Сила, способная изменить мир. Вера

Анью бесшумно вышла из-за колонны, создавая в руке пульсар. Аман резко обернулся в её сторону, удивление в синих глазах сменилось радостью, а губы расплылись в улыбке.

– У вас очень необычная манера приветствия, Искатель! Но я Всё же очень рад Вас видеть.

– Я ведь обещала заглянуть, – она схлопнула ладонь, рассеивая заклинание. – И, признаться, твои навыки целительства впечатляют! Ты в разы искуснее лекарей моего народа.

– Право слово, вы мне льстите, – на щёках Амана появился лёгкий румянец.

Старец в белой рясе, до этого молча, но внимательно наблюдавший за их общением, подошёл к Аману и стал по правую руку от него.

– Позвольте представить, Верховный жрец Ордена Первозданного Света и мой наставник Барут, – мужчина вежливо кивнул. – А это Аньюриэль, она искатель и моя спасительница. Вы ведь помните мой рассказ?

Надо же, а имя моё ты всё же запомнил!

– Ану арэ ле тие, – поприветствовала она старца. ( *Пусть Солнце осветит твой путь* )

– Подойди, дитя, дай мне тебя рассмотреть! – старик ласково ей улыбнулся.

Анью подошла к мужчинам. Аман по-прежнему пах травами и чем-то приятно тёплым. Очевидно, у него всё было в порядке.

– Ваше Святейшество, я обещал достойную награду…

Я тебе сейчас достойно по голове настучу, не нужны мне деньги. Глупый святоша…

Святейшество кивнул и, махнув рукой, предложил ей проследовать за ним к крупной плите, заменяющей в храме алтарь. В верхней части плиты было изображение головы льва. У плиты не хватало существенного куска в середине.

– Знания, вот высшая награда для искателя! – старец произнёс эти слова настолько пафосно, как будто возвестил мир о торжественном визите самого Руфеона.

– Как неловко… – пробормотал Аман за её спиной. – Я думал о золоте.

Желание стукнуть жреца становилось всё сильнее…

– Ты недооцениваешь свою спасительницу, Аман, – Верховный жрец обернулся и мягко улыбнулся. Его светло-голубые, почти водянистые глаза, с добротой смотрели на них.

– Напротив, я весьма ценю, – ответил Аман растерянно.

Анью скользила взглядом по плите. Обычный кусок камня, украшенный простенькой резьбой. На ней и вправду были описаны события Второго Вторжения, но читать это было, откровенно говоря, скучно. Сухое перечисление фактов и не более того. После рассказов Рудена она ожидала увидеть нечто более величественное.

Это и есть Расколотая Хроника?

– На тропе паломников не бывает случайных встреч, – Святейшество вернул себе пафосную интонацию. – Ибо тот, кто следует за Первозданным Светом, не одинок.

– Я не понимаю, ваше Святейшество.

– Она понимает. Глаза, Аман… Присмотрись… Эти глаза видели свет Тризиона.

Анью отвлеклась от чтения Хроники и обернулась. Аман внимательно смотрел на неё своими бездонными синими глазами.

А Верховный жрец умён. И откуда узнал?

– Я вижу в твоих глазах не только свет Тризиона, дитя… Тебе ведома тьма, фетранийская тьма. Рассеять которую способна лишь одна сила. Я знаю, что ты ищешь утраченный Ковчег.

Анью внимательно смотрела на Верховного жреца. Особых надежд на помощь с его стороны она не питала, но этот человек явно знал больше, чем Аман.

– Теперь никто не скажет, был ли он на самом деле или его придумали скальды и менестрели, – продолжал тем временем старик. – Даже в древних писаниях Расколотой Хроники, главной реликвии нашего Ордена, не найти точного ответа.

Верховный жрец провёл шершавой ладонью по камню в том месте, где не хватало куска.

– Часть, рассказывающая о судьбе Ковчега, была утеряна ещё во времена моего давнего предшественника, Клемента Первого. Прошлое молчит… Но и в молчании можно отыскать знания, – по пафосности интонаций Святейшество превзошёл глашатая Ард Рены Рохэнделя. – Вижу, дитя, для тебя мои слова – пустой дым, но я сказал уже очень много. Мы ведь не в «Приюте паломников», чтобы болтать без умолку и рассказывать истории до тех пор, пока правда не растворится в вымысле…

Анью сохраняла на лице вежливую улыбку, однако осведомлённость Верховного жреца о её жизни ей не сильно нравилась.

– Что ж, дела Ордена не терпят отлагательств. Пусть Руфеон направляет вас в пути и помните: тот, кто следует за Первозданным Светом, не одинок.

Старик развернулся и медленной, но уверенной походкой скрылся в одном из коридоров собора. Анью задумчиво рассматривала расколотую плиту, размышляя о словах Верховного жреца.

– Мне жаль, Искатель… – тихий голос Амана привлёк её внимание. – Его Святейшество, он…

Мужчина замялся, старательно подбирая слова. Анью улыбнулась.

– У твоего наставника удивительный дар, Аман. Сказать так много и при этом не сказать ничего.

– Да, – Аман весело улыбнулся. – Мне самому, порой, приходится не просто.

– Я рада, что ты ещё не утратил способности общаться на языке простых смертных.

Девушка вернулась к рассматриванию плиты. По обрывкам фраз и слов невозможно было сказать, что именно было на утраченном фрагменте. Однако все уверены, что там была информация о Ковчеге… Если верить Рудэну, то осколок плиты должен быть где-то в Леонхольде. Но Рудэн, как и большинство Искателей, был обычным авантюристом, особой веры в здравость его рассудка Анью не питала. Но и других вариантов у неё на сегодня не было. Ну, что ж, будем искать этот кусок камня.

– Мне пора идти, Аман. То, что хотела, я уже увидела, – она повернулась к жрецу, на мгновение показалось, что в его глазах промелькнула печаль.

– Ану арэ ле тие, Аман, – Анью улыбнулась и двинулась к выходу из собора. ( *Пусть Солнце осветит твой путь* )

– Ану силме тэйт ле мин, – раздался вслед тихий голос Амана. ( *Пусть звёзды укажут тебе дорогу* )

Так ты знаешь иссилар?!

Анью обернулась, жрец смотрел ей вслед, стоя у плиты Расколотой Хроники, его глаза были какими-то грустными.

– Элмэ ла навэр, – она улыбнулась, следя за его реакцией. ( *Мы не прощаемся* )

Он весело улыбнулся ей в ответ, в его синих глазах можно было утонуть.

***

Анью легко шла по улицам Леонхольда. Почему-то сердце грела мысль о том, что Аман знает её родной язык. В голове было вдохновляюще пусто. Идей, где искать утраченный фрагмент Расколотой Хроники, не было.

~ Леонхольд – священный город, который был разрушен во времена Второго Вторжения ~

Слова Нерии, хозяйки таверны, всплыли в памяти. Ту плиту сделали после Второго Вторжения, примерно в те времена, когда отстроили город заново… И украшена она головой льва, а лев – символ Леонхольда. И что мне это даёт? Ровным счётом ничего… А почему нельзя было потерять другой кусок от плиты? То нудное описание сражения конницы с демонами вполне можно было б где-то закопать, никто бы не печалился по этому поводу…