Змей на лезвии

– То не твое дело! – гневно ответил он. – Твое дело бабье – блины печь да детей качать! А что до мести – я сам знаю, как мне мою честь оберегать!

– Когда отомстишь, тогда я в Киев приеду и о новом браке речь заведу, – так же гневно ответила Правена. – А раньше о таком говорить – только позориться. Не думай, как меня пристроить, я не сирота, без куска хлеба не останусь. Думай, как за брата отомстить. Иначе ни мне, ни тебе чести и доли не будет! Допустишь нашей общей доли умаление – своим же сыновьям зло сотворишь!

– Да Игморовых парней, может десять лет искать придется! Леший знает, куда делись эти черти! Может, они в Булгар уже путь держат, а может, за море Варяжское! Как их теперь сыскать?

Святослав был непритворно раздосадован тем, что и правда не знает, где находятся его названые братья.

– А пусть и десять! Месть от времени хуже не становится. Ты – князь, твои люди во все земли ездят, а куда не ездят – ты их пошли! Где-нибудь да сыщется след! К чему быть князем киевским и столькими землями повелевать, если не знаешь, как самое важное дело исполнить!

От досады и гнева Правена осмелела – да и чего ей было бояться, если самое дорогое она уже потеряла? Да если бы Святослав в досаде убил ее – она бы только обрадовалась.

Святослав встал с плаща, и Правена тоже поднялась, чтобы он мог его забрать. Встряхнув плащ, князь свернул его и повесил на плечо.

– Ты подумай, что я сказал, – строго и холодно добавил он. – Надумаешь – возьму тебя с собой в Киев и выполню, что обещал. Будешь упрямиться – так и просидишь тут, злобу копя, покуда не поседеешь.

– Мне от тебя одно нужно – и что, я сказала! – запальчиво ответила Правена.

– Как знаешь! – Святослав махнул рукой и пошел прочь.

Спорить с женщинами он терпеть не мог, еще с тех пор как в тринадцать лет, едва получив меч, остался единственным мужчиной на киевском столе, соправителем матери. До разговора с Правеной он не снизошел бы, если бы не хитрец Болва. Тот сам подумал о ней, и Святослав, в таком чуждом ему деле готовый принять совет соратника, послушался его. И впрямь было бы хорошо побыстрее пристроить Улебову вдову и тем утишить мстительный пыл. Если бы Правена – главная, кого обездолила Улебова гибель, – нашла себе новое счастье, родичи поуспокоились бы, оставили это дело в прошлом и бросили искать виноватых. Забота о братовой вдове заткнула бы рты желающим его винить. Но упрямая девка не желала себе добра. Сразу видно – дочь рабыни!

Правена осталась на месте, кипя от гнева. Она видела, как Болва, следуя за Святославом, оглянулся и бросил на нее сожалеющий взгляд, но это только усилило ее негодование. Он, значит, думают, что она продаст память мужа за новое замужество и приданое! И кто ее склоняет к этому – сводный брат убитого, князь! Тот, в чьей чести – честь всей Руси, южной и северной!

Они были правы – Бер, Малфа, Сванхейд и прочие, кто молчаливо сомневался в желании Святослава мстить. Он не сделает этого. Уж как он прикидывался, будто желает ей добра! Правена достаточно знала Святослава, чтобы понимать: он был с ней настолько любезен, насколько вообще мог. Но все это служило лишь той цели, чтобы усмирить ее и отвлечь от мысли о мести. Что мешало ему сказать ей – «да, я отомщу»? Ведь это первое, главное добро, которое она и ребенок от него ждали!

Святослав и Болва уже скрылись в стороне причала, где их ждала лодья из Новых Дворов с отроками-гребцами, а Правена все не решалась сойти с места. Но чувствовала, как гнев оживил ее, наполнил жилы огнем, почти выжег скорбь и тоску. Былая пустота исчезла – у нее появилась цель, и эта цель придала ей сил. Дух Улеба ждет мести – она сделает для этого все, что в ее стлах. Тогда муж ее порадуется на том свете – и своей восстановленной чести, и ее любви, не кончающейся с жизнью.

Глава 6

Назавтра Правене снова предложили ехать в Киев – на этот раз Лют Свенельдич. Ему тоже казалось очевидным, что молодая вдова захочет вернуться в родной город, в отчий дом, тем более что есть такой удобный случай – дядя мужа довезет в сохранности. Правена даже усомнилась: отдаваться под покровительство Святослава она не желала, но против Люта ничего не имела.

– Но как же дитя мое, как же Ута? Обидится она, если я так и исчезну, с нею не простившись.

– Эх, мог бы я задержаться! – Лют качнул головой. – Поехал бы с тобой к Уте, забрали бы дитя… Но не могу. Он сказал, чтобы я вперед его дружины шел.

О Святославе в доме Сванхейд говорили безлично, не называя прямо, и в этом сказывалось всеобщее недоброжелательство.

– Я хотел ведь задержаться, – продолжал Лют, – да он, видать, боится, что я, коли останусь здесь, то мигом на поиски пущусь… тех, кого он вовсе сыскать не хочет.

