Добавить В библиотеку
Символисты
Автор:
Жанр:
Год написания книги: 2024
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Злая сказка
Слева тянется кровавая рука.Приходи ко мне, и будет жизнь легка.Слева тянется проклятой сказки ложь.Приходи, от Сатаны ты не уйдешь.Справа светятся обманно огоньки.Справа нет тебе ни зова, ни руки.Лишь один завет: Налево ни чуть-чуть.И кладут тебе булыжники на грудь.О, предтечи светлоокие мои,Было легче вам в стесненном житии.Раньше было всё во всём начистоту.А теперь из пыли платье я плету.У меня в моих протянутых рукахЛишь крутящийся дорожный серый прах.И не Солнцем зажигаются зрачки,А одним недоумением тоски.Я ни вправо, я ни влево не пойду.Я лишь веха для блуждающих в бреду.Мир звериный захватил всю землю вплоть.Только птица пропоет, что жив Господь.21 мая 1921
Валерий Брюсов
Предчувствие
Моя любовь – палящий полдень Явы,Как сон разлит смертельный аромат,Там ящеры, зрачки прикрыв, лежат,Здесь по стволам свиваются удавы.И ты вошла в неумолимый садДля отдыха, для сладостной забавы?Цветы дрожат, сильнее дышат травы,Чарует всё, всё выдыхает яд.Идем: я здесь! Мы будем наслаждаться, —Играть, блуждать, в венках из орхидей,Тела сплетать, как пара жадных змей!День проскользнет. Глаза твои смежатся.То будет смерть. – И саваном лианЯ обовью твой неподвижный стан.25 ноября 1894
Творчество
Тень несозданных созданийКолыхается во сне,Словно лопасти латанийНа эмалевой стене.Фиолетовые рукиНа эмалевой стенеПолусонно чертят звукиВ звонко-звучной тишине.И прозрачные киоски[5]1,В звонко-звучной тишине,Вырастают, словно блестки,При лазоревой луне.Всходит месяц обнаженныйПри лазоревой луне…Звуки реют полусонно,Звуки ластятся ко мне.Тайны созданных созданийС лаской ластятся ко мне,И трепещет тень латанийНа эмалевой стене.1 марта 1895
Из цикл А «Méditations»
IVСвиваются бледные тениВидения ночи беззвездной,И молча над сумрачной безднойКачаются наши ступени.Друзья! Мы спустились до края!Стоим над разверзнутой бездной —Мы, путники ночи беззвездной,Искатели смутного рая.Мы верили нашей дороге,Мечтались нам отблески рая…И вот – неподвижны – у краяСтоим мы в стыде и тревоге.Неверное только движенье,Хоть шаг по заветной дороге, —И нет ни стыда, ни тревоги,И вечно, и вечно паденье!Качается лестница тише,Мерцает звезда на мгновенье,Послышится ль голос спасенья:Откуда – из бездны иль свыше?1895
«Люблю вечерний свет, и первые огни…»
Люблю вечерний свет, и первые огни,И небо бледное, где звезд еще не видно.Как странен взор людей в медлительной тени,Им на меня глядеть не страшно и не стыдно.И я с людьми как брат, я всё прощаю им,Печальным, вдумчивым, идущим в тихой смене,За то, что вместе мы на грани снов скользим,За то, что и они, как я, – причастны тени.4–5 октября 1899
Раб
Я – раб, и был рабом покорнымПрекраснейшей из всех цариц.Пред взором, пламенным и черным,Я молча повергался ниц.Я лобызал следы сандалийНа влажном утреннем песке.Меня мечтанья опьяняли,Когда царица шла к реке.И раз – мой взор, сухой и страстный,Я удержать в пыли не мог,И он скользнул к лицу прекраснойИ очи бегло ей обжег…И вздрогнула она от гнева,Казнь – оскорбителям святынь!И вдаль пошла – среди напеваЗа ней толпившихся рабынь.И в ту же ночь я был прикованУ ложа царского, как пес.И весь дрожал я, очарованПредчувствием безвестных грез.