Мертвый и Похороненный

– На оружие, – хмыкнул я.

– Ты приторговываешь на сторону оружием?! – Каца притворно-грозно сдвинул брови. Он и сам бы чем угодно поприторговывал, если бы было с кем… Не с гиенами же пятнистыми, в конце концов. Да и что с них взять? Даже шкура, и та бесполезная…

– Они, – сказал я. – Ласточки приторговывают, у них свой арсенал.

– А, – разочарованно вздохнул Каца. А я тем временем набулькал по полстакана вина из бурдюка, а потом долил их доверху водой – изысканный местный напиток. Скажи мне об этом кто месяц назад…

– Они не любят колдунов очень, – сказал я. – Так что ты осторожнее. А я попытаюсь выторговать для тебя палатку у них. Когда следующий раз придут.

– В каком смысле не любят? – Каца сделал глоток и блаженно прикрыл глаза.

– В прямом, – пожал плечами я. – Я бы даже сказал, в наипрямейшем. Стреляют, когда видят. Невзирая ни на что вообще. У Ласточек так Локу чуть не убили. Ей повезло, что стрела в плечо попала, ее только с лошади сбили.

– И что, Ласточки порвали их за Локу? – с интересом спросил Каца.

– Нет, – мотнул головой я. Не хотелось мне рассказывать, что было дальше. Они рядились полдня, Ласточки испугались лезть в драку, но терять свою колдунью им тоже не хотелось. И чтобы им позволили забрать тело, главарь наемников вождю тобтопов еще и приплатил. И двадцать пять бурдюков отдал, все, что у них с собой были. Когда мне рассказали, я, скрепя сердце, отдал приказ отправить Локу обратно на Тамар. Тем более что рана была довольно серьезная и неприятная. И даже личное письмо с ней отослал. Торопыге, чтобы тот сам лечил, не перепоручал никому из своих коновалов. Учеников у него стало много теперь. Он их там набрал, чтобы с каждой партией солдат отправлять одного мало-мальски обученного лекаришку. Самого его в Лотос не отправили. К счастью для него, потому что тут бы он и помер.

***

В моей палатке кто-то был. Еще не открыв последний полог, я звериным чутьем почувствовал чужого. Незнакомый запах? Прерывистое дыхание? Скорее, все вместе. За свою жизнь я много раз попадал в засады. До сих пор продолжаю ужасно их бояться, поэтому у меня, похоже, появился специальный орган, чующий спрятавшихся чужаков. Я замер. Сколь можно бесшумно извлек из ножен длинный кинжал. Проклял мысленно непроглядную пустынную ночь. Выдохнул. Откинул полог.

– Нет-нет, хазяина, не трогать меня! – горячо зашептали из темноты. – Моя приходить, беда-беда… Помоги.

Тобтоп. Один. Очень молодой, судя по голосу. Надо будет сделать внушение охране, мимо которой этот юнец пробрался.

– Ты кто? – сварливо спросил я.

– Моя Собака… Щенок. По ваша языка. На моя – Тубшаха-Уто.

– Что тебе надо?

– Беда-беда. Помоща нада. Хазяина может. Хазяина сильный.

Я сплюнул. Гиены побери этого маленького ублюдка. Я на ощупь подошел к столу и зажег масляную лампу. Так и есть. Тощий парнишка. На лице всего одна синяя полоска, и та полустертая. Похоже, плакал. Оттопыренные уши, бритый темно-коричневый череп, пестрая многослойная хламида. Я открыл сундук, достал из мешка сушеных фруктов, фиников, краюху хлеба. Есть хотелось настолько, что я даже был готов поделиться с этим гаденышем. Я сделал приглашающий жест. Он с готовностью протянул, было, руку. Потом отдернул.

– Моя колдун, – сказал он.

– Ну и что? – невнятно спросил я, прожевывая кусок хлеба.

– Меня убьют, – вдруг совсем без акцента заявил Щенок. – Ты знаешь наши обычаи.

