Узы магии. Дуэль с лордом вампиров

– Одно из первых мест, где начались изучения крови. Всего их было два, но одно уничтожили вскоре после возникновения Грани. И, судя по найденным записям, это единственное сохранилось.

– А древние лории крови отличаются от современных?

– И да и нет. Лории крови – всего лишь правила извлечения магии из крови с помощью предметов и ритуалов. Некоторые ритуалы способен провести любой вампир, другие запечатлены в самой нашей крови. – Кэллос листает дневники. – Какие-то присущи только отдельным вампирам, у которых со временем проявляются врожденные способности, позволяющие использовать кровь так, как другие не способны. Этими лориями крови, как и любыми другими, постепенно в той или иной степени овладевали все вампиры.

– А что за врожденные способности? – Мысль о том, что у каждого вампа есть уникальный дар, сильно меня удручает. Значит, все они еще более опасны, чем я считала.

– У всех по-разному. – Кэллос поднимает на меня взгляд. – Возьмем, к примеру, Уинни. Если на кинжале есть хоть капля ее крови, она никогда не промахнется мимо цели.

– Понятно.

Вообще-то я надеялась узнать что-то более конкретное, чтобы понять, с чем придется иметь дело. Мне всегда казалось, что с помощью магии крови вампы могут только похищать лица. Но, судя по всему, вкупе с «врожденными способностями» они способны творить почти все, что угодно.

– Тебя и в самом деле интересуют лории крови? – поднимает брови Кэллос.

– Просто хочу убедиться, что меня тащат туда не для того, чтобы снять клятву, а после прирезать где-нибудь в уголке, – быстро отвечаю я, чтобы скрыть неподдельное любопытство. Лучше не задавать слишком много вопросов, иначе они что-нибудь заподозрят и перестанут делиться полезной информацией.

– Клятва снимется лишь когда будет исполнена, – устало отвечает Руван. – Прекрати искать угрозу за каждым углом.

– Но с самого детства меня повсюду подстерегала опасность, – бросаю я. – И мне, если уж на то пошло, гораздо непривычнее смотреть врагу в глаза, чем ждать нападения исподтишка.

Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. Руван слегка опускает подбородок. И я вдруг боюсь, что могу потеряться в его светящихся глазах, в глубине которых скрывается множество мыслей. Такое ощущение, будто между нами возвели мост, который мне никогда не следует пересекать, но с его помощью я намного отчетливее вижу и ощущаю повелителя вампов, улавливаю изменения его эмоций, а сила, которая исходит от него, ласкает меня, словно тихий зов опасной, но очень притягательной мечты.

– Не тебе одной приходится опасаться таящейся в тени опасности, – после небольшой паузы произносит Руван. Голос его так же холоден, как окружающий воздух. – Ты не единственная, кто был уязвим с самого детства.

Никогда не считала вампов уязвимыми, но замечание Рувана заставляет меня задуматься. В нем сквозит неподдельная боль, от которой начинает ныть в груди.

Руван вдруг встает и, прежде чем я успеваю что-то сказать, меняет тему. Наверное, так даже лучше.

– Пойдем, – зовет он. – Для похода в старый замок тебя нужно хорошенько снарядить.

Вслед за ним я выхожу через двойные двери в передней части зала. За ними лежит небольшой вестибюль, превращенный сейчас в оружейную комнату. Взгляд падает на стойку, где в беспорядке свалены заляпанные кровью до боли знакомые части кожаных доспехов, и я резко замираю на месте. Лишившись хозяев, они превратились лишь в пустые куски кожи. При виде них внутри меня начинает расти та же пустота, в которую я пыталась выбросить все чувства и мысли о доме, маме и Дрю… просто чтобы не умереть от тоски.

– Злишься? – спрашивает Руван.

Эмоции человека способны подняться лишь до определенного предела, а после начинают притупляться. Я уже миновала данный рубеж, но не собираюсь откровенничать с повелителем вампов и демонстрировать ему свою слабость.

– С чего тебя вдруг беспокоят мои чувства? – бросаю я.

– Ты обижаешь меня.

– Просто говорю правду.

На его губах мелькает легкая улыбка.

– Ты охотник, умеющий быть безжалостным и наносить быстрые, меткие удары. Отчасти поэтому я тебя и выбрал.

– Я думала, ты решил с моей помощью открыть ту дверь и заодно получить сведения об охотниках.