Она вошла стопой неспешной,Как только жрицы входят в храм,Такой прекрасной и безгрешной,Что было тягостно очам.И падали ее одеждыДо ткани, бывшей на груди…И в ужасе сомкнул я вежды…Но голос мне шепнул: гляди!И юноша скользнул к постели.Она, покорная, ждала…Лампад светильни прошипели,Настала тишина и мгла.И было всё на бред похоже!Я был свидетель чар ночных,Всего, что тайно кроет ложе,Их содроганий, стонов их.Я утром увидал их – рядом!Еще дрожащих в смене грез!И вплоть до дня впивался взглядом, —Прикован к ложу их, как пес.Вот сослан я в каменоломню,Дроблю гранит, стирая кровь.Но эту ночь я помню! помню!О, если б пережить всё – вновь!Ноябрь 1900
Кинжал
Иль никогда на голос мщенья
Из золотых ножон не вырвешь свой
клинок…
М. ЛермонтовИз ножен вырван он и блещет вам в глаза,Как и в былые дни, отточенный и острый.Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза,И песня с бурей вечно сестры.Когда не видел я ни дерзости, ни сил,Когда все под ярмом клонили молча выи,Я уходил в страну молчанья и могил,В века, загадочно былые.Как ненавидел я всей этой жизни строй,Позорно-мелочный, неправый, некрасивый,Но я на зов к борьбе лишь хохотал порой,Не веря в робкие призывы.Но чуть заслышал я заветный зов трубы,Едва раскинулись огнистые знамена,Я – отзыв вам кричу, я – песенник борьбы,Я вторю грому с небосклона.Кинжал поэзии! Кровавый молний свет,Как прежде, пробежал по этой верной стали,И снова я с людьми, – затем, что я поэт.Затем, что молнии сверкали.1903
Из цикла «Картины. На улице»
X. На скачкахЛюблю безумное стремленьеК столбу летящих лошадей,Их равномерное храпеньеИ трепет вытянутых шей.Когда в начале свежи силы,Под шум о землю бьющих ног,Люблю задержанной кобылыУверенный, упругий скок.Люблю я пестрые камзолы,В случайный сбитые букет,И финиш, ярый и тяжелый,Где миг колеблет «да» и «нет».Когда счастливец на прямуюВыходит, всех опередив,Я с ним победу торжествую,Его понятен мне порыв!Быть первым, вольно одиноким!И видеть, что близка мечта,И слышать отзвуком далекимУдары ног и щёлк хлыста!1903
«Желтым шелком, желтым шелком…»
Желтым шелком, желтым шелкомПо атласу голубомуШьют невидимые руки.К горизонту золотомуЯрко-пламенным осколкомСходит солнце в час разлуки.Тканью празднично-пурпурнойУбирает кто-то дали,Расстилая багряницы.И в воде желто-лазурнойЗаметались, заблисталиКрасно-огненные птицы.Но серебряные змеи,Извивая под лучамиСпин лучистые зигзаги,Беспощадными губамиЛовят, ловят всё смелееПтиц, мелькающих во влаге!1905
I X. АнтонийТы на закатном небосклонеБылых, торжественных времен,Как исполин стоишь, Антоний,Как яркий, незабвенный сон.Боролись за народ трибуныИ императоры – за власть,Но ты, прекрасный, вечно юный,Один алтарь поставил – страсть!Победный лавр, и скиптр вселенной,И ратей пролитую кровьТы бросил на весы, надменный, —И перевесила любовь!Когда вершились судьбы мираСреди вспененных боем струй, —Венец и пурпур триумвираТы променял на поцелуй.Когда одна черта делилаВ веках величье и позор, —Ты повернул свое кормило,Чтоб раз взглянуть в желанный взор.Как нимб, Любовь, твое сияньеНад всеми, кто погиб, любя!Блажен, кто ведал посмеянье,И стыд, и гибель – за тебя!О, дай мне жребий тот же вынуть,И в час, когда не кончен бой,Как беглецу, корабль свой кинутьВслед за египетской кормой!Апрель 1905
Из цикла «Элегии и буколики: Вечеровые песни»
