Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном

– Право, на тебя стоит посмотреть, Мэгги! – воскликнул он. – Это своего рода представление! Просто «не тронь меня»! Прости, не могу удержаться от смеха! Ну, а теперь у тебя и слезы на глазах… Эх ты, бедняжка, Мэгги! Право, я не хотел тебя обидеть. Давай-ка мириться! Я готов даже поцеловать тебя, если хочешь. – Джек нагнулся и подставил мне свою гладкую щеку. – Да, вот еще что, Мэгги, кстати, я вспомнил, – продолжал он, – сделай одолжение, не выставляй меня таким дураком перед твоими подругами.

– Что ты говоришь, Джек? Я выставляю тебя дураком?

– Ну да! Ты все обнимаешься со мной и устраиваешь разные чувствительные сцены. Я этого терпеть не могу – как-то глупо обниматься и нежничать с родной сестрой. Прошу тебя, чтобы этого больше не было. Я не прочь поцеловать тебя при случае, если ты будешь добра ко мне и когда мы одни, а при посторонних я отказываюсь от этих нежностей.

– Но разве ты запретишь мне целовать тебя, когда мы здороваемся по утрам и прощаемся перед сном, Джек? – спросила я, жестоко оскорбленная в чувстве сестриной любви. – Ах, как ты меня мучаешь, Джек!

– Пожалуй, если уж ты непременно этого желаешь, – ответил Джек. – Только, прошу тебя, не плачь. Это несносно, когда ты распускаешь нюни! И только с условием: по одному поцелую утром и вечером, и баста! Без всяких этих объятий, которые я ненавижу. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Да, я отлично понимаю, – грустно сказала я, – я готова и вовсе не целовать тебя, если это тебе так неприятно.

– Ну вот, теперь она обижается! Я так и знал, что этим кончится. Выходит, я правду говорил, что ты «бедняжка, не тронь меня»!

– Ах, Джек! – начала я. – Если бы только ты знал…

– Только, пожалуйста, нельзя ли без слез, у тебя их, кажется, неиссякаемый запас! Полно же, приободрись и давай поболтаем. Ведь я же очень рад, что я снова дома и вместе с тобой. Ну, пока мы сейчас здесь одни, я тебя обниму еще раз, чтобы развеселить. Но только один поцелуй, хорошо? Давай-ка поскорее!

Джек обвил мою шею руками, наклонил голову и поцеловал меня во влажную от слез щеку.

– Слушай, Мэгги, да ты вся мокрая! – сказал он, вытирая губы рукавом своей рубашки.

– Джек, – ответила я, – обещаю тебе, что не буду плакать и буду такой, какой ты хочешь, все время, пока ты гостишь дома. И еще раз скажу тебе, что люблю тебя больше всех на свете! Я, конечно, очень люблю и папу, и маму, но тебя я люблю особенно: мы ведь с тобой всегда были большими друзьями и всегда делили все наши горести и радости.

Джек кивнул головой в знак согласия.

– Ах, Джек, мой милый, хороший! – продолжала я и, уцепившись за его рукав, потерлась о него щекой. – Милый Джек, я никогда и ни за что не выйду замуж! Я хочу всегда оставаться твоей единственной сестрой. Мне хотелось бы всю жизнь неразлучно жить с тобой! И даже если ты будешь беден, я стала бы твоей служанкой – чинила бы твою одежду, стряпала бы для тебя и держала твою квартиру чистой, как стеклышко.

– Ради Бога, Мэгги, перестань нести эту высокопарную чушь! Ты рисуешь уж очень непривлекательную картину. Я вовсе не намерен быть бедняком. Ты можешь оставаться старой девой, если хочешь, но я-то не намерен становиться старым холостяком. Я непременно женюсь и, надеюсь, еще совсем молодым человеком. У меня будет красивая белокурая женушка, которая будет совсем не похожа на тебя, потому что ты брюнетка, и я тоже брюнет. Такая жена, как ты, мне вовсе не подходит. Ты слишком плаксива и чересчур порывиста. Я хочу, чтобы моя жена любила меня, но чтобы она не твердила мне об этом ежеминутно. Ну вот, ты уже опять морщишь свой лобик, и глаза начинают наполняться слезами. Ты непременно превратишься в дурнушку, если будешь так часто реветь. Разве я не знаю, что ты меня обожаешь? И ты тоже знаешь, как я люблю тебя, Мэгги. Ты ведь, право, чудесная сестренка!

