Волк и дикий цветок

Тесак выдернул топор из пня, будто нож из теплого масла, и я невольно задумалась, может ли хоть что-то ускользнуть от его внимания, когда он начал с плохо скрываемым весельем:

– Не все так плохо, цве…

– Не надо, – предупредила я, не успев себя одернуть, и сцепила руки в замок на коленях.

Волк повернулся ко мне лицом и склонил голову набок, держа топор в повисшей руке.

– Не надо что?

– Врать.

Он не сводил с меня взгляда три долгих вдоха, которые я так и не сумела вдохнуть полной грудью. Затем кивнул и с кривой ухмылкой прокрутил топор.

– Храпишь, как пьяный шмель.

Я поджала губы, чтобы не улыбнуться в ответ, но удержаться все равно не получилось.

– Полагаю, звучит не так уж страшно.

– По сравнению со стаей волков?

– Чистый мед для ушей, цветочек, – хрипло произнес Тесак, широко усмехнувшись. Он крутанул топором и снова набрал поленьев.

Я знала, что не следует потакать себе еще больше, но возможность понаблюдать за ним приносила слишком большое удовольствие, и я ей воспользовалась. Хотя вскоре стало очевидно, что меня привлекли не только перекатывающиеся под кожей мускулы или завитки темных волос, выбивающиеся из-под кожаного шнурка на затылке и касающиеся припорошенного щетиной подбородка.

Меня привлекал он сам.

Что-то в этом грубом, жестоком, немногословном воине успокаивало меня и с головой наполняло странным жаром, который не имел ничего общего с желанием переспать. Хотя я и не могла отрицать, что с удовольствием не вылезала бы из его постели, пока звезды не перестанут светить на небе, и почти не жалела, что уже столько раз делила с ним ложе.

Упаси меня звезды. Какой позор, что мне не было ни капли стыдно.

– Итак, – произнес Тесак, немного меня напугав, – готова рассказать, почему оказалась в Вордане?

– С чего ты взял, что я не местная? – ошеломленно выпалила я.

Волк не ответил, и страх мягко кольнул сердце.

Он знал – и был уверен в своем знании. Я почувствовала себя совсем глупой. С чего я вообще взяла что он примет меня за свою, багровую, кровавую фейри?

– Поэтому ты позволяешь мне остаться? – нерешительно спросила я. – Хочешь выяснить, что я здесь делаю?

Тесак молчал так долго, что я засомневалась, заговорит ли он вообще.

– Ты прекрасно знаешь, что не поэтому.

Я хмуро свела брови, внутри все сжалось. Раздался треск – полено, расколовшись, упало на траву.

– Но скажи-ка мне кое-что.

– Что ты хочешь знать? – спросила я, чуточку перегнув с игривым тоном.

Тесак глубоко вонзил топор в пень, затем подошел ко мне.

– Все, но ограничусь вот чем: будешь ли ты в безопасности, если решишь сбежать домой?

Слово «сбежать» резануло слух, но я не смогла удержать его в голове, когда мой взгляд заскользил туда-сюда по рельефным мышцами его живота и широкой груди. Я почувствовала жгучее желание прильнуть к волку. Пересчитать каждый темный волосок и шрам. Я ответила на его насмешливый взгляд и беззастенчиво улыбнулась, хотя следовало бы целиком и полностью устыдиться.

Веселье Тесака угасало, пока я медлила, глядя, как опускаются уголки его губ, и удивлялась, что ему, похоже, действительно не наплевать.

– Я буду в безопасности, волк.

Рорн никогда не причинил бы мне вреда – физического. И никому другому бы этого не позволил. Когда-то я думала, что это делает его просто волшебным.

А потом узнала, что есть еще много способов истечь кровью.

Тесак наблюдал за мной с минуту, и я подумала, что он мне не поверил. Вскоре, испугавшись, что он видит меня насквозь, я опустила взгляд на камень и провела по небольшой трещинке рядом с бедром.

– Я этого не хочу, но мне правда нужно уйти.

Волк молча обжигал меня пристальным взглядом. Затем направился обратно к дому; ветки и сухая трава захрустели под его ботинками.

– Ты здесь явно по важной причине, так что не буду рушить твои планы, если тебе нужно остаться подольше. Мне и так по горло дерьма разгребать с Дейдом и легионом.

Дейд. То, как он называл своего короля, меня встревожило. Подобная фамильярность намекала на дружбу, и я запоздало сообразила, что они и правда должны быть весьма близки. Как братья-волки.

Я последовала за Тесаком в дом, где он вымыл руки и набрал еще стакан воды.

– Опять убивать и увечить?