1. СумеркиГорят электричеством луныНа выгнутых длинных стеблях;Звенят телеграфные струныВ незримых и нежных руках;Круги циферблатов янтарныхВолшебно зажглись над толпой,И жаждущих плит тротуарныхКоснулся прохладный покой.Под сетью пленительно-зыбкойПритих отуманенный сквер,И вечер целует с улыбкойВ глаза – проходящих гетер.Как тихие звуки клавира —Далекие ропоты дня…О сумерки! милостью мираОпять упоите меня!5 мая 1906
Поэту
Ты должен быть гордым, как знамя;Ты должен быть острым, как меч;Как Данту, подземное пламяДолжно тебе щеки обжечь.Всего будь холодный свидетель,На всё устремляя свой взор.Да будет твоя добродетель —Готовность взойти на костер.Быть может, всё в жизни лишь средствоДля ярко-певучих стихов,И ты с беспечального детстваИщи сочетания слов.В минуты любовных объятийК бесстрастью себя приневоль,И в час беспощадных распятийПрославь исступлённую боль.В снах утра и в бездне вечернейЛови, что шепнет тебе Рок,И помни: от века из тернийПоэта заветный венок!1907
Земле
Я – ваш, я ваш родич, священные гады!Ив. КоневскойКак отчий дом, как старый горец горы,Люблю я землю: тень ее лесов,И моря ропоты, и звезд узоры,И странные строенья облаков.К зеленым далям с детства взор приучен,С единственной луной сжилась мечта,Давно для слуха грохот грома звучен,И глаз усталый нежит темнота.В безвестном мире, на иной планете,Под сенью скал, под лаской алых лун,С тоской любовной вспомню светы этиИ ровный ропот океанских струн.Среди живых цветов, существ крылатыхЯ затоскую о своей земле,О счастье рук, в объятьи тесном сжатых,Под старым дубом, в серебристой мгле.В Эдеме вечном, где конец исканьям,Где нам блаженство ставит свой предел,Мечтой перенесусь к земным страданьям,К восторгу и томленью смертных тел.Я брат зверью, и ящерам, и рыбам.Мне внятен рост весной встающих трав,Молюсь земле, к ее священным глыбамУстами неистомными припав!25 августа 1912
Федор Сологуб
«По жестоким путям бытия…»
По жестоким путям бытияЯ бреду, бесприютен и сир,Но зато вся природа – моя,Для меня наряжается мир.Для меня в тайне вешних ночей,Заливаясь, поют соловьи.Как невольник, целует ручейЗапылённые ноги мои.И светило надменное дня,Золотые лучи до землиПредо мною покорно склоня,Рассыпает их в серой пыли.1890
У решетки
Стальная решетка.Здесь – пыль и каменья,Там – сад и пруды,Качается лодка,Доносится пенье,Алеют плоды.По жесткой дорогеТолпой богомольцыКуда-то спешат.В болтливой тревогеЗвенят колокольцы,Колеса гремят.В гамаке плетеном,То вправо, то влево,Крылом ветерка,В приюте зеленомЗаснувшая деваКачнется слегка.1890
«Я – бог таинственного мира…»
Я – бог таинственного мира,Весь мир в одних моих мечтах,Не сотворю себе кумираНи на земле, ни в небесах.Моей божественной природыЯ не открою никому.Тружусь, как раб, а для свободыЗову я ночь, покой и тьму.1896
«Живы дети, только дети…»
Живы дети, только дети, —Мы мертвы, давно мертвы.Смерть шатается на светеИ махает, словно плетью,Уплетенной туго сетьюВозле каждой головы.Хоть и даст она отсрочку —Год, неделю или ночь,Но поставит всё же точкуИ укатит в черной тачке,Сотрясая в дикой скачке,Из земного мира прочь.Торопись дышать сильнее,Жди – придет и твой черёд.Задыхайся, цепенея,Леденея перед нею.Срок пройдет – подставишь шею, —Ночь, неделя или год.1897
«Чернеет лес по берегам…»
Чернеет лес по берегам.Один сижу я в челноке,И к неизвестным берегамЯ устремляюсь по реке.На небе ясная луна,А на реке туман встает.Сияет ясная луна,И кто-то за лесом поет.О, ночь, единственная ночь!Успокоительная сень!Как пережить мне эту ночь?К чему мне свет? К чему мне день?1898
