Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном
– Тогда уж лучше мне… – начала я, быстро вскочив со своего места, но в эту минуту у меня так сильно закружилась голова, что я была вынуждена снова опуститься на стул.
Не помню, что со мной было дальше; знаю только, что я очнулась, лежа на диване в жарко натопленной комнате; Мэгги ухаживала за мной,
– Ну, теперь вам должно быть лучше, – сказала она, когда я открыла глаза. – Ну и напугали же вы нас! Вам сделалось дурно, и маме стало вас так жалко, ведь вы такая слабенькая и одинокая. Теперь уже решено, вы проведете ночь в моей комнатке. Пора нам познакомиться. Меня зовут Мэгги Лоусон, а как ваше имя?
– Меня зовут Маргарет.
– Вот как! А фамилия?
– Не все ли вам равно…
– Так вы, может быть, в самом деле беглянка?
– Ах, оставьте, пожалуйста!..
– Ну, хорошо, – сдалась Мэгги, – впрочем, это меня нисколько не пугает, напротив, я просто в восторге, что вы такая смелая! Мне приходилось слышать о подобных случаях, но никогда еще не приходилось встречаться с такими девушками. Это ужасно интересно, тут непременно есть какая-то тайна. И мама тоже очень заинтересовалась вами. Ну а теперь пойдем наверх, я покажу вам нашу спальню.
После моего одинокого путешествия и блуждания по незнакомым улицам, а также после всего, что я перенесла за последние дни, мне было очень приятно дружеское участие Мэгги Лоусон.
Я была уже не в состоянии думать о завтрашнем дне, благо сегодня я нашла приют, где смогу спокойно провести ночь.
Комнатка Мэгги оказалась совсем маленькой, но светлой, уютной и очень опрятной.
– А вот и моя постель, – показала Мэгги. – Может быть, она не так хороша, как у вас дома, так как по всему видно, что вы важная барышня, но, в конце концов, вы ведь все-таки беглянка, и, может быть, вам даже понравится переночевать в нашем скромном доме.
– Какая вы милая, вы мне очень нравитесь, – сказала я и, обняв Мэгги, крепко поцеловала ее.
– А вы-то какая прелесть! – воскликнула в ответ Мэгги, любуясь мной. – Но пора вам лечь в постель, а я вам сейчас принесу чашку горячего супа. Увидите, как хорошо вы себя почувствуете после этого.
Я все еще была так слаба, что едва держалась на ногах, и поэтому легко поддалась увещеваниям Мэгги; она принесла мне суп и посоветовала уснуть до ее прихода.
– А разве вам нельзя тоже лечь сейчас же? – спросила я, испугавшись, что останусь одна в незнакомом месте.
– Нет, нельзя, – ответила Мэгги, – мне еще надо помочь отцу заготовить хлеба, которые он будет печь завтра рано утром. Но к десяти часам я уже вернусь сюда, а вы пока постарайтесь заснуть. Я потихоньку прилягу с краешку кровати, так что вы и не услышите.
Меня в самом деле очень клонило ко сну; глаза мои так и слипались, но все-таки я заметила, что перед уходом девушка забрала с собой мое платье.
– Что вы хотите делать с моим платьем? – крикнула я ей в след.
– Мама хочет почистить его, а потом принести обратно. Спите, мисс Маргарет, не беспокойтесь.
Я хотела попросить Мэгги не уносить мое платье, но она быстро сбежала вниз, а я была до такой степени утомлена, что через минуту уже крепко спала.
Долго ли я проспала, не знаю, но когда проснулась, луна светила прямо в окно, которое на ночь оставили открытым, так как на дворе было очень тепло. Комната была освещена полосой лунного света, и я увидела у кровати булочницу, которая шепотом разговаривала с дочерью.
