Игра или страсть?

– Мистеру Робсону. Брэнд кивнул.

– Который поверил ее словам и не получил в ответ ничего, кроме огорчений. Если кто и писал письма, то Ханна. – Он уставился в пространство. – У нее была склонность к мелодраме, и, думаю, она получила больше драмы, чем рассчитывала.

Они погрузились в молчание, поглощенные каждый своими размышлениями. Спустя некоторое время Брэнд сказал:

– Спроси девочек, где они нашли шкатулку. Это может помочь нам.

– Спрошу, – пообещала Марион. – И спрошу, было ли в ней что-то еще. А ты не хочешь поговорить с Робертом?

– Пока не с чем к нему идти. Кроме того, возможно, Роберт утратил благосклонность. Возможно, кто-то другой захватил воображение Ханны.

– А как насчет твоего отца? – тихо спросила Марион.

– Моего отца? – Он был поражен. – Не считая того факта, что он был практически вдвое старше Ханны, ему бы никогда не пришло в голову сбежать. Здесь его земля. Кроме того, мой отец мертв, а эта история продолжается. Кто-то напал на тебя в Воксхолл-Гарденз и столкнул с лестницы в театре. И не забудь о воре, которому мы помешали в коттедже.

Он наклонился через стол и быстро поцеловал ее.

– Я твой компас. Держись за меня, и я тебя выведу.

Уходя, он забрал с собой шкатулку, пообещав вернуть ее утром, и еще раз просмотрел содержимое, прежде чем лечь спать. Странные мысли приходили и уходили, но он пока не делал попытки связать их.

После письма Эдвины он широко раскинул сеть подозрений, от Лонгберидо Брайтона. Теперь же, когда обнаружились хранимые Ханной вещи, поиски, похоже, сузились до Прайори и его окрестностей.

Некий свидетель сказал Эдвине, что Марион была на улице в ту ночь, когда исчезла Ханна. Кто этот свидетель? Что видела Марион? Она обожала Ханну. Если б она увидела, что кто-то обижает ее, то побежала бы к матери с криками о помощи.

Брэнд был убежден, что Ханна писала письма его дяде. Холодность записки Роберта говорила о многом. Брэнд не мог обратиться к дяде со своими подозрениями. Ну, получал он письма, и что? Роберт – светский человек. Он нашел бы, как охладить пыл барышни, потерявшей голову от любви.

Если только сам не влюбился в нее и от него оказалось не так просто избавиться, как от мистера Робсона. Подчас случаются и более странные вещи.

И потом эти нападения на Марион в Лондоне и записки, которые она связывала с Дэвидом Керром. Кто стоит за ними? Кого в то время не было в Прайори?

Наконец-то у него есть что-то, чтобы двигаться дальше.

Когда девочкам предъявили шкатулку, они разревелись и все рассказали. Флора нашла ее под скрипучей половицей в стенном шкафу для белья в коттедже Эдвины, когда они играли в прятки. Девочки клялись, что больше там ничего не было. Они пытались вернуть шкатулку туда, где Флора нашла ее, но мистер Мэнли и слуги, сторожившие коттедж, не пускали их. Поэтому они решили отдать шкатулку Марион, но не успели, она обнаружила ее раньше.

Они не знали, что это так важно. Если бы в шкатулке были золотые монеты, тогда другое дело.

Марион отправилась на поиски Брэнда, чтобы рассказать ему то немногое, что ей удалось узнать.

Глава 22

Шло ритуальное чаепитие на террасе, когда Брэнд едва не уронил чашку, рассеянно сделав первый глоток.

– Кофе? – спросил он лакея. Это был его любимый напиток, но в бабушкином доме кофе считали едва ли не вреднее бренди.

– Леди Марион сказала, что вы предпочитаете кофе, – последовал чопорный ответ. – Если вы хотите чаю, сэр, я принесу.

На нарушение традиций в Прайори смотрели неодобрительно как Фицаланы, так и их слуги.

– Спасибо, но я действительно предпочитаю кофе, – сказал Брэнд.

Он поднял фарфоровую чашку, безмолвно отдавая Марион должное. Она кивнула и улыбнулась.