«Недотыкомка серая…»
Недотыкомка сераяВсё вокруг меня вьется да вертится, —То не Лихо ль со мною очертитсяВо единый погибельный круг?Недотыкомка сераяИстомила коварной улыбкою,Истомила присядкою зыбкою, —Помоги мне, таинственный друг!Недотыкомку серуюОтгони ты волшебными чарами,Или наотмашь, что ли, ударами,Или словом заветным каким.Недотыкомку серуюХоть со мной умертви ты, ехидную,Чтоб она хоть в тоску панихиднуюНе ругалась над прахом моим.1 октября 1899
«Высока луна Господня…»
Высока луна Господня.Тяжко мне.Истомилась я сегодняВ тишине.Ни одна вокруг не лаетИз подруг.Скучно, страшно, замираетВсё вокруг.В ясных улицах так пусто,Так мертво.Не слыхать шагов, ни хруста,Ничего.Землю нюхая в тревоге,Жду я бед.Слабо пахнет по дорогеЧей-то след.Никого нигде не будитБыстрый шаг.Жданный путник, кто ж он будет —Друг иль враг?Под холодною луноюЯ одна.Нет, невмочь мне, – я завоюУ окна.Высока луна Господня,Высока.Грусть томит меня сегодняИ тоска.Просыпайтесь, нарушайтеТишину.Сестры, сестры! войте, лайтеНа луну!1905
«Алый мак на желтом стебле…»
Алый мак на желтом стебле,Папиросный огонек,Синей змейкою колеблясь,Поднимается дымок.Холодея, серый пепелОсыпается легко.Мой приют мгновенно-тепел,И ничто не глубоко.Жизнь, свивайся легким дымом!Ничего уже не жаль.Даль в тумане еле зрима, —Что надежды! Что печаль!Всё приходит, всё отходит,Развевается, как дым;И в мечтаньях о свободе,Улыбаясь, отгорим.20 марта 1919
«Лежу и дышу осторожно…»
Лежу и дышу осторожноВ приюте колеблемых стен.Я верю, я знаю, как можноБояться внезапных измен.Кто землю научится слушать,Тот знает, как зыблемо здесь,Как стены нетрудно обрушитьИз стройности в дикую смесь.И вот предвещательной дрожьюПод чьей-то жестокой рукойДружится с бытийскою ложьюЛетийский холодный покой.Опубликовано в 1921
«Зачем любить? Земля не стоит…»
Зачем любить? Земля не стоит Любви твоей.Пройди над ней, как астероид, Пройди скорей.Среди холодной атмосферы На миг блесни,Яви мгновенный светоч веры. И схорони.Опубликовано в 1921
«Войди в меня, побудь во мне…»
Войди в меня, побудь во мне,Побудь со мною хоть недолго.Мы помечтаем в тишине.Смотри, как голубеет Волга.Смотри, как узкий серп луныСеребряные тучки режет,Как прихоть блещущей волныПески желтеющие нежит.Спокоен я, когда Ты здесь.Уйдешь, – и я в тоске, в тревоге,Влекусь без сил, разметан весь,Как взвеянная пыль дороги.И если есть в душе мечты,Порой цветущие стихами,Мне их нашептываешь ТыБессмертно-легкими устами.1922
Иннокентий анненский
Трактир жизни
Вкруг белеющей ПсихеиТе же фикусы торчат,Те же грустные лакеи,Тот же гам и тот же чад…Муть вина, нагие кости,Пепел стынущих сигар,На губах – отрава злости,В сердце – скуки перегар…Ночь давно снега одела,Но уйти ты не спешишь;Как в кошмаре, то и дело:«Алкоголь или гашиш?»А в сенях, поди, не жарко:Там, поднявши воротник,У плывущего огаркаСчеты сводит гробовщик.1900
Еще один
И пылок был, и грозен День,И в знамя верил голубое,Но ночь пришла, и нежно теньБерет усталого без боя.Как мало их! Еще одинВ лучах слабеющей НадеждыУходит гордый паладин:От золотой его одеждыОсталась бурая кайма,Да горький чад… воспоминанья. . . . . . . .Как обгорелого письмаНеповторимое признанье.1903
Август