– Но мне-то он не запретит, – с упрямым вызовом подхватил Бер. – И меня с собой не увезет. Разве что связанным. Можете на меня положиться. Как только он уберется восвояси…

– Так ты будешь мстить? – Правена пристально взглянула на него.

Бер молча переглянулся с Лютом, но по лицу его Правена поняла: именно так.

– Мне придется, – ответил Бер: не с гордостью и не с сожалением, а как о деле, которое должно быть сделано. – Из тех, кто имеет право и волен этим заняться, здесь сейчас только я, а пока весть дойдет до Мстислава Свенельдича… мы не можем терять столько времени. Я примусь за поиски сейчас, этим летом, а там будет видно, куда судьба катится.

– В укреплении духа эти молодцы не нуждаются! – Малфа приобняла ее. – Будь спокойна, сестра: они найдут Игморову братию, хоть бы те на остров Буян забрались!

– Вот как только Мистина обо всем узнает… – начал Лют. – Уж он догадается, где и как их искать! Эх, как же мне уезжать неохота, но прямо отказаться – беды не оберешься.

– Вовсе не плохо, что тебе придется уехать, – утешила его Сванхейд. – Он будет ждать опасности для убийц от тебя, а ты будешь с ним в Киеве, у него на глазах. Вот он и будет думать, что пока они не в Киеве, им ничего не грозит, и не станет мешать нам.

– А взабыль это он будет на глазах у меня! – злорадно ответил Лют. – Если Игморова братия к нему опять прибьется – в Киеве я об этом живо узнаю.

– Стало быть, Киев и весь путь полуденный – на тебе, – сказал Алдан. – Что на западе их никто не видел – это мы с Вальгой сами по пути расспросили.

– На севере за всеми отплывающими кораблями и за всеми подозрительными путниками будет следить Ингвар-младший, – добавил Сванхейд. – Остается только восток.

– А что там – на востоке? – спросила Правена.

– Еще переходов на десять, если по Мсте идти, тоже словене живут, – пустился объяснять Бер. – Эти края мы хорошо знаем, еще дед мой и прадед там дань собирали. Дальше междуречье – перехода два от Мсты до Мерянской реки, там волоки, но большая часть пути тоже по воде. А по Мерянской реке уже меря сидит, но есть несколько русских селений – Силверволл, Озерный Дом, там сам Анунд конунг живет, он двоюродный племянник Сванхейд. Если Игморова братия туда станет путь держать, я до самого Анунда доберусь и его о помощи попрошу. Он в таком деле не откажет нам, да, дроттнинг[10 - Дроттнинг (др. – сканд.) – королева.]? Он в родстве с нами, это и его родовая честь.

– Это страна весьма обширная – Меренланд? – спросил Алдан. – Я слышал, через нее ездят в Булгар и даже в сам Багдад.

– Да, после мери на восток будут всякие чермису, мурамар, потом булгары, дальше на юг – буртасы, потом хазары. А за Хазарией, через тамошнее море – Серкланд, сарацинские страны.

– Не забрались бы они туда! – сказала Сванхейд.

– Я найду их и там! – решительно заверил Бер. – Не будет у меня другой цели в жизни и другого пути, пока я не найду их, всех пятерых, и не заставлю ответить.

Говоря это, он поймал восхищенный взгляд Правены – наконец-то она слышала те единственные слова, что могли ее утешить.

– Я так понимаю, на словен и даже на мерю и мерянскую русь мы можем полагаться как на союзников, – сказал Алдан. – Но вот на те народы, что живут за ними… на всех этих булгар и тем более хазар с сарацинами… Наши враги им скорее будут друзьями.

– Надо постараться догнать их, пока они не добрались до хазар. Я не намерен медлить – как только мой знатный родич отсюда уберется, я сам пущусь в дорогу.

– Сколько ты возьмешь людей? – спросил Лют.

– Их, подлецов, всего пятеро. Если я возьму десять человек… ну, пятнадцать… двадцать, пожалуй, уже многовато, – то мне хватит сил с ними управиться. Тут главное – напасть на след.

– А ты знаешь их в лицо?

– Н-нет. – Этот простой вопрос Бера смутил. – Не могу сказать, что знаю. Я их видел… видел людей, что держались возле князя, но не знаю, которые из них были те, кто нам нужен.

– И как же ты будешь их искать?

– Такие люди заметны. Куда бы они ни забрались, весняки чужаков приметят. Они не смогут прикинуться кем-то другим, даже нашими, северными русами – у них южный выговор. Если расспрашивать о чужаках, легко напасть на след.

Лют и Алдан озадаченно переглянулись. Некая правда в этом рассуждении была, но поиск вслепую сулил мало надежды.

– О божечки, Бер! – Малфа всплеснула руками. – Да если ты нос к носу столкнешься с тем же Градимиром и Добрятой, и они будут молчать, ты пройдешь мимо и не поймешь, что они-то тебе и нужны!

– Я в Силверволле не был, но едва ли там так много людей, чтобы чужаки могли спрятаться. Главное найти кого-то из местных, чтобы помогли разобраться, кто там свой, а кто чужой.

– С тобой должен быть кто-то, кто знает их в лицо, – возразил Алдан.

Бер промолчал: он был не настолько упрям, чтобы спорить с очевидным.