Я прилагала все возможные усилия, чтобы удержаться от слез и преодолеть нервный спазм в горле. Джек всегда был немного странный. Он никогда не любил, как он говорил, «телячьих нежностей». Я знала это и жалела, что так расчувствовалась. После небольшой паузы я сказала:

– Скажи, а зачем тебе понадобились эти твои соверены? Пожалуйста, Джек, расскажи мне, в какую беду ты попал, что это за кролики, и кто этот твой товарищ? Мне очень любопытно.

– Ну, знаешь, Мэгги, тебе все-таки придется побороть свое любопытство, потому что я ничего тебе рассказывать не буду. Это большой секрет. Неужели ты думаешь, что я выдам своего товарища? Этому не бывать. Теперь дело улажено – деньгами, но это все-таки была очень неприятная история. К тому же теперь у меня нет и медного гроша в кармане, а день рождения отца будет уже через две недели. Мне так давно хотелось подарить ему часы! У тебя, Мэгги, наверное, тоже нет денег, чтобы дать мне в долг?

У меня был, конечно, один золотой соверен, правда, чужой и присвоенный бесчестным путем…

– Небольшая сумма у меня есть, – ответила я с невольной запинкой.

– Есть? – вскричал Джек, глядя прямо мне в глаза. – Вот это славно! Сколько же у тебя на руках денег, Мэгги?

– Один соверен наберется, – я опустила глаза.

– Ай да молодец, Мэгги! Какова! Каким чудом ты ухитрилась скопить целый соверен?

– А это уже моя тайна, – сказала я. – Ты не хочешь открыть мне свой секрет, так не требуй, чтобы я была с тобой откровенна.

– Но ты все-таки не откажешься отдать мне взаймы твой соверен? Я верну его тебе, когда у меня будут деньги. Клянусь, что верну!

– Нет, я не возьму у тебя эти деньги обратно, – ответила я. – Я отдаю их тебе в твою полную собственность, и ты купишь на них подарок для папы.

Лицо Джека засияло от удовольствия, но он продолжал настаивать, что непременно отдаст мне деньги.

– Ты лучшая и добрейшая из всех сестер на свете! – воскликнул он. – Но я не из тех, кто безвозвратно берет деньги у девочек. Тебе придется подождать самое большее год или два. А этот соверен у тебя здесь, с собой?

– Да, у меня в кармане.

– Так достань же его оттуда поскорее!

Я опустила руку в карман, открыла свой маленький кошелек, вынула из него соверен, который, в сущности, принадлежал Джулии, и подала его Джеку. Он первым делом поднес монету ко рту и прикусил зубами, чтобы убедиться, как он сказал, в ее доброкачественности. Затем бросил соверен об камень, чтобы проверить, будет ли он звенеть как следует, после чего объявил, что это настоящий, вполне доброкачественный соверен, и спрятал его в жилетный карман.

Наш разговор на этом был окончен, и мы направились к дому.

Глава X

Подземелье с привидениями

Оставшиеся до открытия базара дни быстро пролетали один за другим. Мои опасения, что предосудительная проделка с чеками может быть обнаружена, почти исчезли. Только одна Сесилия могла бы уличить меня, но она ведь не знала, каким образом я завладела этими чеками. Джулия, похоже, вовсе не ждала денег из Лондона, – по крайней мере, она ни разу не упомянула об этом. У сестер, впрочем, и без того было столько денег, что они не знали, куда их девать. Каждый день у нас проходил весело, в болтовне и прогулках; я старалась заглушить голос совести, которая у меня, конечно, отнюдь не была спокойной.

На этих днях было получено давно ожидаемое приглашение от леди Пенроуз, которое всех нас привело в восторг. Больше всех, однако, волновались наши американки. Они были очень озабочены своими туалетами и приставали за советами то ко мне, то к Веде. У них были нарядные платья, которые они никогда не носили, предпочитая свои простые, короткие матросские костюмы – чтобы свободнее двигаться и не заботиться постоянно о том, как бы не порвать или испачкать платье.