Я чуть не закашлялся от удивления. Пришлось открыть бурдюк с вином.

– Я пришел за помощью, – сказал юный тобтоп. Голос уже был другим. – Мои пока ничего не знают. Но ты знаешь, что долго скрывать не получится. Ты можешь помочь?

– Как? – потрясающе красноречив я сегодня…

– Скажи, что взял меня в услужение, – быстро ответил тобтоп.

– И что ты умеешь? – деловито спросил я, но тут же опомнился. – Подожди, дружочек. Давай-ка ты мне расскажешь все. А потом я подумаю.

Я закинул в рот горсть изюма и устроился поудобнее.

– Моя была просто тобтоп, – начал Щенок. – Моя шел на охоту, но неудачно стукнул голова. А когда проснулся, то моя уже колдун, – юный тобтоп потряс головой. – Нас в его голове двое. Маленький дикарь и я. Меня зовут Ллеу-Пророк. Меня убили совсем молодым, поэтому я и смог вселиться в этого почти ребенка. Я думаю, в конце концов, мы станем одной личностью, а сейчас это… гм… забавный опыт. Я словно бы гость тут. Но исчезнуть уже не могу.

– Как это произошло? – я смотрел на Щенка во все глаза. Надо же, а! Сам пришел! Правда, я быстро одернул себя за чересчур безудержную радость – вдруг это опять какая-то каверза?

– Невольно, – хмыкнул юноша. Похоже, «наездник» все же чуть повзрослее, чем «носитель». И уж точно образованнее. – С вашей армией перемещается… гм… что-то. Как будто ворота. Я не знаю, как это объяснить. Произошло пробуждение от долгого сна. А потом непреодолимая тяга к какой-то личности, очень похожей на меня в прошлой жизни.

– А те, другие? – спросил я. – Которые служат мертвому?

– Не знаю точно, – юноша пожал плечами. – Он может воздействовать на ваш мир только голосом. И, наверное, может вселять в подходящие тела подходящие души. Но далеко не все вселённые подчиняются ему. Некоторые даже наоборот…

– Кто он? – спросил я, пристально глядя в лицо Щенку.

– Моя не знает, – залепетал он. – Моя простой мальчик. Моя страшно, что убьют. Помоги…

Я зло сплюнул.

– Я тоже не знаю, – ответил Ллеу.

– Когда ты умер?

– Сорок три года назад, – сказал он. – Или сорок четыре. В небытие плоховато со счетом…

– Что ты умеешь?

– Я носил красные и синие узоры школы Ацца.

– Не понимаю…

– Боевой огненный маг. Из небоевого – могу пройти мимо охраны, если она не выставлена несколькими постами. Самоисцеляюсь, если рана не смертельная. Могу лечить простые переломы. Все.

– Хорошо, – я кивнул. – Я беру тебя в услужение. Что я должен сказать тобтопам?

Надеюсь, я об этом не пожалею.

***

Вождь тобтопов всегда приходил в сопровождении трех молчаливых женщин с закрытыми лицами. Почти все остальное открыто, кстати. Одежда состояла из множества разноцветных бусин, причудливо развешанных на стройных смуглых телах. А еще вождь не называл своего имени и просил обращаться к нему просто «вождь». Чем-то они с нашим царем были похожи неуловимо. Только ни вождю, ни царю я об этом не скажу.

– Вы будете нападать на Белафорт, – сказал вождь. Не спросил. Утвердительно так сказал. Уверенно. – Безумцы. Но нам нравится.

Я пожал плечами и ничего пока не ответил. Раз он затеял разговор, значит, у него есть какое-то дело. Да и вообще он сам пришел ко мне в палатку.

– Мы не любим Белафорт, – продолжил он. – Место плохое. Люди плохие. Жадные. Злые. Колдуны. У вашего царя служат колдуны. Мы не любим, но когда колдуны служат – это нормально. В Белафорте люди служат колдунам. Плохо. Мы бы сами напали, но там стены. У вас есть большие корабли, вы можете привезти из-за моря большие лестницы и большие качели, кидающие большие камни. У вас много воинов. Вы сможете. А мы поможем.