Она пытается завоевать его, но с какой целью? Он предложил ей выйти за него, но она не ответила ни «да», ни «нет». Эта проблема с Дэвидом Керром и тем ущербом, который он может нанести, начинала действовать ему на нервы. Он не хотел, чтобы она пришла к нему только после того, как он уничтожит все преграды. Она сказала, что любит его. Если так, то должна быть с ним, не считаясь с ценой.

Брэнду не хотелось постоянно говорить с ней об этом. Это только все испортит. Если она не придет к нему по собственной воле, безо всяких условий, что-то ценное будет потеряно.

Между тем он делал все, чтобы добиться желаемого. Ночью он не пошел к ней в комнату. Если хочет его, то должна прийти сама. Он бросил перчатку, но она пока не подняла ее.

– Пришла Теодора, но без Роберта, и это направило его мысли по другому руслу. Он попытался узнать, кто, имея легкий доступ к Прайори, отсутствовал, когда на Марион напали в Лондоне. Мало толку! В то время Прайори был почти безлюден. Лорд Роберт оставался единственным подозреваемым. У него была возможность и был мотив. Хотя мотив висел на волоске. Был ли он влюблен в Ханну? Убил ли ее в приступе ярости, когда она сыграла с ним ту же шутку, что и с Робсоном? Писал ли письма Ханне и влез ли в коттедж в день сельского праздника?

Освальд поднялся на ноги. Он смотрел куда-то вдаль.

– Это ведь Эндрю и леди Эмили? – спросил он. Брэнд повернулся. Взявшись за руки, Эндрю, и Эмили неслись через лужайку со стороны оранжереи. Все сразу поняли, что что-то стряслось.

Брэнд не стал ждать, когда Эндрю и Эмили прибегут, он отставил чашку и пошел им навстречу, Освальд последовал за ним.

Теперь уже все встали – ее светлость, Марион, мисс Каттер, Клэрис и Теодора. Эндрю жестами показывал в сторону оранжереи, а Эмили, взбежав на террасу, согнулась, переводя дух. Выпрямившись, она выдавила:

– Случилось ужасное. В оранжерее. Джон Форрест. Боюсь, что он мертв.

Последовало ошеломленное молчание, потом Теодора испустила пронзительный вопль и хотела рвануться за мужчинами, но герцогиня помешала ей.

– Позволь Брэнду и Освальду позаботиться о Джоне. Если ты пойдешь туда, им придется заботиться о тебе. Ты этого хочешь?

Теодора посмотрела на герцогиню с ненавистью, стряхнула ее руку и ушла в дом.

Садовник отвел Брэнда и Освальда к телу. Форрест лежал лицом вниз не в самой оранжерее, а в сарае для садового инвентаря.

Садовник обнаружил тело и побежал в оранжерею к Эндрю и Эмили, которые любовались там цветами.

– Я пощупал его пульс, – сказал Эндрю, – но уже понял, что он мертв. У него затылок размозжен.

Света в маленьком сарае было недостаточно, и Брэнд послал садовника принести фонарь, а сам присел на корточки и дотронулся до руки Форреста. Рука была холодной и окоченевшей.

– Он мертв по меньшей мере часов десять.

– Откуда ты знаешь? – удивился Эндрю.

– В качестве репортера я освещал процессы над убийцами и неплохо знаю методы дознания.

Вернулся садовник с фонарем. Брэнд поднял фонарь повыше и осмотрел тело. Седые волосы Форреста были залиты кровью. Брэнд осмотрелся э поисках оружия.

– Так, что мы тут имеем? – Брэнд взял в руки железный брус, испачканный кровью.

– Бог мой! – выдохнул Эндрю. – Кому и зачем понадобилось убивать Форреста?

– Это, – сказал Брэнд, – пусть выясняют власти. Брэнд послал Эндрю за мировым судьей и доктором и оставил Освальда охранять тело. Вокруг самого сарая не было ничего – ни следов, ни характерных полос, указывающих, что тело заволокли в сарай, ни признаков драки или борьбы. Форрест вошел в сарай, ни о чем не подозревая.