1. ХризантемаОблака плывут так низко,Но в тумане всё нежнейПламя пурпурного дискаБез лучей и без теней.Тихо траурные кониПодвигают яркий гнёт,Что-то чуткое в коронеТо померкнет, то блеснёт……Это было поздним летомМеж ракит и на песке,Перед бледно-желтым цветомВ увядающем венке,И казалось мне, что нежнойХризантема головойПрипадает безнадежноК яркой крышке гробовой…И что два ее свитыеЛепестка на сходнях дрог —Это кольца золотыеЕю сброшенных серёг.2. Электрический свет в аллееО, не зови меня, не мучь!Скользя бесцельно, утомлённо,Зачем у ночи вырвал луч,Засыпав блеском, ветку клёна?Ее пьянит зеленый чад,И дум ей жаль разоблачённых,И слезы осени дрожатВ ее листах раззолочённых, —А свод так сладостно дремуч,Так миротворно слиты звенья…И сна, и мрака, и забвенья…О, не зови меня, не мучь!Опубликовано в 1910
Traumerei
Сливались ли это тени,Только тени в лунной ночи мая?Это блики или цветы сирениТам белели, на колениНиспадая?Наяву ль и тебя ль безумноИ бездумноЯ любил в томных тенях мая?Припадая к цветам сирениЛунной ночью, лунной ночью мая,Я твои ль целовал колени,Разжимая их и сжимая,В томных тенях, в томных тенях мая?Или сад был одно мечтаньеЛунной ночи, лунной ночи мая?Или сам я лишь тень немая?Иль и ты лишь мое страданье,Дорогая,Оттого, что нам нет свиданьяЛунной ночью, лунной ночью мая…16–17 мая 1906
Снег
Полюбил бы я зиму,Да обуза тяжка…От нее даже дымуНе уйти в облака.Эта резаность линий,Этот грузный полет,Этот нищенски синийИ заплаканный лед!Но люблю ослабелыйОт заоблачных нег —То сверкающе белый,То сиреневый снег…И особенно талый,Когда, выси открыв,Он ложится усталыйНа скользящий обрыв,Точно стада в туманеНепорочные сны —На сомнительной граниВсесожженья весны.1909
Кошмары
«Вы ждете? Вы в волненьи? Это бред.Вы отворять ему идете? Нет!Поймите: к вам стучится сумасшедший,Бог знает где и с кем всю ночь проведший,Оборванный, и речь его дика,И камешков полна его рука;Того гляди – другую опростает,Вас листьями сухими закидает,Иль целовать задумает, и слезОстанутся следы в смятеньи кос,Коли от губ удастся скрыть лицо вам,Смущенным и мучительно пунцовым.. . . . . . . .Послушайте!.. Я только вас пугал:Тот далеко, он умер… Я солгал.И жалобы, и шепоты, и стуки, —Все это “шелест крови”, голос муки…Которую мы терпим, я ли, вы ли…Иль вихри в плен попались и завыли?Да нет же! Вы спокойны… Лишь у губЗмеится что-то бледное… Я глуп…Свиданье здесь назначено другому…Всё понял я теперь: испуг, истомуИ влажный блеск таимых вами глаз».Стучат? Идут? Она приподнялась.Гляжу – фитиль у фонаря спустила,Он розовый… Вот косы отпустила.Взвились и пали косы… Вот ко мнеИдет… И мы в огне, в одном огне…Вот руки обвились и увлекают,А волосы и колют, и ласкают…Так вот он, ум мужчины, тот гордец,Не стоящий ни трепетных сердец,Ни влажного и розового зноя!. . . . . . . .И вдруг я весь стал существо иное…Постель… Свеча горит. На грустный тонЛепечет дождь… Я спал и видел сон.Опубликовано в 1910
Мучительный сонет
Едва пчелиное гуденье замолчало,Уж ноющий комар приблизился, звеня…Каких обманов ты, о сердце, не прощалоТревожной пустоте оконченного дня?Мне нужен талый снег под желтизной огня,Сквозь потное стекло светящего устало,И чтобы прядь волос так близко от меня,Так близко от меня, развившись, трепетала.Мне надо дымных туч с померкшей высоты,Круженья дымных туч, в которых нет былого,Полузакрытых глаз и музыки мечты,И музыки мечты, еще не знавшей слова…О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне,Чтоб мог я стать огнем или сгореть в огне!Опубликовано в 1910