– Это большая честь для нас, сражаться бок о бок с тобтопами, – сказал я осторожно.

– Мы поможем, – повторил вождь. – У вас на пути будет город. Хороший город, вы его легко победите. Лавата. Там вода и сады, и много еды, не то, что здесь. Хорошее место для армии. И корабли там могут ходить.

– Да, ты прав, вождь, – кивнул я. – Мы собираемся атаковать Лавату. Нам нужна база. Хорошая база под боком у Белафорта.

– Только слуги у тебя тупые, Жаба, – сказал вождь. – Второй лагерь отсюда неправильно поставили.

– Что ты хочешь сказать, вождь? – нахмурился я.

– Там недалеко вода, – вождь пошевелил густыми бровями. – Оазис. Даже ягоды растут, правда, не сейчас. Я дам тебе проводника. Отправь ее с твоими слугами, она покажет. Лагерь легкий, можно передвинуть. Будет лучше.

Я готов был воспарить над своей постелью от счастья. Оазис! Второй лагерь может стоять на оазисе! Правда тобтопское «недалеко» варьируется от четверти лиги до пяти лиг, но все равно! Это же, сколько воды получится сэкономить! Одно только это стоит… Кстати, интересно, а чего именно это стоит?

– Вождь, – вежливо начал я. – Я буду рад дружбе наших народов. Твои слова про воду орошают мою душу счастьем. Но что ты хочешь взамен?

– Мы хотим разных вещей, – вождь приосанился. – Твои лекарства. Твой врач в прошлый раз мазал мою спину вонючей мазью. Она перестала болеть. Хочу такие лекарства.

Я кивнул. Это была очень простая просьба.

– Еще привези мне женщину белую, толстую, с белыми волосами, – вождь задумался. Потом продолжил. – С красными тоже подойдет. Будет моей любимой женой. Мне надоели черные и тощие.

Я кивнул медленнее. Это будет труднее.

– Это выполнить сразу не получится, – сказал я. – Женщину придется везти издалека. Но я обещаю, что ты ее получишь.

Я еще не знал, как уговорю какую-нибудь девку из Тармы стать любимой женой вождя тобтопов…

– Еще я хочу ваших бурдюков, – сказал вождь. – Много. Не знаю сколько. Очень удобные и хорошие. Носить удобно – длинная кишка нигде не давит и не рвется. И чтобы не пустыми. Вези в них вино. То, сладкое, которым ты меня угощал.

Хороший вкус у вождя тобтопов, подумал я. Книддское розовое вино, хм… Но ничего, могло быть и дороже.

– Отправлю гонца на дальний остров следующим кораблем, – кивнул я. – На ближнем вкусное вино не делают. Оно тут более терпкое и кислое.

– И еще, – вождь снова приосанился. – Чтобы по нам с каменных башен не стреляли. Белафорт и Лавата наставили каменных башен, а там стрелки. Они объявили нас разбойниками и бродягами, когда мы отказались служить Белафорту. И теперь в нас стреляют, когда видят. Когда победите, сделайте так, чтобы с башен не стреляли. А еще мы дадим вам мехари. Сто мехари. Даже сто два. А тех, которые выживут, потом заберем. Согласен?

Мехари! Самые быстрые и выносливые ездовые животные во всей этой растреклятой пустыне! Вот теперь я готов был пообещать ему вообще все. И пригнать за каждого мехари десяток шлюх с белыми и рыжими волосами. Толстых, тощих, каких угодно. Хоть хромых и одноглазых! Хоть дочерей знатных семейств, хоть замужних матрон. Лично повяжу на лицо маску и выкраду.

– Немного лекарства могу дать тебе прямо сейчас, – сказал я. – А потом тебе будут доставлять его, по сколько нужно, скажем, раз в месяц?