– Я целеустремленный. И обычно у всего, что меня окружает, множество назначений. – Руван подходит к стойке с доспехами, на которую я смотрела, и делает приглашающий жест. – Бери все, что нужно.

– У меня уже есть доспехи.

– Может, здесь найдется что-то получше?

– Нет. У всех охотников одинаковая броня.

Ну, кроме главного охотника. Давос всегда носил лучшие доспехи во всей крепости… впрочем, его это не спасло.

Однако я все же подхожу к стеллажам, вторгаясь в личное пространство Рувана, и провожу кончиками пальцев по кожаным изделиям, трогаю пряжки и крепления, которые делала сама. С такой несложной работой мог справиться даже ребенок. Более того, она давалась мне легче, когда пальцы были меньше и проворнее.

Четверть этих доспехов прошли через мои руки. И вот теперь они свалены здесь, запятнанные кровью, которая выглядит еще слишком свежей. Я вспоминаю, как работала над доспехами Дрю, и кончики пальцев покалывает от призрачного жара горна. Впрочем, когда я видела его броню в последний раз, она была такой же окровавленной.

– При нашей первой встрече в тех развалинах ты убивал человека… – вдруг само собой срывается с губ. Нужно держать ее при себе, но боль слишком сильна и угрожает захлестнуть меня с головой. – Он… мы оставили его там… – Я с трудом сглатываю. Повелитель вампов просто наблюдает за мной, молча ожидая продолжения. Наверняка наслаждается тем, как я мучительно выдавливаю из себя слова. Интересно, может ли он благодаря связавшему нас невидимому мосту так же остро ощущать мои эмоции, как я улавливаю его? – Он был еще жив?

Руван молчит. И оттого, что не дает прямого ответа, становится только хуже.

– А тебе какая разница?

– Он… – Слова «брат-близнец» застревают у меня в горле, грозя удушить. Однако я не могу говорить о своей семье. Вдруг Руван все же решит украсть мое лицо? Тогда Дрю окажется в опасности. Не хочу повторить судьбу своего отца. – … просто мне дорог.

– Любовник?

– Нет! – выдыхаю я. – Мы… долгое время были… очень близки…

– Значит, член семьи. – Руван складывает руки на груди. Я поджимаю губы, невольно подтверждая его догадку. – Я не убивал его. Когда мы уходили, я слышал биение его сердца. Хотя не могу сказать, не истек ли он кровью до прибытия помощи.

Облегченно выдохнув, я касаюсь кольца на мизинце. Возможно, Дрю все же выжил. Во всяком случае, теперь есть хоть какая-то надежда. Брат сильный, с ним все будет хорошо.

«Если бы он погиб, я бы почувствовала».

– Он мой брат, – признаюсь неожиданно даже для себя. Меня словно побуждает говорить некая неведомая сила. Возможно, потому, что Руван все равно уже догадался: Дрю мой родственник, и, судя по возрасту, не дядя и не отец.

– Мне жаль.

– Сомневаюсь.

Подняв голову, я смотрю прямо на повелителя вампов. Он слегка подается вперед, и наши носы почти соприкасаются. Сердце резко ускоряет бег, в воздухе ощутимо сгущается напряжение. Интересно, решится кто-нибудь из нас напасть на другого, заранее зная, что обречен на неудачу? При мысли о том, чтобы вновь швырнуть его на каменный пол, по телу пробегает дрожь. Представляю, как мы обмениваемся ударами, а потом я прижимаю его к полу и торжествующе нависаю над ним…

– Мне жаль, – повторяет Руван, внимательно глядя на меня. Как ни странно, я ощущаю его искренность. Но почему? – Ты и твой брат – такие же жертвы обстоятельств, как и мы с моими рыцарями. Никто из нас не стоял у истоков кровопролития и бесчисленных смертей. Но нам приходится проливать за это свою кровь.

– Благодаря этому твой народ процветает.

– Разве? – холодно уточняет Руван, наклоняясь еще ближе. От него отчетливо исходит злость. – Ты видела здесь процветание? Или могучую орду вампов, с которыми ожидала столкнуться?

Мне тут же хочется ответить что-нибудь резкое, воскликнуть «да», однако… этот странный мир и несколько вампов, с которыми я познакомилась, приводят меня в замешательство. Во всех историях, с давних пор существующих в Охотничьей деревне, говорится о кровожадном повелителе вампов и легионах его безмозглых смертоносных собратьев, которые каждые пятьсот лет, когда восходит кровавая луна, стремятся опустошить человеческие земли. И лишь охотники способны им помешать.

