Кровавый Король

– Ага, – кивает Татум, мельком бросая взгляд на настенные часы. – Пора на обход, а заодно и познакомиться с ней.

– А почему мы это не сделали в первые дни? – неопределённо дергает плечами Видар.

– Так, ты же сам сказал, что вначале бумаги – потом всё остальное. Из кабинета сутками не выходил, – ошарашенно хлопает ресницами Ритц.

– Да, похоже на меня… Видимо, не хило ударился, – обворожительно улыбается Видар, играя глубокими ямочками на щеках.

– Ты бы всё-таки проверился, а то мало ли…

Доктор Тейт закрывает дверь кабинета на ключ. Россказни про клинику от Ритца он уже не слушал, осматривая больничные коридоры под другим углом зрения: мужчины, вспомнившего прошлое. Только… он по-прежнему чувствовал себя лишь человеком: слабым, дряхлым, хрупким.

Каждый шаг приближает его к заветной двери. Дыхание становится тяжёлым, а фантомные боли в грудной клетке только усиливаются.

«Сердце…» – он двумя пальцами оттягивает ворот светло-голубой футболки, а затем растирает ладонью солнечное сплетение.

– Уверен, что не нужно на осмотр? – никак не унимается доктор Ритц.

Видар молча кивает, хмуря брови. Глаза застывают на фотографии пациентки около железной двери.

– Всегда мороз по коже от неё, – ёжится Татум, замечая реакцию главврача.

«Он всегда так много болтает?»

Сложно описать тот взгляд, который увидел Татум Ритц. Наверное, он и не знал названий таких чувств, что через край плескались в ярких глазах. И незнание это списывал на волнение перед встречей с психически неуравновешенной особой.

– Говоришь, у неё своя тактика общения? – нарушает молчание Видар.

– Ага, так что разговор в первое посещение вряд ли заладится, но ты испытай счастье!

Татум кивает охране клиники, чтобы те провели досмотр главврача на наличие колюще-режущих предметов и пропустили внутрь.

– Доктор Тейт, проверьте мобильную кнопку вызова охраны, пожалуйста, – спокойный голос охранника скользит по коридору, пока Видар машинально следует просьбе.

«Будто всю жизнь этим занимался», – усмехается он. – «Демон, пять человеческих лет… Пятьдесят моих лет…»

– Удачи, Гидеон, – кивает ему доктор Ритц.

– Мы с ней в плохих отношениях, – самодовольно усмехается Видар. – Зайди потом ко мне в кабинет.

– Так точно! – весело подмигивает коллега, унося ноги подальше от треклятой двери.

Глубокий вдох. Выдох. Нутро содрогается. Дверь тяжело открывается. А затем так же закрывается. Палату слабо заливает освещение.

На секунду Видару кажется, что это тюрьма, а не психиатрическая клиника. Интерьер палаты и близко не походит на красивые коридоры и витиеватые лестницы Музея Безумных Душ.

Бетонный пол, железная кровать с жёстким матрасом, табурет, железный туалет и раковина. Никаких зеркал. Никаких окон. Ни намёка на посторонние предметы. Для неё это даже не место отбывания срока – всего лишь вольер.

На его появление она не реагирует, никакой заинтересованности и банального поворота головы. Сидит спиной к нему, увлечённо рассматривая бетонную стену.

– Доброе утро… Эсфирь, – старается не выдать волнения.

Боится сорваться и заключить её в крепкие, такие нужные ему, но не нужные ей, объятия.

В ответ тишина, абсолютное игнорирование.

– Моё имя… Гидеон Тейт… – Демон знает почему представляется так. Ложь. Вселенская ложь. Узнай она его – так бы не сидела. Она бы лишила его жизни. Наверное. – Я твой новый лечащий врач и главный врач этой клиники. Как минимум, не прилично игнорировать нормы этикета.