Невозможно
Есть слова. Их дыханье что цвет:Так же нежно и бело-тревожно;Но меж них ни печальнее нет,Ни нежнее тебя, невозможно.Не познав, я в тебе уж любилЭти в бархат ушедшие звуки:Мне являлись мерцанья могилИ сквозь сумрак белевшие руки.Но лишь в белом венце хризантем,Перед первой угрозой забвенья,Этих вэ, этих зэ, этих эмРазличить я сумел дуновенья.И, запомнив, невестой в саду,Как в апреле, тебя разубрали, —У забитой калитки я жду,Позвонить к сторожам не пора ли.Если слово за словом, что цвет,Упадает, белея тревожно,Не печальных меж павшими нет,Но люблю я одно – невозможно.Не позднее 12 января 1907
Бабочка газа
Скажите, что сталось со мной?Что сердце так жарко забилось?Какое безумье волнойСквозь камень привычки пробилось?В нем сила иль мука моя,В волненьи не чувствую сразу:С мерцающих строк бытияЛовлю я забытую фразу…Фонарь свой не водит ли татьПо скопищу литер унылых?Мне фразы нельзя не читать,Но к ней я вернуться не в силах…Не вспыхнуть ей было невмочь,Но мрак она только тревожит:Так бабочка газа всю ночьДрожит, а сорваться не может…Опубликовано в 1910
Петербург
Желтый пар петербургской зимы,Желтый снег, облипающий плиты…Я не знаю, где вы и где мы,Только знаю, что крепко мы слиты.Сочинил ли нас царский указ?Потопить ли нас шведы забыли?Вместо сказки в прошедшем у насТолько камни да страшные были.Только камни нам дал чародей,Да Неву буро-желтого цвета,Да пустыни немых площадей,Где казнили людей до рассвета.А что было у нас на земле,Чем вознесся орёл наш двуглавый,В темных лаврах гигант на скале, —Завтра станет ребячьей забавой.Уж на что был он грозен и смел,Да скакун его бешеный выдал,Царь змеи́ раздавить не сумел,И прижатая стала наш идол.Ни кремлей, ни чудес, ни святынь,Ни мира́жей, ни слез, ни улыбки…Только камни из мерзлых пустыньДа сознанье проклятой ошибки.Даже в мае, когда разлиты́Белой ночи над волнами тени,Там не чары весенней мечты,Там отрава бесплодных хотений.Опубликовано в 1910
Что счастье?
Что счастье? Чад безумной речи?Одна минута на пути,Где с поцелуем жадной встречиСлилось неслышное «прости»?Или оно в дожде осеннем?В возврате дня? В смыканьи вежд?В благах, которых мы не ценимЗа неприглядность их одежд?Ты говоришь… Вот счастья бьетсяК цветку прильнувшее крыло,Но миг – и ввысь оно взовьетсяНевозвратимо и светло.А сердцу, может быть, милейВысокомерие сознанья,Милее мука, если в нейЕсть тонкий яд воспоминанья.Опубликовано в 1911
Юргис Балтрушайтис
Silenzio
Молчанье! Забвенье без срока…Свой жребий, пустынник, мечи…Пусть зыблется жизнь одиноко,Как пламя ночное свечи…Безмолвие грани последнейМой дух просветленный зовёт…И глухо на башне соседнейПустынное время поёт…Ни страха, ни ропота в боеВещающих утро часов…Лишь молится сердце живоеВосходу светающих снов…Молчание! С гордым упорством,Пустынник, таи свой простор…Пусть люди о хлебе их черствомВедут нескончаемый спор…Всем жаром души своевольнойБудь предан иному труду, —Ты слишком упорно и больноМетался в бесплодном бреду!Опубликовано в 1911
Забвение
Смыкая две ели,То быстро, то плавно,Мелькают качелиВ игре своенравной…То вправо, то влево,Со скрипом подбросят,И юношу с девойИз мира уносят…Светло и раздольноПаденье с размаха…И сладко и больноОт счастья, от страха…В волне заповеднойГрудь девы чуть дышит,И юноша бледныйНе видит, не слышит…Их носят качелиИ в вихре и в дыме —И солнце средь елейКачается с ними…Опубликовано в 1912