Вождь кивнул.

– Наши женщины на войну не ходят, ты знаешь, – продолжил я. – На ближнем острове войны уже нет, но там одни шлюхи. Ты же наверняка захочешь, чтобы твоя жена была знатного рода?

– Мне все равно, – заявил вождь. – Лишь бы толстая и белая.

– Тогда сделаем так, – я отхлебнул вина, горло пересохло. Оно здесь всегда пересохшее, но на этот раз была отдельная причина. – Я прикажу привезти тебе с ближнего острова белую шлюху. А потом, когда война закончится, тебе доставят знатную белую женщину. Блондинку. Или рыжую. И ее ты возьмешь в жены в знак дружбы между нашими народами.

– А с той, которая раньше, что делать? – озадачено спросил вождь.

– Да что хочешь, – махнул рукой я. – Можешь сыну своему подарить, когда она тебе надоест.

Видимо, идея вождю понравилась. Во всяком случае, на его губах заиграла широкая улыбка.

– Ты хороший человек, Жаба, – сказал он. – Умный. Хороший совет дал.

– Вино и бурдюки подвезут, даю слово, – я сжал руку в кулак, так тобтопы закрепляли обещание. – И башни перестанут стрелять, там, где будем мы.

– Это хорошо, – кивнул вождь. – А теперь выбирай, которая из моих женщин будет с тобой сегодня!

***

– Ллеу? – спросил Каца и наморщил лоб. – Веселенькое дерьмецо…

– Что? – насторожился я.

– В детстве слышал что-то, – сказал Каца. – Его довольно зверски убили вроде.

– Ты уж договаривай, – я оглянулся на Щенка, который весело болтал с одним из наемников. – Я что, змею на груди пригрел?

– Да нет, – Каца дернул плечом. – Не знаю. Правда, не знаю. Вроде слышал что-то про этого Ллеу. Если это он, конечно. Вроде как он вышел на площадь Лодоса-Хабито, есть такой городишка, раньше был больше, сейчас захирел совсем, и продекламировал пророчество. Чего-то страшного наговорил. Ну и убили его прямо там же. Чтобы ничего из сказанного не сбылось, есть такое поверье…

– И как?

– Что «как»?

– Ну, сбылось пророчество-то? – я мысленно облегченно вздохнул.

– А… – Каца рассеянно посмотрел на свой стакан, будто не знал, что с ним делать. – Вроде не сбылось, но я там с детства не был, если честно. Да ладно, не бери в голову. Просто первый раз нам с тобой встречается наездник, который умер, когда мы уже родились.

– Я еще не родился, – сказал я.

– Ой, ну подумаешь, год-два… – отмахнулся Каца. – Ты мне лучше вот что скажи… Как эти девки-то? Черные? Меня-то ни одна из них и близко не подпустит!

– В темноте все равно, – сказал я. – Завтра приедут твои шлюхи.

– А как же боевая обстановка? – шутливо спросил Каца, обрадовано потирая руками. – Боевой дух, честь и мораль?

– Не для солдат, идиот, – буркнул я. – У них на Тамаре достаточно времени девок валять. Для наемников. А то они уже скоро за овцами этими тощими гоняться начнут. Как там их тобтопы обозвали? Несъедобную скотину с рогами и кучеряшками…

– Шакка, шмакка… эээ… не помню, но я понял, о ком ты.

***

Бумаги, бумаги, бумаги. Целая россыпь пожелтевших от времени листов. Я привез в Лотос целый сундук, но времени почитать все не было. Некоторые выглядели совсем новыми, но это просто потому что их старательно скопировали переписчики. С более старых оригиналов. За стенами палатки день. Но спать мне совершенно не хочется. А хочется разгадать, кто же такой Мертвый. Мне кажется, что Ллеу на самом деле знает ответ. Но не говорит. Он у меня уже неделю, и так до сих пор и остался двухголовым. Слияния личностей не происходит, и это ставит Ллеу в тупик, но особо не тяготит. Они оба отличные мальчишки. Толковый получился слуга. И если «наездник» и в самом деле пророк, истинный, настоящий, то он не сможет долго держать в тайне имя мертвого советника царя. Он скажет. А я пока попробую вычислить его через ветхие кусочки исписанной бумаги.

