Страсть и приличия. Благородные сердца: Книга один
– Не шевелитесь, – отругала его Ханна, ожидая, когда он перестанет ухмыляться.
Единственный раз, когда он позволил себе испытывать чувства к девушке, он был еще ребенком. Тогда, как и сейчас, объектом его интереса была мисс Ханна Фостер. Он вспомнил, как боготворил ее, позволив этим воспоминаниям возродиться впервые за почти пятнадцать лет. Ее дружба много значила для него, ее золотые волосы, теплая улыбка и уверенная манера поведения породили его восхищение годы назад, так же как и сейчас.
После отъезда в интернат места таким нежным эмоциям не осталось. Отец отказывал в просьбе вернуться домой – позволял приезжать только раз в год, – и то Уильям еле переносил его вид. И тогда молодой виконт внушил себе, что его отсутствие в поместье – настоящее благословение, спасающее от огромного количества упреков, как словесных, так и физических.
Его способ справляться с одиночеством заключался в блокировке всех воспоминаний о доме, и приятных в том числе, если вдруг они возникали. К тому времени, когда он вернулся домой на похороны, наставники и прочее окружение заставили его мучительно осознать свое наследие, и он поклялся никогда не идти по стопам предков.
Когда Ханна с выражением сострадания на лице приблизилась к нему, сидящему у края могилы, Уильям сделал вид, что не узнал ее.
В этот раз он не сможет забыть прекрасную девушку. Мучил единственный вопрос: как он перенесет боль от ее неизбежного ухода.
∞∞∞
– Почти закончили, – Ханна старалась приободрить виконта, который постоянно хмурился.
Проведя предыдущие десять дней наедине со своим пациентом, она была поражена, насколько смущающим могло оказаться простое бритье. Скольжение лезвия по щекам и точеной линии челюсти не могло быть более интимным, нежели другая помощь, уже оказанная ею. Но по какой-то причине все чувствовалось именно так. Виконт изучал каждое ее движение, что было вовсе не удивительно, учитывая, что она держала острый клинок у его горла, и это усиливало ее смущение. Всякий раз, когда их тела соприкасались, чего она при всем желании не могла полностью исключить, странное ощущение возникало на ее коже. Чтобы успокоить нервы, она напевала песню и радовалась, что мужчина не жалуется. Однако к тому времени, когда работа была закончена, она почувствовала, что стала совсем другой.
Полностью поглощенная работой, она не обращала внимания на то, что в итоге получается. Вытерев влажным полотенцем остатки мыльной пены с лица и шеи, Ханна сделала шаг назад, чтобы рассмотреть лицо виконта. Он внимательно наблюдал за ней, и когда она неожиданно выдохнула, поднял руку, чтобы прикрыть шрам, пересекающий правую сторону лица от брови до линии подбородка.
– Нужно было оставить бороду.
– О нет. – Она потянулась к его руке, но остановилась, когда он вздрогнул. Огорченная тем, что, возможно, обидела его, Ханна поспешила объяснить свою реакцию. – Меня не беспокоит ваш шрам, милорд. Его было видно даже под бородой.
– Тогда к чему этот полный ужаса взгляд?
– Это не ужас, а удивление. Не ожидала увидеть в вас мальчика, которого когда-то знала. Вы сильно изменились после похорон отца, но многое осталось.
По правде говоря, она была шокирована тем, насколько он красив. Не классической красотой – его лицо были слишком грубым и обветренным, чтобы быть похожим на Браммеля или на кого-то подобного ему. Знания Ханны о чопорной английской моде были ограничены случайными сплетнями, подслушанными на званых вечерах, а она уже целую вечность не посещала их. Ее личное мнение заключалось в том, что его сильная челюсть и четко очерченный рот прекрасно гармонировали с темными глазами и аристократическим носом.
– В тот день я тоже узнал вас, – хрипло признался он, выражение ее лица выявило смятение. – Когда вы играли на органе в часовне.
– Но вы даже не знали моего имени.
– Я был… не уверен.
– Понятно, – пробормотала она, гадая, насколько хорошо он помнит об их детской дружбе.
– Значит, это выглядит не слишком дико? – он жестом указал на свой шрам, неуверенность в его голосе вызывала сострадание.
– Вовсе нет. Я думаю, он вам идет.
Виконт фыркнул.
– Лгунья.
Глаза Ханны широко распахнулись в ответ на обвинение, хотя она была рада заметить намек на улыбку на его дрогнувших губах.
– В самом деле, милорд. Вы обвиняете дочь викария во лжи?
– Наглой лжи, – добавил он, улыбаясь чуть шире.
– Хочу, чтобы вы знали: я никогда не вру, – посмотрела она на него с притворным негодованием. Он поднял одну бровь, и она добавила: – Ну, если только в самых редких случаях, чтобы защитить чужие чувства.
Он многозначительно посмотрел на нее, и она поняла ошибку в своих словах.
– Конечно, я не лгала, чтобы пощадить ваши чувства.
– Конечно. Вы просто находите шрамы на лице очень привлекательными.
– На вашем лице, – добавила она, а затем моргнула, взволнованная признанием. – То есть, я хотела сказать, – она глубоко вздохнула, – что шрам на джентльмене вполне может украшать его, особенно когда он заработан в честном бою, в то время как дама с таким дефектом может стать только объектом жалости.
– По-вашему, я не достоин сожаления?
Выражение лица было забавным, но за вопросом Ханна почувствовала неподдельное любопытство.
– Едва ли. – Она взяла гребень и принялась расчесывать его запутанные локоны, готовясь к стрижке. – Несмотря ни на что, вы выжили даже с такими ужасными травмами. Я бы сказала, что вам повезло. Бог даровал вам второй шанс.
– Для чего?