Лёгкое лисье хмыканье ударяет о стены вольера. Рыжеволосая склоняет голову к правому плечу. Если бы Видар видел устрашающую ухмылку на потрескавшихся губах Эсфирь, то раз и навсегда бы уяснил, что потерял её. Бесповоротно и окончательно.

А она… Она никогда не слышала таких уверенных голосов, как этот. Говор был резок, быстр и… сладок. Будто что-то липкое разлили по всему полу, а она, случайно наступив, начала вязнуть, без возможности выбраться.

Видар опасно сокращает расстояние и ставит табуретку максимально близко к «лежанке».

– Я изучил твоё дело. И мне кажется, что предыдущие врачи многого не видели, ты так не считаешь?

Эсфирь резко разворачивается от неожиданно тихого голоса прямо за спиной. От столкновения с лицом лечащего врача спасает мёртвая хватка за край кровати.

Девушка замирает, внимательно рассматривая каждую мимическую морщинку на лице врача. Изучает каждую клеточку, будто внутри своей головы составляет полный психологический портрет. Скользит взглядом по мужественному подбородку, расслабленным пухлым губам, уголки которых надменно приподняты, аккуратному аристократическому носу, останавливаясь на глазах.

Эсфирь, как испуганный ребёнок, подаётся назад. Она не видела таких взглядов, как у этого недоврача. Обычно на неё смотрели, как на что-то мерзкое, разлагающееся. Это было в заводских настройках у каждого, кто приходил копаться в её голове. У всех, кроме него.

– Тебе не стоит бояться меня, – уголок губы Видара самодовольно ползёт верх, позволяя Эсфирь рассмотреть ямочку на щеке.

Что-то ей подсказывает, что человек с такой ухмылкой не может быть обычным добряком, желающим излечить ото всех болезней. Причин тому не очень много, а вернее сказать, одна: такая ухмылка была у неё всего несколько секунд назад.

– Серьёзно, у меня нет пометки, что ты немая. Видишь, я не боюсь тебя, хотя, готов поспорить, прежние врачи не подходили настолько близко в первый день.

Девушка закатывает глаза, облокачивается на стену и скрещивает руки на груди. Её чуть вздёрнутые брови – он считает своей победой.

Удивительно, как форма может отличаться от содержания. Внешне перед ним сидела та самая Эсфирь Лунарель Бэриморт (вернее, Рихард, конечно, Рихард) – сильнейшая ведьма Пяти Тэрр, Королева Истинного Гнева. Её сила была настолько велика, насколько язык язвителен, для неё не существовало морали, законов, стоп-слов и сигналов. Демон, она даже как-то ударила его по лицу. Его – Кровавого Короля! Но то, что было внутри неё – в щелчок пальцев оказалось чуждым, безумно далёким, таким незнакомым и холодным. Внутри зияло забвение.

– Что ж… Смотрю, на разговор ты решительно не настроена, – хмыкает доктор Тейт, поднимаясь со стула.

Эсфирь медленно облизывает губы, закусывая нижнюю.

– И что такого ты могла наговорить, сбежавшим от тебя врачам?

Он будто бы издевается над ней.

Её это бесит, выводит из себя. Здесь её территория. С чего он решил, что может помочь той, кто не желает быть спасённой? Призыв о помощи она на стенах не выскребала, морзянкой не отстукивала и никаких молений в космос тоже не отправляла.

– А, понял! – Видар удовлетворённо хлопает в ладоши. – Ты всех сводишь с ума молчанием! Кажется, я разгадал тайны Вселенной!

Их взгляды пресекаются. В его – демоны отстукивают ирландскую чечётку, в её – отвратительное безразличие и нескрываемое раздражение.

Ощущение дежавю табуном мурашек проскакивает по светлой коже Эсфирь. Приходится собрать все усилия, чтобы не растерять самообладания и не дёрнуться.

Будто она видела его раньше. В области рёбер отдаёт боль, тугая, ноющая. Будто он был близок ей. Пытается прислушаться к сердцу, но не чувствует ничего кроме размеренных стуков, словно кто-то завёл механизм в игрушке.