Однако нигде даже мельком не упоминалось о небольшой кучке друзей, обитающих в опустевшем, обветшалом замке.

Руван вдруг подается назад, вновь переключая внимание на доспехи, и напряжение растворяется.

– Скажи-ка, что в годы, последовавшие за прошлой кровавой луной, ваши охотники делали с нашими павшими?

Похоже, у меня все же есть шанс узнать о них побольше.

– Оставляли их сгорать на солнце.

– Ах да, конечно, мы ведь не достойны погребения, – морщится он.

– Мы не хороним монстров.

– По-твоему, я похож на монстра? – Его тихий вопрос полон печали, тоски и… какого-то затаенного желания. Но для чего все это? Что ему от меня нужно?

Я всматриваюсь в лицо вампа с высокими скулами и тонкими, властными губами, резко очерченным носом и квадратным подбородком. Совершенство в чистом виде. И это выбивает меня из колеи. Невыносимо на него смотреть… и все же я не в силах отвести взгляд. А еще с трудом подавляю желание к нему прикоснуться.

– Я видела твой истинный облик. Ты настоящий монстр, – шепчу я.

– Мой истинный облик? Это… это… – Похоже, Руван не находит слов и просто качает головой. – Ну почему ты такая упертая? Мой настоящий облик не тот, а этот. Если бы не проклятие, лишающее меня сил, мощи и иссушающее тело, я бы с самого начала выглядел вот так. – Он проводит рукой по груди, цепляясь длинными пальцами за полураспущенные шнурки рубашки и ослабляя их еще немного. Никогда я с таким вниманием не изучала мужское тело. И не оставалась так долго наедине с мужчиной. От осознания этого внутри все переворачивается. – Мы превратились в монстров только из-за проклятия, наложенного вашими людьми.

– У нас нет таких способностей, – с трудом выдавливаю я.

– Когда-то были. Похоже, твои предки украли часть наших знаний о магии крови и сохранили их.

– Я даже не знала, что в моей крови есть магия, – возражаю я. В его рассуждениях слишком многое не сходится, и я больше не в силах молчать. Хотя, возможно, стоило бы. – Неужели, по-твоему, все жители Охотничьей деревни поддерживают некое тайное проклятие? Будь у нас и в самом деле такая сила, мы бы использовали ее для борьбы с вашими монстрами.

– Монстры… опять это слово! – Руван делает шаг вперед, вторгаясь в мое личное пространство. Всего лишь небольшое движение, однако мои чувства тут же обостряются. – Наверное, так можно назвать тех, кто поддался проклятию, поскольку они утратили сознание и действуют, подчиняясь лишь инстинктам. Да, они монстры. Но вместе с тем и жертвы. Твои руки испачканы кровью, как и мои. Мы оба родились в клетках, созданных не нами. – Хмурое выражение его лица немного смягчается. Руван приоткрывает рот, в котором мелькают зловеще-острые клыки. Если бы не это напоминание об его истинной природе, он почти мог бы сойти за человека. Повелитель вампов все так же вглядывается в мое лицо. Чего он хочет? Моего сочувствия? Прощения за все, что сделал? – Но мы с тобой можем все исправить и освободиться от бесконечного кошмара. Конечно, если ты хотя бы на время способна отбросить слепую ненависть и увидеть перед собой правду.

«Свобода».

Почти запретное слово, полное тоски и желаний. Я с самого рождения отчаянно стремилась к ней, но со временем мне пришлось научиться заглушать в себе это чувство, чтобы не сойти с ума. Неужели я и вправду смогу ее обрести?

Нет. Вряд ли. Он лжет. Свобода не доступна никому из нас. Только смерть. И думать иначе – лишь бередить почти зажившую рану. Ведь глубже всего ранит именно надежда.

– Ничего не скажешь? – Руван разочарованно качает головой, и меня уносит в океан исходящей от него печали. – И почему я ожидал от тебя большего? – Он кивает на стол, полный серебряных серпов, кинжалов и мечей. – Бери все необходимое, чтобы защитить себя. Все, что захочешь. Приготовься к самой важной битве в своей жизни, чтобы мы как можно скорее могли покончить с нашим соглашением.