Замок страха
Долго время в Замке Страха,Где я в полночь света жду,Где мелькает только плахаВ нескончаемом бреду…Пробуждая мертвый шорох,Срок за сроком бьют часы…Призрак черепа в узорах,В беге линий – знак косы…В пестроте дневного звона,На случайный смутный звукОтвечает горечь стона,Бледность лиц и трепет рук…В долгий час ночного кругаСкорбно смотрит в лунный прахМука детского испугаВ отуманенных зрачках…В древнем замке – безысходно —Боль всегда и боль везде…И душа – как цвет бесплодныйБелых лилий на воде…Опубликовано в 1912
Зимнее раздумье
Сквозь тишь зимы трудна дорога к маю,К лесной свирели, к пению садов, —Но я метель любовно принимаю, Как дали льдов…Ниспавшей капле долго ждать возвратаВ полдневный пояс радужных полос —Но тверд мой дух, пусть глухо грудь объята Приливом слез…Пред бездной мира разум безоруженИ ткани дум в сознаньи нет —Лишь знаю я, что праздный колос нужен, Как нужен цвет…Не скоро взмах отвечного огниваСольет творенья в пламени одном —Но в вихре яви сердце искрой живо И кратким сном…В игре теней не скоро в смертной долеИскупит Солнце алчущих в бреду —Но я горжусь венцом суровой боли И чуда жду…Вечерняя песня
Скользнул закат по высям отдаленным,И вновь шепчу я сердцу моему:Познав весь свет, равно неутоленным,Падешь во тьму…На всех стеблях, чья стройность длится хрупко,Зажжется свет, затмится и пройдет…И лишь полынь – на дне живого кубка,Где будто был налитый на пир мед…В миг пламени веков седая ПряхаРоняет прах, и меркнет вдруг игра,И каждый раз для холода и страхаВлачусь я от костра…Смыкает день стоогненные срокиВ полях земли – лишь в небе облакаЦветут, горят… Но искры их далеки!И дрожь близка…Вячеслав Иванов
Дух
L’Аmor che move il sole e l’altre stelle.
Dante. Paradiso, XXХIII[6]Над бездной ночи Дух, горя,Миры водил Любви кормилом;Мой дух, ширяясь и паря,Летал во сретенье светилам.И бездне – бездной отвечал;И твердь держал безбрежным лоном;И разгорался, и звучалС огнеоружным легионом.Любовь, как атом огневой,Его в пожар миров метнула;В нем на себя Она взглянула —И в Ней узнал он пламень свой.1902
Долина – Храм
Звезда зажглась над сизой пеленойВечерних гор. Стран утренних вершиныВстают, в снегах, убелены луной.Колокола поют на дне долины.Отгулы полногласны. Мглой дыша,Тускнеет луг. Священный сумрак веет.И дольняя звучащая душа,И тишина высот – благоговеет.1904
Поэты духа
Снега, зарей одетыВ пустынях высоты,Мы – Вечности обетыВ лазури Красоты.Мы – всплески рдяной пеныНад бледностью морей.Покинь земные плены,Воссядь среди царей!Не мни: мы, в небе та́я,С землей разлучены,Ведет тропа святаяВ заоблачные сны.1904
В лепоту облечеся
М. М. Замятниной
Как изваянная, висит во снеС плодами ветвь в саду моем – так низко…Деревья спят – и грезят? – при луне;И таинство их жизни – близко, близко…Пускай недостижимо нам оно —Его язык немотный всё ж понятен:Им нашей красотой сказать дано,Что мы – одно, в кругу лучей и пятен.И всякой жизни творческая дрожьВ прекрасном обличается обличье;И мило нам раздельного различьеОбщеньем красоты. Ее примножь! —И будет мир, как этот сад застылый,Где внемлет все согласной тишине:И стебль, и цвет Земле послушны милой;И цвет, и стебль прислушались к Луне.1904