Дом на Арбате

– А у меня не было другого выхода, – горестно ответила Александра Андреевна. – В начале 90-х в квартире оставались прописанными я, слепая Ольга и Олег Паничев. Он потом купил себе квартиру, а в своей комнате прописал сына Димочку. Он здесь не жил, только был прописан. Потом слепая Ольга умерла, её никто из родственников не хотел хоронить, комната у неё была неприватизированная, им ничего не досталось. Пришли из милиции, завернули её в покрывало и унесли. А в её комнату участковый привёл целую орду курдов, они ему платили за это. Их был целый табор, они заполонили всю квартиру, я не знала, куда от них деваться. А потом объявили приватизацию. Сын Паничева Дима тоже претендовал на освободившиеся комнаты. Но суд решил в мою пользу, Ирочка выкупила эти комнаты и предложила мне заключить с ней специальный договор по уходу, чтобы потом всё досталось ей. У меня не было другого выхода. Курды не хотели уезжать, всё тянули, но она поставила им ультиматум, и они без звука исчезли. Я бы, конечно, без неё с ними не справилась. И выкупала она свободные комнаты за свои деньги.

– Но по льготной цене и от вашего имени, – заметила я.

– Да за эти комнаты настоящая война разгорелась. Димочка даже пытался меня отравить газом. Я случайно ночью вышла из комнаты и увидела, что газовые конфорки открыты. Я, конечно, их закрыла и легла спать. Потом, когда он утром пришёл, я ему сказала: «Не думала, что ты на такое способен». А он сделал вид, что не понимает, о чём я ему сказала. Ну да Бог с ним! Я не думаю, что он сам до этого додумался, наверняка это его бабка, мать Олега Паничева, его подучила. Но её судьба за это наказала. Она моложе меня: ей всего 80 лет, а она уже лежачая. Квартиру свою переписала на внучку от первого брака Олега Паничева, а та ждёт не дождётся, когда бабка помрёт. Она мне иногда звонит. Недавно жаловалась, что на Пасху хотела угостить внучку куличиком, а та ей в ответ сказала: «Да подавись ты, бабка, своим куличиком». Она сыну пожаловалась на внучку, а тот ей говорит: «Я, мать, терплю, и ты терпи».

– Родная внучка так с бабушкой разговаривает? – не поверила я.

– Да, родная внучка, которой она свою квартиру отписала, – подтвердила Александра Андреевна. – Я иногда думаю: ну чего я хочу от Ирочки, она же мне не родная, тут родные дети и внуки знать не хотят своих родных! Сын Григория Васильевича Виталик тоже ведь отца совсем не навещал, когда тот лежал в больнице. Гришенька несколько раз просил меня ему позвонить, чтобы он пришёл, я ему звонила, а он каждый раз мне отвечал «Мне некогда». Так и не пришёл попрощаться с отцом перед смертью. Но и когда сам Виталик умирал, ему тоже несладко было. У него случился инсульт, жена отвезла его на дачу, и он там лежал, никому не нужный, пока не умер.

– Ирочка – это их дочь? – спросила я.

– Да, Ирочка – это внучка Григория Васильевича. Он, конечно, всегда поддерживал связь с сыном и помогал ему, Ирочку я тоже считала своей внучкой, ведь у нас с Гришенькой не было детей. Но для меня она совершенно чужой человек, да и по духу совсем другая. Она вся пошла в свою бабку, жену Гриши, даже её фамилию взяла – Покровская. У неё были связи в МИДе, благодаря этому Ирочка закончила МГИМО. Но бабушка любила погулять. И Ирочка тоже в этом на неё похожа. Первый раз она вышла замуж за очень хорошего парня. Но уже через месяц они развелась, потому что этот парень застал её в постели с соседом. Потом она вышла замуж второй раз, надо сказать, тоже удачно, она ведь интересная. Второй Ирочкин муж Серёжа занимался снабжением дипломатов, часто ездил в заграничные командировки, она тоже ездила вместе с ним по заграницам и нигде никогда не работала. Но потом у него начался роман с молоденькой секретаршей, Ирочке стало об этом известно, она закатила мужу скандал, и он обещал порвать отношения с этой секретаршей. После этого Ирочка ко мне пришла и заявляет: «Я еду в Париж». Я ей говорю: «Ирочка, вы же только что помирились, куда ты едешь, одна, без мужа?» А она мне отвечает: «Что же я, должна сидеть возле него? Никуда не денется, он у меня в ногах валялся, просил прощения». И что же? Она вернулась из Парижа, а он опять с этой секретаршей. И как она ни старалась, он к ней уже не вернулся, женился на этой молодой. Теперь она жалеет. А исправить уже ничего нельзя. Что же она хотела? И не таких, как она, бросают. Тем более ей тогда было уже за сорок. А сейчас ей уже 55, она оформляет пенсию. Неужели ей полагается тоже пенсия? Она же никогда не работала!

– Но вы говорили, что Серёжа всё равно помогает Ирочке? – спросила я.

– Серёжа хороший парень. Он помогает, но не Ирочке, а двум их дочерям, и он им запретил вообще что-то рассказывать матери о нём. Одной дочери недавно купил трёхкомнатную квартиру, сейчас там ремонт идёт. Двухкомнатная квартира, где они жили раньше, освобождается, её будут сдавать, ещё одна четырёхкомнатная квартира в Староконюшенном переулке, которую она отсудила после развода, тоже сдаётся в аренду, но, видимо, денег Ирочке всё равно мало, она привыкла жить на широкую ногу. Я чувствую, что уже мешаю ей. Чувствую, что когда мне звонят, ей это не нравится. Она хотела бы меня изолировать от окружающих, чтобы быть хозяйкой во всей квартире. Боюсь, как бы она меня отсюда не спровадила.

– А что написано в вашем договоре с Ирочкой? – начала допытываться я.

– Да я же слепая, ничего не видела, когда подписывала, – призналась Александра Андреевна. – Наверное, она всю квартиру уже на себя переписала. И дочек своих она здесь уже прописала, и внуков, наверное.

18 июня 2014 года, среда.

Вчера была встреча жителей Арбата с префектом Центрального округа Виктором Фуером в помещении издательства «Наука» в Шубинском переулке у Смоленской набережной. Зал был большой, и, видимо, из-за опасений, что придёт мало людей, мне позвонила из управы Людмила Алексеевна Трайгель и попросила поприсутствовать на встрече. Опасения её оказались напрасными, зал оказался полон. В президиуме сидели Фуер, наш глава управы Арбат Максим Дерюгин, зам. префекта по спортивно-массовой работе (встреча была как раз посвящена физкультурной тематике) и ещё какой-то чиновник префектуры, кажется, заместитель Фуера по торговле и потребительскому рынку Литошин, тот самый, за подписью которого пришла жителям нашего дома отписка на жалобу по поводу кафе в нашем доме. Он же и открывал встречу, предоставив слово первому – главе управы Арбат Дерюгину.