– Теперь уже выяснилось, кто она такая, – услышала я голос булочницы. – Ложись, Мэгги, и не шуми, чтобы не разбудить барышню; пусть она отдохнет, бедняжка. А поутру твой отец известит ее родных, что она находится у нас.
Эти слова так напугали меня, что сон у меня тут же пропал. Значит, все будет открыто, и я напрасно употребила столько усилий, чтобы скрыться из дома! Этого я не ожидала, я была просто ошеломлена словами булочницы. Мне оставалось одно – выбраться украдкой из дома и убежать куда-нибудь подальше, пока Мэгги еще будет спать крепким сном.
Я притворилась спящей и не шевелилась, пока девушка устраивалась рядом со мной. Она как легла, так сейчас же и заснула, а из соседней комнаты раздавался громкий храп булочника и его жены. Чтобы не терять времени, мне надо было воспользоваться этим первым крепким сном моих хозяев. Очень осторожно, чтобы не разбудить Мэгги, я потихоньку встала с постели и подошла к стулу, на котором, как мне казалось, булочница развесила мое платье. Но каково же было мое удивление, когда я убедилась, что никакого платья тут нет! Это не только удивило, но просто привело меня в отчаяние.
«Что же мне делать? Без помощи Мэгги мне, наверное, не удастся выбраться из дома, – думала я, – придется посвятить ее в свою тайну; она славная девушка и не выдаст меня».
Девушка спала таким сладким сном, что мне было жалко тревожить ее.
Когда мне удалось ее разбудить, я сказала шепотом, что слышала ее разговор с матерью и знаю, что отец ее рано утром намерен уведомить моих родных о том, где я нахожусь.
– Ну, так что ж из того, мисс? – ответила Мэгги. – Ведь не собираетесь же вы вечно быть в бегах, рано или поздно вам все-таки придется вернуться домой.
– Нет, нет, ни за что на свете!
– Ах, как интересно! – оживилась Мэгги. – Это ведь настоящее приключение!
– Говорите тише, милая, хорошая Мэгги, – умоляла я, – ваши родители могут услышать.
– Ну, они-то спят крепко, тут вам нечего бояться. Мы с вами можем даже громко говорить, они все равно не пошевельнутся.
– А вас-то я легко разбудила, хотя вы спали так сладко, что мне вас было жаль. Милая Мэгги, вы должны непременно помочь мне.
– Я готова все сделать для вас, милая мисс Маргарет!
– Я не нашла тут своего платья и не знаю, где оно.
– Да, это странно, разве тут нет вашего платья?
Мэгги начала осматриваться кругом, но я заметила, что она пришла в некоторое замешательство.
– Вы отлично знаете, что его здесь нет; вы с вашей матерью припрятали его куда-то. Так принесите его, мне надо сейчас же одеться и уйти из вашего дома.
– Ой, как же мне быть? Я не смею отдать вам ваше платье. Вы не знаете, как мне за это достанется от матери. Она никогда, никогда мне этого не простит! Нет, я боюсь ее ослушаться.
– Но я требую, чтобы вы принесли мне мои вещи! Ах, Мэгги, да поймите же, мне нельзя возвращаться домой! Я совершила ужасный проступок; я готова скорее умереть, чем вернуться в свой дом.
– Вы совершили что-то ужасное? Как интересно! – воскликнула Мэгги. – Вы, такая хорошенькая барышня, и вдруг – беглянка, и вдобавок еще совершили что-то ужасное! Батюшки мои! Да мне и в книжках редко приходилось читать про что-нибудь подобное!
– Ах, Мэгги, у меня очень тяжело на душе. Там, где я живу, есть бедная девочка, которая сейчас лежит при смерти, и все это из-за меня!
– Ага, понимаю; так вы – почти что преступница! Это очень любопытно, расскажите же мне, как это все произошло.
– Нет, Мэгги, оставим это; отдайте мне поскорее мое платье.
