Измена. Она украла мою жизнь

Видимо адвокат улавливает моё настроение, а потому прекращает расспросы. И пусть дальше наш разговор несёт сугубо деловой характер, я всё равно продолжаю чувствовать себя оплёванным. Олеся предала меня и унизила. Так почему же я продолжаю скучать по ней?

Часть 2 «Неожиданная помощь» 2.1

Олеся

За скромную плату мне достаётся комната на шесть человек. Наверное, я могла бы поискать ещё что-нибудь, но у меня совсем не осталось сил. К тому же я продрогла, а в хостеле пусть и странно пахнет, но тепло и можно выдохнуть наконец. Моими соседками оказались две женщины с детьми. У одной девочка лет двенадцати, судя по всему спортсменка. И приехали они, по-видимому, на какие-то отборочные соревнования. У другой – сын семи лет и дочка чуть постарше. Эти, кажется, собираются обследоваться в одной из городских больниц. Обе женщины из провинции, добродушные, разговорчивые, чем-то напомнили мне мою маму.

– Вы уж извините, если детишки расшумятся, – говорит одна из них неловко. Я только качаю головой.

– Всё в порядке, я понимаю.

Ложусь на нижний ярус двухъярусной кровати. Пытаюсь отогреться под одеялом. Озноб не проходит. Я нахожу в чемодане зимний свитер. Невольно подмечаю, что когда Ритка собирала мои вещи, не положила ничего дорогого. И мне в общем-то всё равно, что носить теперь – это рядом с Германом было важно, чтобы внешний вид соответствовал статусу. Но всё же как-то противно.

– Так, давайте быстро чистите зубы и спать! – шепчет своей малышне моя соседка.

– Ну, мам! – пытается возразить мальчик. – Мы ведь обычно позже ложимся.

– Ты не дома, – напоминает ему мать. – И завтра вставать рано.

Мальчик вздыхает недовольно, но слушается. Его сестра без разговоров берёт из сумки щётку и идёт к выходу. Сквозь полуприкрытые веки я наблюдаю, как они уходят и возвращаются. Как мама строго, но ласково утирает их мокрые лица, а после укладывает спать. Мне хочется плакать глядя на них. Я думаю о своих малышках. Пытаюсь в своей голове вообразить день, когда увижу их снова.

Герман сказал, что хочет развода. В нашем брачном договоре есть пункт, касающийся и этого. Кажется, если мы расходимся по обоюдному согласию, то я получаю отступные. Если есть дети, то они остаются с ним. Я тоже могу проводить с ними время, но с разрешения отца. Боже… И как я могла подписать такое? Но что важнее, можно ли считать, что всё по обоюдному согласию? Наверное, будь у меня хороший адвокат, я могла бы попытаться бороться за свои права. Но у меня нет ни денег, ни сил.

Снова ощущаю тянущую боль в пояснице. Тело ноет. Озноб не проходит. Сон беспокоен. В голове пульсирует лишь один вопрос: что же мне делать?

– Девушка… Девушка, у вас всё хорошо? – одна из моих соседок касается моего плеча. Я словно выныриваю из забытья. Кажется, я во сне начала подвывать. Смотрю на неё в растерянности.

– Простите…

– Ой, да у вас температура, – она касается моего лба. – Простыли, наверное. Межсезонье, оно такое.

– Это почки, скорее всего, – мотаю головой я. – Только-только выписалась из больницы.

– Тогда лучше скорую вызвать, – вторая соседка свешивается с верхнего яруса. – Дело-то серьёзное.

Честно говоря, мне так плохо, что не хочется ничего. Но стыд за то, что побеспокоила чужих людей, делает своё дело. Я набираю номер и коротко объясняю диспетчеру, что со мной. Потом, чтобы не мешать соседкам ещё больше, собираюсь и выхожу в холл. Присаживаюсь на косой стул рядом со стойкой администратора и наваливаюсь на стену. Так и дожидаюсь приезда врачей. Даже радуюсь немного, что у меня с собой документы о выписке. Не нужно долго и подробно описывать симптомы.

– Что ж вы платную скорую не вызвали, раз лежали в частной клинике? – интересуется фельдшер, заглядывая в мою медицинскую карту.

– За лечение в клинике муж платил, – отвечаю я, прикрывая глаза устало. – Но больше не будет.

Фельдшер оглядывается на двери хостела, потом на мой чемодан и понимающе кивает.

– Вы не волнуйтесь, в бесплатной тоже хорошо лечат, – добавляет сочувственно, когда мы садимся в машину. – И оборудование сейчас почти везде современное. Может, не так быстро всё, но зато врачи помогают абсолютно всем.