Джек был крайне недоволен этими толками о туалетах; объявив, что мы, девицы, просто невыносимы со своими разговорами о тряпках, он убегал от нас, чтобы покататься на лодке по озеру или погонять на своем велосипеде.

Эта суета отчасти сблизила меня с Джулией и Аделью, но однажды я вдруг получила удар, можно сказать, прямо в сердце и сильно встревожилась. Речь зашла о том, что если мы сблизимся с Вайолет Пенроуз, вероятно, нас будут довольно часто приглашать в замок.

– Придется мне написать миссис Джефферсон в Лондон и попросить ее выслать нам кое-что из туалетных принадлежностей, – заметила Джулия, – нельзя же являться в такой знатный дом все в одних и тех же шляпках. Да, наверное, придется нам заказать и новые платья. Странно только, что мы уже давно не получали никаких вестей от миссис Джефферсон.

– Как раз я сегодня тоже подумала об этом, – прибавила Адель.

– Миссис Джефферсон всегда пишет нам не реже, чем раз в две недели, – продолжала Джулия, – и, как правило, в письмах присылает деньги. Очень странно, что она так долго молчит. Если бы дядя Джозеф не прислал нам перед отъездом в Америку эти десять фунтов, то мы, пожалуй, сидели бы тут без гроша. Ну а так – не беда, если пройдет еще немного времени до получения денег от миссис Джефферсон.

Я вышла из комнаты юных американок в сильнейшем волнении. Недолго, значит, длилось мое веселье! Надо мной сгущалась мрачная туча… Я забралась в постель так быстро, что Люси удивилась и спросила, не случилось ли со мной чего-нибудь. Но я, закрыв лицо одеялом, уверяла ее, что я просто очень хочу спать. Однако прошло немало времени, прежде чем я смогла успокоиться и заснуть.

На следующий день мы все вместе отправились в замок. Папа и мама остались дома, так как предполагалось, что там соберется исключительно молодежь. Леди Пенроуз прислала за нами экипаж, в котором мы все смогли поместиться. Мы разоделись в наши лучшие наряды. Разумеется, я не могла нарядиться так же богато, как американки; в своем простеньком кисейном платье и белой шляпке я составляла с ними резкий контраст. Веда тоже была одета довольно скромно, но она была так грациозна в своем сереньком платье из мягкой летней ткани, что ею можно было залюбоваться. Люси же была так непринужденно весела, что никто и не обращал внимания на ее туалет.

Замок Пенроуз очень походил на исторические здания Средних веков, о которых мы много читали; тут была и сторожевая башня, и цитадель, был и подъемный мост. Когда мы въехали в замок, гремя колесами по подъемному мосту, навстречу нам вышла Вайолет Пенроуз. Ее глаза блестели от удовольствия, она приветственно протягивала нам обе руки. Но радушнее всех она приняла меня, сразу выделив своим обращением среди других девиц.

Скоро к нам вышла и сама леди Пенроуз. Она провела нас в огромный зал, где для нас были приготовлены закуски. Мы перекусили, и Вайолет спросила, что нам хотелось бы предпринять до завтрака.

– У нас часа два времени, – сообщила она, – и мы можем распорядиться ими по своему усмотрению.

– В качестве американской гостьи, – сказала Джулия, – я хотела бы употребить это время на экскурсию по вашему чудному замку. Тут все так интересно! И ваша сторожевая башня, например, и цитадель.

– Пожалуйста, мисс Спаркс, давайте приступим к обзору наших владений, – вмешалась в разговор леди Пенроуз. – Вайолет будет очень рада показать вам все наши достопримечательности.

– Благодарю вас, миледи, – ответила Джулия, – я первый раз в жизни нахожусь в таком старинном замке, и меня интересует все, не исключая подземелья, где, наверное, стены пропитаны вековой сыростью.

– И что же вы предполагаете там увидеть, кроме следов этой исторической сырости? – полюбопытствовала леди Пенроуз.