– Право, уж и не знаю, как тут быть… Мне очень жаль вас, но я боюсь исполнить вашу просьбу. Очень может быть, что за вами сюда явится полиция, и тогда всем нам несдобровать. Впрочем, тогда уж и поздно будет вам помогать. Просто голова идет кругом! Знаете, что мы сделаем: я достану вам платье, но тогда уж и мне придется бежать из дома заодно с вами. Все равно мне страшно достанется от отца с матерью, если я принесу ваше платье, так уж лучше и мне убежать, хотя мне и жаль расставаться с домом… Но ведь такой интересный случай раз в жизни выпадет! Нет, так уж и быть, я иду с вами! И слушайте, мисс, у меня в копилке – целых десять шиллингов. Нам эти деньги пригодятся; надо их взять с собой, но не тратить без особой надобности. Хорошо еще, что погода стоит такая теплая, мы сможем отлично спать под открытым небом. Итак, решено! Сейчас я принесу вам платье, и мы пустимся в бегство.
Мы поспешно оделись и потихоньку спустились с лестницы. Я сама не знала, радоваться ли мне или нет, что Мэгги идет со мной; скорее я была в таком страхе, что думала только об одном – как бы скорее выбраться из дома булочника, не разбудив хозяев.
Соборные часы пробили два часа, когда мы очутились на улице.
Мэгги была в очень веселом настроении, она старалась и меня воодушевить, но я дала ей понять, что вовсе не разделяю ее восторга.
– Конечно, трудно ожидать, чтобы вам было весело, – согласилась она, – вы же сами говорите, что совершили что-то вроде преступления. Но что касается меня, то я, кажется, никогда в жизни не была так счастлива, как в эту минуту!
Мэгги оказалась мне очень полезной, поскольку хорошо знала город; под ее руководством мы направились к окраине. Ночь стояла теплая и тихая, время уже близилось к рассвету. Моя душа была преисполнена благоговением в торжественную минуту восхода солнца, но я не смела обратиться с молитвой к Богу, так как чувствовала себя недостойной, и сердце мое сжималось от боли. А моя спутница была весела и занята только тем, чтобы не сбиться с дороги. Она составила себе план нашего бегства: мы должны были, по ее предложению, через некоторое время свернуть в поле, там отдохнуть и дождаться, когда станут проезжать телеги с рынка. По ее уверению, кто-нибудь из фермеров согласится отвезти нас куда-нибудь подальше от города, в глубь страны и поближе к морю, а там, говорила она, мы сможем добраться на каком либо судне и до берегов Франции.
Как я ни была неопытна, грандиозные планы Мэгги меня рассмешили, но я пока не противоречила ей. Вначале это путешествие на рассвете очень освежило и ободрило меня, но после часа ходьбы я вдруг почувствовала, что совершенно изнемогаю. Все пережитое мной за последнее время и вдобавок эта бессонная ночь отняли у меня последние силы; я остановилась, и жгучие слезы потекли из моих глаз.
– Ах, Боже мой! – вскричала Мэгги. – Ну, что это опять с вами, мисс? Верно, вы вспомнили про преступление, которое совершили.
– Да нет же, нет, никакого преступления я не совершала! Дело просто в том, что из-за меня сильно захворала одна милая девушка; ей надо было передать мне важное для меня известие, и она, желая спасти меня от большой беды, сама погубила себя. Вот что я имела в виду, когда говорила вам, что, может быть, я стану причиной ее смерти.
– Ах ты, батюшки! Ну, это выходит совсем не то, что я думала, – разочарованно протянула Мэгги. – Так вы, значит, никакого преступления и не совершили?
– Нет, но я все-таки очень дурная девушка, вы можете успокоиться на этот счет. Во всяком же случае, я убежала из своего родного дома, значит, на то была важная причина. Но вот что, Мэгги… Что нам делать? Я просто не в состоянии идти дальше.