Это казалось невозможным – поверить, что он способен на такие зверства. Особенно теперь, после того, как я провела с ним несколько ночей. Какая же я дура. Очень забывчивая, когда нужно. Ведь я много лет, особенно в последнее время, наблюдала, как якобы хорошие создания совершают ужасные поступки.

Или же «хорошие» на самом деле – лишь змеи, сменяющие множество ярких шкур, а «плохие» заслуживают большего доверия.

Тесак закрыл кран и, не глядя на меня, произнес:

– Наверное, тебе лучше не спрашивать.

– Да и нет нужды, верно? – Я закрыла дверь и прошла в глубь дома. – Когда я и так знаю.

Волк напрягся.

– Ты расстроена.

– Просто не понимаю.

– Здесь нечего понимать, цветочек. Это война.

– Жажда мести, – пробормотала я, проводя пальцами по корешкам украденных книг. Молчание волка стало знаком согласия. – Но когда все это закончится?

– Когда он скажет.

Он – его король-тиран. Дейд.

– И что ты тогда будешь делать?

Тесак ответил не сразу, и я, воспользовавшись паузой, обернулась. Он наблюдал за мной, скрестив руки на этой своей впечатляющей груди. Его лицо ничего не выражало, если только он не желал иного. И в самом деле – дрессированный зверь.

– Если все еще буду дышать, продолжу служить своему королю и командовать легионом.

– Все еще будешь дышать? – переспросила я, охваченная внезапным тошнотворным ужасом. – Зачем все это?

Сама не зная почему, я чувствовала необходимость понять:

– Тебе ведь все это не нравится.

– Служить Дейду и защищать свой народ?

– Нет. – Я не спеша пересекла комнату. – Охотиться и причинять вред себе подобным.

Лицо волка оставалось бесстрастным.

– Они – солнечные фейри.

Слово «солнечные» он выплюнул так, словно оно было проклятием.

– Они все равно фейри.

– Тебе неуютно в доме охотника, цветочек?

Я заморгала, остановившись, когда Тесак приблизился, и его единственный глаз недобро сверкнул.

– Потому что я тебя ни к чему не принуждаю.

Потрясенная, я замерла в болезненном напряжении.

– Теперь ты хочешь, чтобы я ушла?

– Нет. – Его маска дала трещину, челюсти сжались. – Ты знаешь, что я этого не хочу.

– Значит, чтобы я просто перестала задавать вопросы, которые тебе не нравятся?

– Можешь спрашивать о чем угодно, – серьезным тоном объявил волк, наморщив лоб.

– Тогда объясни, что значит «неуютно», – сказала я, и мои губы сами собой растянулись в улыбке, когда он остановился прямо передо мной.

– У тебя колотится сердце, – почти неслышно прохрипел Тесак. – Всякий раз, когда я подхожу слишком близко.

– Правда? – прошептала я, хотя мы оба понимали, что я прекрасно об этом осведомлена.

Волк протяжно хмыкнул, переплел свои пальцы с моими, притянул меня к груди.

– Оно несется вскачь… – Теплое дыхание обожгло висок. – Или замирает.

– И что же оно делает прямо сейчас? – спросила я, чувствуя, как сердце замерло.

Тесак отпустил мои пальцы, провел по боку ладонью. Я вздрогнула.

– Оно ждет, что же я с тобой сделаю. – Губы волка скользнули к моей щеке, и он горячо прошептал с улыбкой в голосе: – Дыши, дикий цветочек.

И когда я таки выдохнула, у меня вырвался тихий стон и задрожали колени.

Тесак растворился в воздухе, оставив после себя негромкий смешок, и завитки тьмы смешались с моим прерывистым дыханием.

Волк вернулся глубоко за полночь.

Он осторожно забрался в постель, но потом понял, что я не сплю.

Он не задавал вопросов. Просто притянул меня к себе и стал гладить по спине, по волосам. Последнее, что я запомнила, это как мое дыхание, щекотавшее грудь волка, наконец выровнялось, а слезы высохли на щеках.

Когда я проснулась поздним утром, Тесака уже не было, и я попыталась провести день за чтением и приведением мыслей в порядок. Но ничего не вышло. Тревога змеями сворачивалась внутри, обрывала каждый вдох. Поэтому я занялась уборкой. Шкафы, окна, столешницы. Ничто из этого не было особенно грязным. Просто я пока не могла взглянуть правде в глаза.

Не могла заставить себя уйти и не могла расслабиться, зная, что не имею права оставаться.

Волк вернулся, когда я стерла пыль уже с половины книжных полок. С тряпкой в руке я резко обернулась на звук женского голоса за дверью, но та не открылась.

– … не спорю. Просто не могу понять, зачем нужна такая секретность.

– Просто нужна.

– Хочешь, чтобы народ и дальше выдумывал небылицы? Это жестоко, Тесак, даже для тебя.

