Генрих VIII. Жизнь королевского двора

. Покинутый дом становился пустой оболочкой, там оставляли лишь самую необходимую обслугу под надзором смотрителя: как правило, это был один из доверенных придворных, которому разрешали поселиться в доме или предоставляли жилище неподалеку

. За благополучное завершение каждого переезда отвечал старший квартирмейстер, за ним оставалось последнее слово в вопросе о распределении комнат. Успех зависел от того, насколько хорошо он был знаком с устройством нового дома и особенностями размещения придворных в ранее посещенных резиденциях.

Большую часть поклажи везли на повозках, телегах, мулах, вьючных лошадях или лодках

. Вещи складывали в сундуки или заворачивали в холстину, за их сохранностью во время перевозки следили особые люди; иногда груз накрывали кабаньими шкурами для защиты от дождя. Часть домашней утвари оставляли в хранилищах до того момента, пока в ней не возникала нужда: в каждом доме имелся свой передвижной гардероб[23 - Имеется в виду хранилище, из которого при необходимости берут нужные вещи (не только одежду) и в которое убирают ненужные.], а в крупных существовали отдельные гардеробы кроватей, парадных одеяний и сокровищницы

.

Король, как и большинство людей, путешествовал верхом на лошади. Дороги в XVI веке по большей части находились в плачевном состоянии, ремонтировать их обязывали местных землевладельцев, которые зачастую не справлялись с этим. На деле многие представляли собой грязные, ухабистые колеи, и в плохую погоду передвигаться по ним было опасно, а то и вовсе невозможно. Указателей было так мало, что в отдаленных местностях (особенно на севере страны) путешественникам приходилось нанимать проводников из местных жителей, чтобы не сбиться с пути; даже Генрих VII как-то раз заплутал между Бристолем и Батом. Главные дороги были построены римлянами, но и они содержались плохо. Кроме того, путникам досаждали нищие и порой угрожали разбойники. Вскоре после восшествия на престол Генрих VIII распорядился о строительстве нескольких новых дорог и ремонте важнейших из числа старых, после чего колесный транспорт стал использоваться активнее. Лучший вид имели те, что предназначались для монарха, например Кингс-роуд (Королевская дорога), которая ныне проходит через район Челси в Лондоне, а когда-то была частью частной дороги, соединявшей Уайтхолл и Хэмптон-корт. Эти магистрали, числом полдюжины, обеспечивали сообщение между большинством главных резиденций короля.

Королева и придворные дамы ехали на верховых лошадях, в колесницах или в носилках. Колесницы – безрессорные повозки – походили на тележки с крытым верхом, ярко раскрашенным, и сиденьями, подвешенными на кожаных ремнях. В Англии такие экипажи, вероятно, появились в XIV веке, одно из самых ранних изображений этого транспортного средства можно видеть в Псалтири Латрелла

. Дамы Екатерины Арагонской прибыли на ее коронацию в колеснице.

Что касается носилок, то их могли нести люди или везти лошади. Начиная с XII века ими пользовались аристократы, особенно дамы, для проезда по дорогам, где не мог проехать колесный транспорт. Крыши носилок обычно держались на дугах, ручки держали или крепили горизонтально; окна завешивали дорогими шторами или закрывали ставнями. Носилки часто использовали в церемониальных процессиях. В 1514 году у сестры Генриха Марии были «прекрасные носилки, обтянутые [внутри] золотой парчой с узором из лилий, их везли два крупных коня с седлами и упряжью, покрытые такой же тканью. Внутри носилок [лежали] четыре большие подушки в чехлах из золотой парчи, а снаружи они были отделаны алой английской тканью»

.

Из-за трудностей, связанных с проездом по дорогам, особенно в Лондоне, где улицы были узкими и тесными, король предпочитал путешествовать по Темзе, главной транспортной артерии столицы, рядом с которой располагались многие его дворцы. Генрих владел несколькими парадными лодками, за которыми следил хранитель королевских барок, имелась при дворе и особая служба Королевской барки, которой подчинялись королевские лодочники. Лодки Генриха были великолепными и богато украшенными: в 1530 году придворный художник Винченцо Вольпе получил 15 фунтов стерлингов (4500 на наши деньги) за роспись новой королевской лодки. Эти суда отличались большими размерами: лодка Екатерины Арагонской была двадцативесельной. Главная лодка Генриха называлась «Лев». В большинстве прибрежных дворцов для судов короля были устроены доки и лодочные сараи; Уайтхолльский док был сооружен в 1540 году

.

Генрих нередко устраивал увеселительные прогулки по реке, на которой обитали тысячи лебедей. Одна из них состоялась в 1539 году: король отправился в Уайтхолл и Ламбет под звуки барабанов и флейт и после вечерни целый час ходил по реке вверх и вниз.

Представители знати, имевшие дома в городе, тоже содержали лодки и лодочников; другим приходилось нанимать лодки либо платить лондонским перевозчикам за переправу через реку, полную судов, или плавание вдоль нее

. Стоимость проезда начиналась с 1 пенса (1,25 фунта стерлингов), но поездка из Гринвича в Сити обходилась в 12 пенсов (15,2 фунта стерлингов)

.

Генрих не любил без крайней надобности нарушать привычный распорядок, а потому нередко переезжал в другой дом втайне и ненадолго, взяв с собой лишь нескольких приближенных и слуг. Эту небольшую свиту называли «верховым двором», в противоположность «постоянному двору»

. Так, например, в 1518 году Генрих частным образом встретился с кардиналом Уолси в Гринвиче. Секретарь короля Ричард Пейс сообщил кардиналу, что король «желает, чтобы ваша милость распорядились о заготовке провизии, дабы он мог поужинать с вами, так как отправится отсюда тайно, с малым числом своих людей, и с ним не будет никого, кто позаботился бы о снабжении его пищей»

.

Генрих VIII был человеком брезгливым и весьма привередливым в отношении чистоты. Он вел постоянную борьбу с грязью, пылью и запахами, неизбежными в тех случаях, когда множество людей сосредоточено в одном месте. Эразм был шокирован тем, насколько грязны английские дома. Есть и свидетельства того, что многие из приезжавших ко двору имели отвратительные привычки. Мужчины обычно мочились на стены и в очаги. Нередко издавались указы, в которых выражалось неодобрение по поводу грязной посуды, пивных кружек и объедков, валявшихся внутри дворцов и во дворах; посетителям королевских апартаментов постоянно приходилось напоминать, чтобы они «не вытирали руки об занавески и гобелены короля, отчего те могут пострадать» и не ставили грязные тарелки «на постель короля, дабы не испортить дорогие покрывала»