– Ну так вот, что я вам скажу, – предложила Мэгги, – сейчас мы выйдем на поле и присядем под копной; вы даже сможете уснуть, если хотите.
Кое-как с помощью Мэгги добралась я до жатвенного поля; там мы уселись под копной, и я почти тотчас же впала в глубокий сон. Но Мэгги не дала мне долго спать, так как скоро, по ее словам, уже должны появиться возвращающиеся с рынка фермеры. Она теперь боялась погони больше из-за себя, чем из-за меня, и торопила меня ехать дальше.
Короткий сон все-таки очень подкрепил меня, но я начала чувствовать сильный голод. Пришлось, однако, пересилить себя, так как в это время к нам приблизилась повозка, груженная сеном. Мэгги попросила возницу остановиться и вступила с ним в переговоры, которые завершились тем, что фермер согласился подвезти нас до указанной Мэгги деревни. А там, по ее словам, жили знакомые, у которых мы сможем достать какой-нибудь еды.
Добродушный фермер ничего не взял с нас за проезд, но в деревне сам остановился на некоторое время, пока Мэгги снова выводила меня на поле и устраивала у копны ржи. Она рассудила, что за едой она отправится одна, без меня, чтобы избежать толков в знакомом ей семействе. Я легко принимала все ее предложения, хотя она была моложе меня и, в сущности, совершенно невежественной. Но под влиянием своей вины и страха я, казалось, утратила прежнее самомнение и твердость характера.
Мэгги пошла к своим знакомым и скоро вернулась с корзинкой в руках. Заинтересовавшись тем, что она принесла для нашего завтрака, я не сразу заметила, что она как-то приуныла.
– Ну, что вы раздобыли? – обрадовалась я.
– Это все очень вкусные вещи, – ответила Мэгги. – Кушайте, мисс Мэгги, вам надо подкрепиться. Тут на целых два пенса провизии: вот молоко, свежий хлеб, масло и еще спелый крыжовник; мы отлично позавтракаем.
Мы принялись за еду с большим аппетитом. А когда мы поели, Мэгги объявила, что должна сообщить мне кое-что очень неприятное. Оказалось, что фермер, который подвез нас к дому ее знакомых, выдал нас. Он рассказал, что дочь булочника, наверное, убежала из дома с какой-то барышней, которая прячется во ржи. Мэгги одолели вопросами, на которые она не знала, что отвечать. Потом Мэгги уговорили вернуться домой в тележке, на которой хозяин дома собрался ехать в Эксетер.
– Мне очень вас жаль, милая мисс Маргарет, – сказала Мэгги, – но я вижу, что мне придется покинуть вас. Все равно меня будут искать, и лучше уж мне вернуться домой добровольно с этим знакомым, а то мне еще больше достанется, если я вернусь одна или если мои родители будут вынуждены разыскивать меня. Я вам скажу откровенно, – добавила она, – что я уже и раньше, пока вы спали, начала раскаиваться в своем бегстве. Да и вам не лучше ли вернуться домой, чем скитаться по большой дороге?
Я была ошеломлена этим решением Мэгги, но смогла ответить только одно:
– Вы вольны поступать, как хотите, но я совершенно разочаровалась в вас, Мэгги. Зачем вы тогда решили идти со мной, если теперь вдруг изменяете мне?
– Все-таки, мисс, я ведь вам очень помогла; без меня вы ни за что не нашли бы этой дороги и вас, пожалуй, давно забрала бы полиция. А меня тут еще напугали, что и меня могут забрать в тюрьму – за то, что помогла барышне-беглянке скрыться от своих родителей. Если вы не хотите вернуться со мной, я с удовольствием отдам вам все свои деньги, так как мне вас очень жаль. Но сама я отправлюсь домой. Ой, смотрите, вот идет миссис Ноулз, наша знакомая фермерша; она меня предупредила, что придет сюда поговорить с вами. Пожалуйте сюда, миссис Ноулз, и скажите этой барышне, что вы думаете по поводу ее бегства.