– Нет, не… – зарычал он, потом выругался. – Слушай, просто сшей несколько треклятых платьев. И все. Ничего больше. Я не прошу тебя тайком провести ее в Цитадель.

– И что скажет Дейд, когда узнает твой секрет? А рано или поздно он узнает.

Мои пальцы сжались сами собой, ногти впились в ладонь.

– Не его дело. Это никого не касается, кроме меня, – отрывисто бросил Тесак и умолк. – Она ждет.

Секундой спустя дверь наконец отворилась, и я улыбнулась, будто не слышала ни слова, хотя и понимала, что этим выдала себя с головой.

– Э-э, здравствуй.

В дом, держа в руках небольшую сумку, шагнула изящная женщина с длинными каштановыми кудрями. Склонив голову набок, она ответила мне красивой широкой улыбкой.

– Ну здравствуй.

Оглянувшись на Тесака, чье хмурое лицо явно намекало, что ей стоит заткнуться, женщина фыркнула и прошла к обеденному столу.

Волк прочистил горло.

– Это Оливиана, личная швея короля. Я попросил ее сшить для тебя пару платьев.

– Вообще-то он заказал пять.

Тесак стиснул зубы, мрачно уставился на женщину и провел пятерней по волосам, совсем позабыв, что они стянуты в хвост. Несколько густых прядей рассыпались вокруг его лица.

Королевская швея?

О нет. О звезды, нет.

Я затрясла головой. Паника и нечто, похожее на грусть, сдавили мне грудь, будто тиски.

– Мне ничего не нужно, – сбивчиво пробормотала я. – Очень любезно с вашей стороны, но, честно, все в порядке.

Не может быть, чтобы Тесак затеял подобное ради меня. Это нечестно и совершенно излишне.

Волк оценивающе прищурился.

– Она уже здесь и оставила свое дитя под присмотром, так что лучше не тратить ее время впустую.

– Тесак прав. – Золотисто-карие глаза Оливианы внимательно изучали платье, которое я носила уже много дней. – Все это было так неожиданно, что пришлось оставить его в пекарне рядом с моей лавкой. Если я не потороплюсь, он всю ночь промучается от боли в животике. Пилма обожает баловать его лакомствами, к которым крошечный желудочек еще не готов.

Постукивая пальцем по подбородку, Оливиана поинтересовалась:

– Где ты купила это платье?

Не зная, что сказать, я промолчала.

– Бархат и хлопок. – Швея моргнула. – Гениально, однако непременно обречено, если продолжишь его носить.

Она со стуком опустила маленькую, но тяжелую сумку на стол. Тот, недовольный подобным обращением, накренился еще сильнее.

– Какой твой любимый цвет, Астер? Только не говори, что кремово-лиловый, я отказываюсь в это верить.

Тесак, должно быть, сообщил ей мое имя раньше, в разговоре, который я, увы, не слышала.

Я уставилась на платье, гадая, что не так с его цветом, и все еще пытаясь осознать происходящее.

– Ну? – напомнила о себе Оливиана.

Волк покусывал ноготь большого пальца, что было настолько на него не похоже, что я так и не обрела дар речи. Ответ не пришел мне на ум, даже когда я все-таки заставила себя выдавить:

– Не знаю.

Великолепные коричнево-медные юбки швеи заструились, словно послушный ее воле водопад. Она повернулась с мерной лентой в руке и высоко вскинула темные брови.

– Не знаешь?

Тесак продолжал настороженно на меня смотреть. Я осмелилась пересечься с ним взглядом. В поисках помощи, наверное. Я и сама не знала, зачем. Но, уставившись на него, я вдруг выпалила:

– Зеленый. Изумрудно зеленый.

Взгляд Оливианы метнулся от меня к волку и обратно.

– Ну разумеется, – буркнула она себе под нос, прекрасно понимая, что мы оба услышим.

У меня вспыхнули щеки. Взгляд Тесака прожигал во мне дыру, но я упрямо не желала снова смотреть в его сторону. Вместо этого я провела пальцами по волосам, гадая, не найдется ли в маленькой кожаной сумке швеи расчески.

Не прошло и секунды, как я сдалась и отложила тряпку, чтобы Оливиана сняла с меня мерки. Волк вышел, закрыв дверь.

Оливиана кашлянула.

– Он хорошо с тобой обращается? – едва слышно спросила она.

– Да, – ответила я мгновенно. – Очень.

Швея протянула «хм-м», обвила мои бедра мерной лентой и улыбнулась.

– Просто уточнила.

– Зачем? – спросила я как бы между делом, словно мне просто любопытно.