Я киваю. От укола обезболивающего боль немного притупляется. Я думаю о словах фельдшера и вспоминаю о брате. Как же я хочу, чтобы он сейчас был рядом. После ухода родителей Олег заботился обо мне. Я знаю, что это эгоистично – требовать от него, чтобы он явился ко мне. В конце концов, он ведь спасает жизни там, где другие не могут. И всё же я отправляю ему сообщение с просьбой о помощи. Ведь прямо сейчас я нуждаюсь в том, чтобы кто-нибудь спас меня.

Сижу в коридоре больницы и жду своей очереди на ультразвуковое исследование. Голова кружится. Хочется в туалет. Поясницу ломит. Обезбол вколотый мне несколько часов назад уже перестал действовать. Не думала, что столько людей поступают ночью на скорой.

Вдруг телефон в кармане начинает вибрировать. Я спешу ответить, ожидая услышать брата. Герман не станет мне звонить после всего. Значит, это может быть только Олег.

– Олеся? Это ты? – слышу знакомый голос, но это не брат.

– Да, – отвечаю растерянно. – Кто это?

– Это Александр. Мы с Олегом вместе учились. Ты помнишь меня? – спрашивает мужчина на том конце. Пульс отчего-то ускоряется. На миг даже боль отступает. И пусть мы с ним знакомы очень поверхностно, у меня появляется надежда.

– Да, Саш! Конечно я тебя помню!

– Олег мне написал. Сказал, что у тебя проблемы, – тон Саши становится обеспокоенным. – Где ты сейчас?

– Я в первой городской больнице… – говорю оглядываясь по сторонам. На самом деле, когда меня привезли сюда, я была как будто не в себе. А теперь словно бы очнулась.

– Сейчас приеду! Жди звонка, – коротко бросает Саша, и у меня камень падает с души.

Звонок завершается и на потемневшем экране отображается время: три часа ночи. Слёзы снова просятся на глаза. Пусть Саша мне чужой, но ему не всё равно настолько, что он вызвался приехать ко мне посреди ночи. Кажется, мне даже физически становится легче. По крайней мере, я не буду одна.

2.2

Саша появляется так, как в фильмах показывают вбегающих в здание роддома мужей. Нервно оглядывается по сторонам и с облегчением выдыхает, заметив меня. На нём какие-то нелепого вида штаны и растянутая футболка. Кажется он спал, когда Олег позвонил. Впрочем, ничего удивительного, если учесть, сколько сейчас времени. И всё же он тут. А я считала, что в реальности люди так не поступают.

– Привет, – бросает он немного неловко. – Ты у дежурного врача была уже?

– Вроде того, – киваю я, вспоминая ленивый осмотр и безразличный тон терапевта. – Направили на УЗИ.

– Олег сказал, это почки?.. – кое-как восстановив дыхание после незапланированной пробежки, Саша присаживается рядом.

Я протягиваю ему карту. Это оказывается проще, чем объяснять всё с самого начала. Саша пробегается глазами по страницам и тяжело вздыхает.

– Ты же только выписалась, – произносит мучительно. – Как же так вышло, что снова начался воспалительный процесс?

– Замёрзла наверное, пока торчала на улице, – отвечаю я, прикрывая глаза. – А может, стресс… Не знаю, Саш. Я вообще уже ничего не понимаю. Мне так плохо. Я хочу домой. Хочу увидеть своих девочек.

– Ну-ну, – Саша похлопывает меня по плечу осторожно. – Всё нормально будет. Полежишь ещё немного в больнице и вернёшься к ним.

– Не вернусь, – я отчаянно мотаю головой. – Меня выгнали из дома. За что он так со мной, Саш? Я не понимаю…

Я наклоняюсь вперёд и закрываю руками лицо. Знаю, Саша мне никто, чтобы плакаться ему вот так. Но больше пожаловаться мне некому. А держать внутри эту обиду и боль уже нет сил. С минуту Саша сидит молча и неподвижно, потом касается моей выгнутой спины. От его неожиданного прикосновения мне приходится выпрямиться. Вижу на его лице искреннее сочувствие. Он перемещает руку со спины на плечо и притягивает меня к себе. Я утыкаюсь лицом ему в грудь и плачу навзрыд. Уши закладывает, а глаза перестают что-либо видеть.

– Бедная наша Олеся. И кто только посмел обидеть её? – шепчет Саша и легонько хлопает по спине.

Прямо как брат в юности, когда я прибегала к нему в общагу и жаловалась на глупых одноклассников или грубых парней. Это одновременно и странно, и мило, ведь совсем на чуть-чуть мне становится легче. Даже моя истерика постепенно сходит на нет.

Я поднимаю голову. Становится жутко неловко. Ищу в сумке платочки, чтобы вытереть мокрое лицо.

– Извини… – произношу сипло.

– Извиняю, – кивает он с ободряющей улыбкой. – Тебе немного полегчало?