– А я думаю только то, что вам обеим должно быть стыдно за свое поведение! – строго сказала миссис Ноулз. – Мой муж сейчас запряжет нашу лошадь, и ты, Мэгги, поедешь домой; я надеюсь, что и вы, барышня, тоже отправитесь вместе с ней.
– Нет, я ни за что не поеду назад! – отчаянно заявила я. – Вам нет до меня никакого дела, и я прошу вас оставить меня в покое!
Эта новая тревога заставила мое сердце забиться сильнее; при моей общей слабости я почувствовала, что готова опять, как вчера, упасть в обморок, но сумела овладеть собой.
Миссис Ноулз заметила, как я изменилась в лице, и сказала:
– Похожи вы на беглянку, нечего сказать! Вот что я вам скажу, моя милая, вы просто не в состоянии идти дальше, и если вы ни за что не хотите быть благоразумной и вернуться с Мэгги в Эксетер, то пойдемте к нам в дом и посидите у меня, пока не спадет жар. А лучше поезжайте-ка вы домой. Разве вас совесть не мучает, что вы заставляете ваших близких страдать! Слава Богу, что вы не моя дочь! Я живо бы вернула вас домой! Но, во всяком случае, при вашей слабости я не пущу вас скитаться по большой дороге. Если вы добровольно не последуете за мной, я готова притащить вас силой и запереть на ключ, пока за вами не приедут ваши родители. Пойдем, Мэгги; тележка уже готова, а у моего мужа много дел, и ему некогда дожидаться тебя.
– Ах ты, батюшки, вот уж это совсем не то, чего я ожидала! – воскликнула Мэгги. – Сегодня на рассвете я была просто в восторге от такого приключения, а тут выходит такая ерунда, что всякая охота бежать из дома пропадет! А еще неизвестно, что будет, когда я вернусь домой. Уж там меня, наверное, будут бранить!..
– Тебя не то что бранить, а просто выпороть следовало бы, – заявила миссис Ноулз. – И все-таки тебе надо сейчас же отправляться домой.
Мэгги нежно попрощалась со мной и, незаметно передав мне деньги, удалилась вместе с фермершей, а я осталась одна посреди поля. Когда я смотрела им вслед, меня охватило страшное чувство одиночества. Я хотела скрыться куда-нибудь, пока не вернулась фермерша: я понимала, что она уже не оставит меня в покое – отчасти из сострадания, отчасти же из чувства долга и сознания ответственности перед моими родными. Я вскочила на ноги, но тотчас же почувствовала, что силы изменяют мне.
Мои мысли начали путаться; мне казалось, что я сижу в нашей церкви, а мой отец читает проповедь; мне чудилось даже, что я слышу слова: «И когда он был еще далеко, увидел его отец и сжалился над ним…»
Ноги мои подкосились, и я потеряла сознание.
Глава XVII
Жертва Джулии
Прошло, по всей вероятности, довольно много времени, прежде чем я очнулась и поняла, что кто-то ухаживает за мной и говорит со мной нежным, ласковым голосом:
– Успокойтесь, Мэгги! Ах, какая же вы глупенькая! Что это вы затеяли! Но это все пустяки; сейчас вы вместе со мной отправитесь домой, и все уладится, не сомневайтесь.
– Это вы, Джулия? – спросила я, глядя на нее с удивлением. – Как вы добры!.. Но все-таки я не вернусь домой, нет, ни за что на свете!
– Да бросьте! Ведь ничего особенного не случилось, и если бы не ваше отсутствие, мы все были бы веселы и счастливы. Вот смотрите, тут яблоко из вашего собственного сада. Понюхайте, как оно вкусно пахнет.
Джулия протянула мне яблоко, но я оттолкнула ее руку и продолжала сидеть с поникшей головой.
