю ей снимок и заключение травматолога и снова, как в прошлый раз, опираясь ладонями на ее стол, чуть нависаю над ней. Мне очень нравится смотреть, как она смущается от этого ракурса. Мне нравится ее смущать.

– Ну тут ничего серьезного, но нужно пару дней побыть в покое.

– Нет. Я позвонил тренеру, мы решили, что я буду тренироваться вполсилы, только твоими золотыми ручками нужно будет делать фиксирующие повязки. – Она поднимает на меня недовольный взгляд. Слишком красивая картинка. – У нас игра на носу, я не могу валяться на кровати все дни, я потом просру весь матч.

– Это опасно, неужели вы оба не понимаете?! Где Виктор Павлович, я сейчас же пойду и скажу ему, что запрещаю тебе выходить на лед! Если тебя снова ударят по ноге, можно будет получить разрыв связок, и тогда только операция, причем экстренная! – Она буквально кричит на меня, высказывая все это, а я по-идиотски радуюсь и улыбаюсь, глядя прямо на нее.

– Ты волнуешься обо мне? – Вижу, как она тушуется от этих слов. Значит, я точно попал. Волнуется. Потому что сразу плечи расправляет и слишком наигранно изображает спокойствие.

– Не больше, чем о других игроках, – выдает ледяным тоном, которому я уже не верю ни на одну сотую процента. Ее считать слишком легко, она не умеет врать. И глазки бегающие, и снова дрожащие пальцы только подтверждают правдивость моих мыслей.

– Ален, – говорю негромко, наклоняясь к ней еще ниже. Я не хочу ходить и гадать сотню лет, проще просто спросить. – Он твой парень?

Она понимает, о ком я. И, кажется, она ждала такого вопроса, потому что на лице нет и капли удивления.

Молчит, прикусывая губу. Смотрит в бумагу с заключением врача, а глаза пустые, как будто сквозь смотрит. Потому что бумажка для прикрытия, она думает, что мне ответить.

– Нет, – выдает через самую долгую минуту в моей жизни, и мне кажется, это самое красивое «нет», которое я только слышал в своей жизни.

Потому что «нет»! Более того, она даже не стала врать, что «да», чтобы я просто от нее отстал.

Надо бы спросить, конечно, есть ли у нее кто-то другой, но мозг уже отказывается нормально соображать. Я просто радуюсь, что этот Максим валяется во френдзоне.

К сожалению, валяется он там рядом со мной.

Я чувствую, как из-под ворота футболки выскакивает цепочка с кольцом от сильного наклона моего туловища и падает ровно перед глазами Алены.

Она замечает сразу. Замирает на пару секунд, а потом аккуратно, почти трепетно касается пальцами колечка, висящего на моей шее.

Она так близко, что я чувствую аромат ее шампуня. Но Малышкина сосредотачивается на кольце и не обращает внимания на то, насколько мы рядом.

– Это же мое кольцо… – выдает тихо. А потом наконец-то поднимает глаза.

Мы снова катастрофически близко, и снова я очень легко могу поцеловать ее. Только вот уверен на сотню процентов, что второй раз она так спокойно не отреагирует. Покалечит так, что точно буду в номере валяться, вместо того чтобы на тренировки ходить.

– Твое, – киваю, – нашел его, когда ты уехала. Ты забыла его на раковине, по ходу, сняла, когда мыла руки.

– Да, видимо… И ты все время носил его?

Сейчас, конечно, в мою пользу было бы солгать и сказать, что да. И еще приврать, что целовал его перед сном или что-то в этом роде.

Но вроде девушки любят правду, поэтому не вижу смысла приукрашивать действительность.

– Носил долго, потом потерял. Ба нашла на днях, надел назад. Наверное, вселенная чувствовала, что мы встретимся.

– Вернешь? – Она смотрит на меня с такой надеждой, что я готов что угодно ей вернуть сейчас.

Но у нас чертовых три дня для того, чтобы хоть что-то между нами решилось.

– Конечно, – киваю. – С тебя одно свидание. В конце него сразу верну.

Она широко открывает глаза, выражая все свое недовольство. Я был уверен, что она согласится, но за два года не только я изменился, похоже. Она тоже не сдает позиций. Нравится мне, что воюет со мной. Да и когда знаю, что Максим не парень ей, – спокойнее к ее фырканью отношусь.

– Нет, – отрезает и возвращает взгляд в бумажки.

И вот это «нет» нравится мне куда меньше, чем прошлое…

Глава 11

Алена

Когда Сережа выходит, поняв, что разговор продолжать я не намерена, сразу падаю лбом на стол и тихонько скулю себе под нос.

Да почему все так сложно-то, а?!

Это издевательство. Приехал тут весь из себя, любите его! Кольцо мое носит, про парня спрашивает. Как это называется? У меня за эти пару дней жизнь с ног на голову перевернулась, я не успеваю бежать по этому кругу, чтобы не упасть больно головой вниз.

Зачем он спросил, парень ли мне Макс? Вот зачем? Я не смогла соврать. Хотя логичнее, наверное, было бы сделать именно это. Сказала бы, что мы встречаемся, и дело с концом.

Ага… а вдруг на льду сцепились бы? Сережа уже далеко не тот Сережа, что был два года назад. От этого я понятия не имею, чего можно ожидать.

Да и наверняка для поддержания легенды пришлось бы все рассказывать Максиму. Ну, чтобы правда не вскрылась в самый неподходящий момент, чтобы он подыграл мне при случае. А этому-то тоже только повод дай! Сделала бы только хуже, я уверена.

Вот и сижу теперь, с желанием сбежать отсюда и закрыться в комнате на ближайшие три дня. Чтобы никого не видеть и никак вообще в этом не участвовать.

Максим рычит на Сережу. Вчера, когда он вошел в мой кабинет, сразу понял, что тут что-то происходило. Промолчал сначала, а потом, когда пошел меня домой провожать, спросил:

– Это он твой бывший?