– У многих волков мерзкий, эгоистичный характер или просто такая репутация, – негромко произнесла Оливиана, и я понадеялась, что ее голос звучит достаточно тихо, чтобы Тесак ничего не услышал. – А такие, как наш свирепый командир, совмещают оба этих свойства.

– Оба?

Я моргнула от неожиданности, когда нос швеи вдруг вплотную приблизился к моему, и она, не глядя, принялась измерять мой бюст.

– Демоны, – прошипела Оливиана. – У него за спиной множество теней.

Я покосилась на дверь.

– Его глаз?

– Никто не знает наверняка, но что бы ни случилось, следов осталось много больше, чем видно на его лице.

Вернувшись к столу, Оливиана обмакнула перо в переносной пузырек чернил и записала мои мерки на кусочке пергамента.

– Такие бедра и грудь… – Она улыбнулась через плечо. – Сразу видно, почему он всеми силами пытается тебя удержать.

Я нахмурилась, чувствуя, как шею и щеки заливает жар.

– О, ничего подобного…

Обернувшись, Оливиана приложила палец к губам и бросила взгляд на окно. За стеклом мелькнули волосы цвета воронова крыла, и я невольно улыбнулась. Что этот волк, во имя звезд, там делает?

Удивление тут же сменилось страхом, когда Оливиана задала следующий вопрос:

– Откуда ты? Не местная, иначе я бы такое платье уже приметила.

Поджав губы, она постучала кончиком пера по щеке и окинула меня пытливым взглядом.

– Фермерский край? Но речь у тебя правильная, гладкая. – Швея сощурилась, посмотрев на мои плечи. – И осанка. Почти королевская.

Кровь мгновенно застыла в жилах, жар прокатился с головы до самых пят, мне показалось, что я покачнулась, хотя на самом деле мое тело даже не шелохнулось.

– Я…

Я не находила слов. Легкие сдавило, в горле встал ком.

Я не должна здесь находиться.

Что я творю? Зачем остаюсь в этом доме, в этом королевстве, впускаю этого воина в свое тело и позволяю покупать мне платья, которых я не заслуживаю и в которых не нуждаюсь…

Дверь отворилась.

– Закончили?

Голова шла кругом от страха и облегчения, и как только Оливиана вернулась к своим вещам, я вцепилась в спинку кресла, чтобы не упасть.

– Думаю, мне достаточно. А тебе? – многозначительно спросила швея, складывая все в сумку и глядя на Тесака.

Тот ответил безмолвным мрачным взглядом, и Оливиана слабо рассмеялась. С непонятным мне выражением лица она подмигнула мне через плечо.

– Приятно познакомиться, Астер, дорогая. К следующей неделе уже соображу что-нибудь на примерку.

К следующей неделе?

Лед, от которого кровь застыла в жилах, не спешил таять, и слова Оливианы так меня потрясли, что я не сумела ни поблагодарить ее, ни попрощаться.

Дверь со стуком захлопнулась, и этот звук вызвал у меня новый виток паники. Тесак платил швее, и довольно щедро, если вспомнить, на кого она работала и что сказала ему в шутку. Он покупал дорогие вещи, которые я, скорее всего, никогда не надену.

Что я, звезды меня дери, творю?

Да, я не могла вынести того, что сделал Рорн, но это вовсе меня не оправдывало. Мне не следовало оставаться здесь и пользоваться этим загадочным мужчиной, который настойчиво…

В мой подбородок впились пальцы. Рука сжала талию.

– Дыши.

Не получалось.

Воздуха не хватало. До тех самых пор, пока Тесак не подхватил меня на руки, чтобы усадить в кресло. Но я вцепилась в его тунику, неспособная разжать хватку, и он сел сам, устроив меня у себя на коленях.

Мне было плевать. Все это не имело никакого значения.

Я уже зашла слишком далеко. Дальше, чем могла когда-либо вообразить. Становилось до боли ясно: что бы я ни делала, последствий избежать не удастся. Все сплелось в слишком плотный клубок и сдавливало меня, куда бы я ни пыталась двинуться. Словно бы я запуталась в колючей проволоке и теперь была обречена просто-напросто истечь кровью.

Но я была не одна.

Может, я и не обязана быть одна? Может, именно так чувствовал себя Рорн, истерзанный настолько, что позабыл, где хорошо, а где плохо?

От попытки проявить к нему сочувствие, понять, почему он причинил мне такую непоправимую боль, глаза наполнились слезами. Я крепче вцепилась в Тесака, и он тоже крепче прижал меня к себе. Я силилась сосредоточиться и дышать ровно, а волк все поглаживал меня по спине.

Он молчал. И просто меня обнимал.

Меня. Странную женщину, что прокралась в его город и в его жизнь. И все же, утопая в его объятиях, я почему-то совсем не чувствовала себя безумной.