– А теперь послушайте мои новости, – сказала Джулия. – Сесилия вне опасности, это доктор твердо сказал, теперь дело пойдет на поправку. Вайолет Пенроуз здорова и вряд ли она могла заразиться корью, потому что уже перенесла эту болезнь в раннем детстве. О них вам, значит, нечего беспокоиться. Теперь о вас. Ну и задали вы нам страху! И, главное, совершенно напрасно.
– Я вас не понимаю, Джулия, – промолвила я, уже несколько успокоившись.
– Так вот, слушайте; я вам расскажу все по порядку. Что же касается вашего непонимания, так вы ведь никогда меня не понимали, не правда ли? Если бы вы постарались хоть немного понять меня, то никогда не случилось бы всей этой злополучной истории.
– Но, Джулия, вы тоже меня не щадили и не хотели войти в мое положение; ведь мне было нелегко уступить свое место в родном доме…
– Может быть, вы отчасти и правы, и я во многом раскаиваюсь, но не будем сейчас говорить об этом.
– Да, скажите лучше, как вы разыскали меня, – попросила я.
– Как разыскала? Неужели вы воображали, что могли скрыться – в такой стране, как Англия! Найти вас было бы нетрудно, и к тому же булочник из Эксетера прислал сегодня утром телеграмму вашему отцу.
– И папа знает, где я нахожусь?
– Разумеется, знает, – ответила Джулия. – Он и предложил мне отправиться за вами вместе с ним.
– Так где же он теперь?
– Вы увидите его, когда оправитесь настолько, что будете в силах встретиться с ним.
– Но скажите, что папа? Как он отнесся к моему бегству?
– Он страшно беспокоился, и я не знаю, что с ним было бы, если бы не сообщение булочника Лоусона. Ах, Маргарет, будь у меня такие любящие родители и друзья, как у вас, я чувствовала бы себя, кажется, на седьмом небе от восторга! Вы сами не цените своего счастья! И, сказать по правде, все последнее время вы вели себя вовсе не похвально. Но слушайте дальше. Мы с вашим отцом сначала поехали к булочнику; там все были сильно встревожены, так как незадолго до нашего приезда обнаружилось, что не только вы сбежали, но что с вами исчезла и их дочь, тоже Мэгги. При нас, однако, была получена телеграмма, уже из этой деревни, что вы обе находитесь здесь. Мы тотчас же раздобыли экипаж и приехали сюда. В следующий раз, когда вы, мисс Маргарет, вздумаете бежать из дома, то уж постарайтесь скрыться в такой стране, где нет телеграфа!
– Значит, мое бегство только усугубило мою беду! – воскликнула я в полном отчаянии. – Боже мой, что же мне делать?
– Успокойтесь, пожалуйста. О чем вы так сокрушаетесь? Дома, разумеется, очень недовольны тем, что вы пустились в бегство, причем неизвестно ради чего, но кроме этого у ваших родителей нет ни малейшего повода упрекнуть вас в чем бы то ни было.
– Как? А история с чеками? Ведь все уже обнаружено! Миссис Роббс рассказала моей маме обо всем в тот же день, когда я бежала из дома. Разве вы не поняли, что это и послужило поводом к моему бегству?
– Да, правда, эта несносная почтмейстерша вмешалась очень некстати! Она ужасно расстроила вашу маму. Когда мы вернулись домой с пикника, я тотчас же заметила, что тут что-то произошло, хотя никто еще не знал о вашем побеге. Как только ваш отец вернулся домой, ваша мама отвела его в сторону. Я вмиг сообразила, что тут не обойдется без моего вмешательства, и подошла к ней. «Простите меня, – сказала я, – но, кажется, я догадываюсь, о чем у вас идет разговор, и могу, со своей стороны, кое-что прояснить по этому делу и прошу вас выслушать меня». И мы втроем прошли в кабинет вашего отца, где я им все рассказала.
– То есть как все? – в панике перебила я.
