Плач Дантов

Джеррелл посмотрел на Элен, осознал – почувствовал, как он держится за неё, всё не думал об этом, не анализировал свою привязанность к ней… Держится!

Вспомнил «Когда моя месть свершится, смогу ли я стать прежним О Дэ Су?».

Он осознал: Ли У Чжин ещё – счастливый человек – был! Он всё же, надеялся, – лелеял, надежду, что это всё-таки возможно, стать прежним.

– Каким «прежним» ты хотел стать? – Подумал Джеррелл. – Тем мальчиком, что любил и чья любовь была чиста?

Понял: Ли У Чжин надеялся, что месть станет очищением, – катарсисом, но нет…

Элен вновь села перед ним на колени – что за человек, всё садится на колени перед ним! Почему?! От чего? От чувств каких?

Ему захотелось сказать ей; не садись – не заслуживаю, я как Манфред Байрона, я: он никого не ищет, но погибель

Грозит всему, что встретит он в пути…

Захотелось… объясниться? С ней, как с Совестью: я ошибался – я думал, рассуждал как человек без будущего – боль эта всё спишет, все грехи!

Смогу ли я стать прежним, Элен?

Это возможно? Ещё не поздно?

– Классные сапоги, – Сказала она.

Погладила ногу.

– Змеиная кожа?

– Крокодил!

Он сумрачно улыбнулся.

Внутренний голос сказал ему, – Ты расскажешь ей? О том, каким ты был… О том, какой ты остаёшься – где-то там, в своей душе без сердца, как Гарри Энджел…

Джеррелл усмехнулся, мрачно и неприязненно.

– Нет, – Ответил этому голосу он. – Об этом не расскажу!

Вспомнил «– У вас всё при себе?

– Как всегда – часы, бумажник, моя жизнь и мой ад!».

Он посмотрел на носы сапог.

Тогда, много лет назад – до встречи с Элен, его прозвали Крокодилом за убийства своих и чужих, потому, что для него не было своих – все были чужие.

Сейчас Джеррелл подумал, – Боль всё спишет, да?

– О чём ты думаешь? – С жаждой спросила девочка-женщина, сидящая перед ним, верная ему как собака.

Он это понимает, понимает, что она ему верна! Ему верно её сердце, её душа, которую он спас, сам того не ведая.

Он вновь вспомнил Гарри Энджела чьё место в аду…

– О прошлом, – Сказал Джеррелл, Элен. – Я теперь часто думаю о прошлом.

– Почему? – Удивилась она.

– Хороший вопрос!..

Элен вновь помогла ему снять обувь, странно – ей всё хочется… что? Облегчить ему жизнь?

– Жалеешь? – Подумал он. – Или любишь? Так, любишь, – выражаешь свою любовь…

Эмилио,

Энрике

и Лоренсо.

Три мумии

с мощами мух осенних,

с чернильницей, запакощенной псами,

и ветром ледяным, который стелет

снега над материнскими сердцами, -

втроём у голубых развалин рая,

где пьют бродяги, смертью заедая.

Он понял, или знал? Почему он стал… монстром – под его отцовским сердцем разверзлась бездна боли! И с этой бездной надо было как-то жить.

Он многое познал в этой жизни – бездну нежности, и бездну верности, бездну одиночества и бездну понимания… Бездну боли не выдержал, – не вынес!

Джеррелл взял её руки, сжал в своих руках. Руки её были холодными, а его – горячими.

– Замёрзла!?

– Кровь отлила!

Улыбнулась.

И он улыбнулся.

– Куда?