***

Библиотека Храма Змея

Комната два

Стенд «Путешествия»

Мы налетели на риф и стали тонуть. Я и еще какой-то человек уцепились за бревно и выжили. Волнами нас принесло к незнакомому острову. Маленькому, покрытому деревьями. Нам очень повезло, что мы не успели умереть от жажды.

Я не узнавал человека. Его не было в команде, это точно. Но он с нашего корабля. Я быстро понял, что он – это тот, кто сидел прикованный под палубой. Он сказал, что его зовут Лукрей. И что он хочет, чтобы мы выжили оба. И еще он сказал о себе, что может быть опасен для правителя Отмелей, поэтому его и выбрали жертвой Семиморью. Только Семиморью жертва была неугодна, вот мы и потерпели крушение. Для доказательства он заставил морскую воду подняться в волну до деревьев. Она облила нас с ног до головы, и тогда я во все поверил.

Нас подобрал торговый корабль Белафорта и привез на Книдду. Там мы вышли, и никто не заподозрил, что Лукрей – колдун. Это хорошо, потому что тогда у нас были бы неприятности. От колдунов всегда неприятности. Не знаю, почему я шел за этим…

***

Отчет неизвестного

Из тайника

в лагере разбойников.

…и тогда мы напали. Наши враги отчаянно сопротивлялись, но у них не было шансов. Вскоре весь порт был наш. И тогда мы направились на центральную площадь, чтобы объявить о том, что город теперь под властью Лукрея-Морского Владыки. Город сдался. Наш флаг был водружен над дворцом.

В этом бою отличились: Дупа, Шада-Гора, Мушт, Лима-Золото и Шнырк. Всех пятерых необходимо достойно наградить.

***

Библиотека Храма Змея

Шкаф «Мемуары и дневники»

Раздел «Книдда»

Код документа 213/9

Он всегда прибывал одинаково – поднималась огромная волна, а когда вода уходила, на площади оказывался он, Лукрей. Никогда не видел, чтобы он сошел с борта корабля. Он требовал, чтобы все, кого море не забрало с собой, падали перед ним на колени. У него были очень длинные белые волосы. Серебряные. И в них никогда не застревали водоросли.

Когда он казнил правителя Книдды, никто не посмел ему возразить. А Лукрей влил в него столько морской воды, что тот лопнул. Брызги замерли на стенах драгоценными камнями, переливающимися красным и синим. Особенно страшно выглядят камни с глазами…

Лукрей сказал, что никогда больше у настоящего правителя не должно быть дворцов. Дворец – это вместилище всех пороков. Что теперь настоящей столицей всего Семиморья будет остров Куздра. На самом деле это даже не остров, это просто скала посреди моря. Там нет ничего, кроме голого камня. И теперь над ним развевается флаг Лукрея-Помощника, повелителя морей. Он сказал, что если у кого-то появится просьба или жалоба, то он может прибыть на Куздру и оставить свое послание там. И он, Лукрей, обязательно его прочтет и сделает то, что считает нужным.

***

Архив Тармы

Стенд Сигма

Короб 6 –

неразобранные мемуары

код документа 134/25

Я думаю, он действительно был кем-то благословлен. Свое прозвище он получил, потому что не был способен к самостоятельным действиям, зато, когда им кто-то управлял, его могущество возрастало во много раз. Он был отличным помощником, но не владыкой.

Я не видел его много лет. Встретились мы уже на Книдде. Он не узнал меня, что немудрено, а я не стал ему о себе напоминать. Единственное, что я могу сказать про Лукрея, что он остался, каким был. Просто нашелся человек, умело управляющий им откуда-то из тени. Если найти этого «кого-то», то все это уродливое морское государство падет.