– Да насчет чеков. Я сказала им, что тут кроется маленькая тайна, которая касается лично меня, и что чеки я сама вам дала, чтобы их разменять на деньги, и что вы тут ни в чем не виноваты. Я взяла всю вину на себя, Маргарет, потому что, во-первых, не могла же я допустить, чтобы вы вконец истерзались из-за этих несчастных чеков, и еще потому, что…
Голос Джулии прервался от охватившего ее волнения. Я пристально на нее взглянула и, быстро вскочив на ноги, бросилась к ней со словами:
– Значит, вы солгали, чтобы спасти меня от позора?
– Если хотите, пожалуй, и так, – ответила Джулия. – И при этом, – добавила она, – я нисколько не чувствую себя несчастной, и совесть моя спокойна.
– Но вы же говорили раньше, что никогда в своей жизни не сказали ни слова лжи?
– Да, совершенно верно, я никогда не лгала раньше. Первый раз в жизни я решилась солгать – ведь это была единственная возможность спасти вас. Может быть, я поступила дурно, но теперь дело уже сделано, и чем меньше мы будем рассуждать об этом, тем лучше. Теперь вам надо только подтвердить все, что я сказала, и полагаю, что этим все дело и кончится. На почте можно объяснить, что вышло простое недоразумение. Ведь письмо было адресовано мне, и если я не заявляю претензий, то им до него нет никакого дела. Ваши родители, по-видимому, вполне удовлетворились моим объяснением; следовательно, если они и будут сердиться на вас, то только из-за того, что вы сбежали из дома.
– Но как же они объясняют себе мой побег? Они же должны понимать, что я неспроста решилась на такой шаг.
– Неужели вы думаете, что я настолько недогадлива, что не сумела объяснить причину вашего побега, хотя и действительно совершенно сумасбродного. Я сказала вашим родителям, что на вас сильно повлияла болезнь Сесилии, в которой вы отчасти винили себя, так как вы послали ее в Гарфилд для обмена моих чеков. Вы считали это непростительным легкомыслием с вашей стороны, и когда вы узнали, что девушка смертельно больна, то совсем потеряли голову и пустились в бегство.
Я была потрясена. И вдруг я вспомнила еще одну историю – со злополучными деньгами Джека.
– Скажите, Джулия, а вы помните, как еще раньше выручили меня – дали мне деньги, которые мне были тогда крайне необходимы. Но как вы догадались?.. И сумма – ведь ровно столько мне и было нужно!
– Секрет прост, – ответила Джулия. – Я заметила, как вы изменились в лице, прочитав письмо Джека, услышала ваш разговор с мамой и подумала: какие проблемы могут возникнуть у молодого человека, которыми он делится с сестрой, но о которых не следует знать его матери? Скорее всего, что-то, связанное с деньгами. И мне так захотелось вам помочь! Правда, если помните, не вполне бескорыстно… А что касается суммы, то ведь мы, американки, практичны. Я просто прикинула, сколько вы с Джеком можете накопить из карманных денег, то есть, на что он может рассчитывать, и решила, что двух соверенов будет вполне достаточно.
– Джулия! – вскричала я, до глубины души тронутая ее великодушием. – Вы всегда поступали так благородно! А я недостойна вашего расположения и уж тем более самопожертвования…
Я бросилась к ней и от всего сердца горячо поцеловала.
Потом я несколько минут простояла молча, закрыв лицо руками.
– Джулия, – сказала я наконец, – где мой отец? Отведите меня к нему, я сейчас же хочу его видеть.
Глава XVIII
Покаяние
Пока я шла через поле к отцу, я обдумывала, что скажу ему при встрече. Сначала я решила сразу признаться во всем ему одному, но потом подумала, что такого наказания, назначенного самой себе, как бы оно ни было тяжко, все-таки слишком мало для искупления моей вины. И я решилась на нечто гораздо более трудное.
