Стать куртизанкой

«Лотти, любовь моя».

«Позволь мне как следует тебя разбудить».

«О да, Себастьян!»

«Надень голубое платье».

Испустив тяжелый вздох, Шарлотта оглядела богато обставленную комнату в попытке найти хоть какое-то указание на то, где она находится и как попала в столь затруднительное положение.

По какой-то причине ее взгляд перекочевал на большую картину, которую она заметила раньше. Изображенная на полотне возлежавшая на диване обнаженная женщина вновь показалась ей очень знакомой.

Шарлотта осторожно спустила ноги с высокой кровати, подняла с пола небрежно брошенный пеньюар из голубого шелка и быстро накинула его на себя, стараясь не обращать внимания на то обстоятельство, что пеньюар оказался словно сшитым специально для нее.

Шарлотта неуверенно пересекла комнату и остановилась перед картиной. Подпись в углу гласила: «Э. Арбакл».

Эфраим Арбакл? Девушка с благоговением взглянула на полотно. Арбакл считался портретистом высшего света. Поговаривали, что, заполучив написанный Арбаклом портрет, человек становился все равно что бессмертным, ведь художнику удавалось проникнуть в самую душу своих натурщиков и натурщиц.

Шарлотта взглянула на портрет и зарделась от смущения. Изображенная на нем женщина держалась непринужденно и расслабленно, бесстыдно выставив на всеобщее обозрение обнаженную грудь, а на ее лице читалось такое довольство, словно она только что…

Шарлотта отвернулась. Ей было неловко думать о чем-то подобном, не говоря уже о том, чтобы завидовать этой бесстыдной красавице. Уж она-то наверняка не стала бы терять времени даром, вырываясь из объятий лорда Трента.

«Ну же, Себастьян. О да, прошу тебя…»

Шарлотта открыла глаза и обнаружила, что смотрит на собственное отражение в высоком зеркале.

– Нет, – прошептала Шарлотта при виде женщины с растрепанными волосами и чувственным блеском в глазах, глядящей на нее из зеркала. – Этого не может быть…

Шарлотта вновь взглянула на распутницу на портрете, а потом перевела взгляд на собственное отражение в зеркале, раздумывая, что ей теперь делать. Закусив губу, девушка распахнула полы пеньюара.

– Боже мой. – Она оглянулась через плечо и снова посмотрелась в зеркало. Такая же грудь, такие же растрепанные волосы и длинные ноги.

Это же она на портрете Арбакла!

Колени у Шарлотты подкосились, и ей показалось, что она вот-вот лишится чувств. Лишь звук шагов в коридоре заставил ее встряхнуться. Запахнув полы пеньюара, она повернулась к двери.

Шарлотта почувствовала напряжение во всем теле. Но то был не страх, а ощущение иного рода, которое, несомненно, поняла бы ее близняшка на портрете.

«Себастьян… он вернулся».

Дверная ручка повернулась, и Шарлотта затаила дыхание.

Но, к ее разочарованию, в спальню влетела старушка, такая маленькая, что едва доставала Шарлотте до плеча. Поверх серого платья на ней был простой фартук, и на фоне невзрачного одеяния ее седые волосы словно излучали свет. Но более всего Шарлотту поразили ее глаза – зеленые, точно мох, – а их живой блеск никак не вязался с морщинистым лицом и ссутуленными плечами.

– Как хорошо, что вы встали, – сказала она, начав подбирать с пола разбросанную одежду и нижнее белье и цокая языком при виде царившего в спальне беспорядка.

Странно, но от нее пахло не так, как от остальных служанок: тяжелой работой, угольной пылью и ночными горшками. От старушки веяло чистотой и свежестью, будто она принесла с собой букет первых весенних цветов.

– Кто вы такая?

– Куинс, – ответила служанка, поднимая с пола нечто очень похожее на мужское исподнее.

Шарлотта густо покраснела, прекрасно понимая, кому оно принадлежит.

Но Куинс ничуть не смутилась и бросила белье в кучу к остальным вещам, которые собиралась отнести в стирку.

– Что вы здесь делаете? – спросила Шарлотта, отходя в сторону, чтобы не мешать суетившейся в спальне служанке, которая начала приводить в порядок туалетный столик, расставляя на нем флаконы с духами и помадой.

Развернувшись, Куинс подбоченилась.

– Навожу порядок, что же еще?

В глазах старушки читался вызов, подсказавший Шарлотте, что ее ответ имеет двойной смысл.

– Где я? – осторожно спросила Шарлотта.

– В своей спальне, конечно же. – Куинс подхватила с пола кучу белья, направилась к двери, которую Шарлотта прежде не заметила, и скрылась за ней.

Шарлотту охватило любопытство. Как эта комната может принадлежать ей, и куда направилась Куинс? Девушка последовала за служанкой и оказалась в невероятно роскошной гардеробной. Внезапно множество вопросов, вертевшихся на языке, куда-то исчезли.

Солнечный свет лился в гардеробную из узких окон, расположенных высоко над головой. Вдоль стен располагались вешалки с платьями, да не с простыми, из муслина, какие предпочитали носить девушки из уважаемых семей. То были наряды из парчи, бархата, переливающейся всеми цветами радуги шелковой тафты, которые так и манили подойти ближе и дотронуться до них рукой.

Дотронуться до их обладательницы.

Однако на Куинс вся эта роскошь не произвела никакого впечатления. Служанка продолжала методично раскладывать вещи по местам.

Когда же она выдвинула один из ящиков и бросила туда пару шелковых чулок, Шарлотта успела заметить еще кое-какие предметы дамского туалета – все из тонкого яркого кружева. Что за леди тратит кучу денег на нижнее белье?

Куинс со стуком задвинула ящик, и шум вывел Шарлотту из задумчивости.

– Вам лучше поторопиться, – сказала Куинс, выходя из гардеробной. – У меня сегодня утром есть и другие дела, я не могу тратить время на вашу спальню.

Шарлотта покачала головой.

– Это не моя спальня.

Куинс громко фыркнула. Такой звук вполне могла бы издать торговка рыбой, обидевшись на то, что ей мало предложили за товар.

– Конечно же, она ваша.

– Но Финелла никогда не позволила бы…

– А разве она имеет право голоса? Ведь это ваш дом.

«Мой дом?»

– Но у меня нет дома.

Куинс уже суетилась на другой стороне спальни, поправляя цветы в стоящей на каминной полке вазе.