***

Я всегда считал, что муравьи – это такие маленькие деловитые существа, постоянно таскающие в свои норы припасы. Да и вообще я никогда особо не увлекался изучением мелких тварей. Ну какая польза может быть от всех этих москитов, скорпионов и прочих букашек, летающих и ползающих? Впрочем, нельзя сказать, что я их как-то по особенному не любил. Мы спокойно уживались в одном мире. Но в Лотосе все изменилось. Я даже могу точно сказать, когда.

– Рыжий! Рыжий! Давай, догоняй!

– Дохля! Победит Дохля, я точно знаю!

– Это нечестно, он дул на своего муравья!

– Рыжий!

– Я раздавлю этого ленивого таракана!

Я понял, что уже не сплю. Привычное пробуждение. Вернее сказать, оно стало таковым за последнюю неделю. С тех пор как вождь научил наемников муравьиным гонкам. Я обхватил голову руками. Как вообще этих тварей можно назвать муравьями? Это чудовища какие-то… Вождь научил ловить их на белую тряпку и финики. И теперь каждый уважающий себя наемник таскает с собой плетеную из травы клеточку, в которой сидит его любимец – насекомое, чуть меньше ладони длиной. Фу.

Щенок заглянул в палатку. Он всегда безошибочно чувствовал момент, когда я просыпаюсь.

– Сейчас я принесу хазяину еды и питья, – сказал он. – Сильно вкусна приготовила Тасаста-Мая. Хазяина будет довольный.

Тасаста-Мая – одна из жен вождя. Он ее оставил в Лотосе, чтобы она помогала нам всем, чем умеет. Вот она и старалась. Сначала показала, где оазис, чтобы мы второй промежуточный лагерь передвинули, а теперь вот взялась еду готовить. По особым тобтопским рецептам. Действительно вкусно, кстати. А вождь с тех пор тоже много и часто слонялся по Лотосу, чем изрядно злил Кацу, который был у нас тут единственным колдуном. А еще – шлюхи. Надо ли говорить, что вождь по достоинству оценил «белых толстых женщин»…

Слушая какофонию за стенами палатки, я начал думать, что свалял дурака, допустив такой разброд. Надо бы запретить азартные игры. И шлюх загнать в отведенный им угол Лотоса. А то шляются тут по всей территории.

Щенок принес тарелку с едой. Как всегда, я не смог определить, из чего Тасаста-Мая приготовила это блюдо. Каждый раз, когда я у нее спрашивал, она улыбалась одними глазами (все остальное было скрыто, показать нос, щеки и рот для тобтопской женщины – позор) и лопотала что-то про особые специи, которые она привезла с собой. В чем она их, интересно, привезла? В бусах что ли?

Щенок сидел на полу, уставившись в одну точку. Потом взгляд его стал осмысленным. Ллеу.

– Я вижу что-то плохое, опасное, – произнес он.

– Чтобы увидеть плохое, не надо быть пророком, – хмыкнул я, прислушиваясь к ору за стенами. Гонка как раз достигла апогея, рыжий вырвался вперед, откусив своими чудовищными жвалами заднюю лапу какому-то другому муравью. Назревала драка, скоро придется выйти и пресечь овладевшие лагерем идиотские настроения. Не в такой уж мы и безопасности, если подумать…

– Другое плохое, – тихо сказал Ллеу. – Не отсюда. Снаружи. Змея приползет из моря.

Я вздохнул, сунул в рот последний кусок, облизал пальцы и поднялся.

– Пора разогнать этот шалман, – сказал я. – Скоро прибудет сегодняшняя партия солдат…

***

Сон пришел не сразу. Жара была какой-то особенно сильной. Зря говорят, что человек ко всему привыкает. В таком случае, я уже должен был перестать чувствовать себя поросем на вертеле, а от песка на зубах так и вовсе пора бы начать приходить в восторг. Стены палатки плотные, солнца сквозь них не видно. Но спасительный мрак уже не приносит мне облегчения. Скоро, уже совсем скоро закончится мое заточение в Лотосе. Я взойду на флагман, который увезет меня в открытое море, подальше от этого раскаленного и проклятого всеми богами, какие были, есть и будут, берега. Местное пустынное зверье уже перестало проявлять любопытство к нашему лагерю, только гиены продолжали хохотать над нами из ночной темноты.

Я уснул. Мне приснилось, что я взбегаю на книддский холм, прохожу аллеей разрушенных белоснежных колонн, а там впереди – озеро. Оно синее, и на нем цветут белые лотосы. А на берегу раскинулся приветливый шатер. Там уже накрыт стол, и вино разлито по стаканам. Сладкое розовое книддское вино. Пища на столе источает одуряющие ароматы, в которые вплетается запах костра. Запах костра. Запах костра…

Что?! Меня подбросило на постели. Щенок сонно протирал глаза и озирался. Запах костра не был сном. Дымом тянуло из-за пологов. Гарью и дымом. А еще – крики. На нас напали! Я вскочил и бросился к выходу, хватая первое оружие, которое попалось под руку. Толкнул вперед Щенка. На мгновение ослеп от полуденного солнца. Горели две деревянные башни, что защищали наш лагерь с моря. Горело несколько жилых палаток. Похоже, штурм еще впереди. Откуда-то из клубов дыма вынырнул перхающий вождь.

– Они зажгли дом женщин! – прокричал он. – Их надо всех спасти.

– Обязательно, – буркнул я, озираясь. – Только сначала пойму от кого.

Рваные Ласточки и Броненосцы. Ласточки выстраивают боевой порядок, молодцы. Похоже, из них никто не погиб. А вот Броненосцев меньше… Кто же нас штурмует? Я видел только хищные силуэты подходящих к берегу боевых кораблей. Три. Или четыре? Нет, все-таки три… С бортов посыпались бойцы.

– Надо отойти, – сказал я. – Здесь мы слишком заметная мишень. И если у них есть лучники…

Взвизгнула стрела и тут же утонула в песке прямо перед моими ногами. Еще одна воткнулась справа. Пестрое красно-черное оперение. Ни о чем не говорит. Я бросился бежать, петляя между палатками. Некоторые уже догорали, к счастью, в мою ни один из зажигательных снарядов не угодил. Щенок бежал за мной. Вождь – тоже, но чуть приотстав.

Самая капитальная стена в нашем лагере у кухни. Дощатый щит отлично загородит от стрел и позволит наблюдать за сражением.

Первый удар приняли на себя Рваные Ласточки. Раздался ни с чем несравнимый лязг сшибки. У нападающих кривые мечи, похожие на серпы, увенчанные острым крюком. И круглые разрисованные щиты. А какое вооружение, интересно, я хотел тут увидеть? Разумеется, к берегу причалили боевые корабли Белафорта. Вот сейчас я могу разглядеть эмблемы на их бортах и вымпела на мачтах. Часть Броненосцев отступила, а на их место встали другие, успевшие надеть доспехи. Подобие строя удерживало мгновения три, не больше. Потом схватка распалась на множество мелких стычек. Я пока не мог толком оценить численность нападавших. Должно быть, человек триста, если гребцы в атаку не полезли… Впрочем, белафортские гребцы в атаку не ходят. Это наш царь настаивает на том, чтобы вся команда корабля знала, с какой стороны держать меч.

В лагере сейчас два отряда, остальные два – в пути. Рваных Ласточек – около двухсот, Броненосцев около ста пятидесяти. Правда, последние вроде пострадали при обстреле с моря. А может и нет… Броненосцы сомкнули свои здоровенные щиты и начали теснить нападающих. На своем краю. Как-то им удалось частично восстановить строй.

– Сейчас-сейчас… – пробормотал вождь за моим плечом. – Они тоже придут, у нас ведь союз…