Ответ, казалось, был очевиден, и она выпалила его, не задумываясь.
– Для жизни и создания вашей будущей семьи, – сказала она и замерла.
Уильям отвел взгляд, цвет сошел с его щек.
– Думаю, не для этого, – пробормотал он.
– Простите меня. Я не имела в виду…
– Это не имеет никакого значения, – он махнул рукой, изображая безразличие, но за каменным выражением лица не могла скрыться боль.
Сердце Ханны сжалось. Последнее, что она хотела сделать, это причинить ему боль.
– Стрижка может подождать. Помогите мне вернуться в кровать.
– Конечно, милорд, – прошептала она, чувствуя себя достойно наказанной. – Я скажу Докинсу, что вы готовы принять ванну.
– Это тоже может подождать. Я хотел бы поужинать, и думаю, на сегодня достаточно.
Тон Уильяма звучал равнодушно, а Ханна была просто рада, что он не прогнал ее совсем. Хотя, возможно, и должен был.
Несмотря на то, что она взяла весь уход за матерью на себя на протяжении долгих лет ее болезни, воспитывала сестер и до сих пор преданно старалась поддерживать своего иногда рассеянного отца справляться с горем и обязанностями, это не значило, что она несет ответственность за выздоровление виконта.
Проблема Ханны, с которой она столкнулась, извинившись и отправившись за ужином, заключалась в том, что она хотела нести эту ответственность.
Глава 10
Сожаление
Атмосфера оставалась напряженной до конца вечера. Стоило Ханне еще раз извиниться, виконт отмахнулся.
– Я просто устал, – сказал он, но Ханна понимала, что ее слова очевидно слишком глубоко ранили его. – Я ценю вашу внимательность, но вам не нужно ночевать в кресле, – произнес он, когда наступил вечер. – Предлагаю воспользоваться одной из гостевых комнат, можете перенести туда вашу одежду и другие вещи. Вы отдохнете гораздо лучше в нормальной постели.
– Но что, если вам понадобится помощь?
Докинс указал на один из проходов, ведущих к огромной спальне.
– В раздевалке есть небольшая кровать, я могу воспользоваться ею. Я чутко сплю, оставлю дверь открытой и услышу его светлость, если он проснется.
– Какая замечательная идея. – Ханна чувствовала себя глупо; конечно она не собиралась признаваться, что будет ощущать себя менее комфортно вдали от своего своенравного пациента. Несмотря на улучшение в его состоянии, она все еще опасалась оставить виконта без присмотра. – Ты придешь и разбудишь меня, если я понадоблюсь? – спросила она молодого бывшего солдата, который оказался вполне способным выполнять свою работу, несмотря на травмы.
– Конечно, мисс Фостер.
– Спокойной ночи, мисс Фостер, – виконт подтвердил свои слова решительным кивком, и Ханна неохотно ушла.
Просыпаясь несколько раз среди ночи, она вздрагивала – ей казалось, будто ее звал Уильям. Она чувствовала себя более чем обеспокоенной, когда вошла в его спальню следующим утром на рассвете.
– Доброе утро, милорд, – сказала она, обнаружив его уже сидящим в кровати. Забеспокоившись о своем внешнем виде, Ханна пригладила рукой волосы, чтобы убедиться, что ни один волосок не выбился из ее плетеной прически. Она остановилась на полпути между дверью и кроватью и сделала реверанс.
Уильям возмущенно отмахнулся: – Не нужно так делать. Вы же не служанка.
– Может, и нет, но мой статус значительно ниже вашего. Дочери викария полагается кланяться виконту.
– В таком случае давайте подождем, пока я смогу встать, чтобы поклоном выразить вам свое почтение в ответ. Я чувствую себя достаточно грубым, лежа в кровати перед дамой.
– Мы не гости в вашем доме на приеме в саду, милорд. Я присутствую здесь в роли сиделки.
– Эту ситуацию я вряд ли забуду. – Его признание не обрадовало Ханну, и она испугалась, что он все еще не простил ее за бесчувственность и за отнятое достоинство. Глубоко вздохнув, девушка подошла и встала рядом с ним. Ночная рубашка, найденная Докинсом, была помята. В сочетании с взъерошенными волосами и недавно побритым лицом она придавала Уильяму почти мальчишеский вид.
– Можно? – она жестом указала на лоб. Виконт кивнул и закрыл глаза, когда Ханна прижала пальцы к его лбу. Мгновение она держала руку и облегченно вздохнула, находя его кожу прохладной и сухой.
– Вы проголодались? – поинтересовалась она, и виконт открыл глаза.
– Прошу прощения?
– Вы проголодались, милорд? – повторила она, озадаченная его хриплым голосом. И вдруг до нее дошло. – Конечно, вам больно.
Ночь виконт провел без лекарств, потому что ее не было рядом. Она подошла к буфету и налила в стакан травяной эликсир Грейс, убедившись, что он содержит огромную дозу коры ивы.
– Почему вы не попросили Докинса разбудить меня? – сердилась она, оглядываясь через плечо. – Не было необходимости страдать. Я бы пришла в любое время ночи.
Вернувшись, она села рядом на кровать. Но стоило ей поднести стакан к его губам, виконт удивил ее, перехватив руку.
– Мне не больно, – успокоил он. – По крайней мере, терпимо.
– О, – Ханна нахмурилась. – Я подумала… просто мне показалось…
Ее взгляд опустился туда, где его пальцы обхватывали ее запястье. Большим пальцем он провел по чувствительной коже на внутренней стороне ее запястья. Живот Ханны свело незнакомым спазмом, и она задумалась о причине. Конечно, нет? Это не может быть желанием, не так ли?
Виконт крепче сжал ее запястье, и она посмотрела в его потемневшие глаза.
– Я все еще должен принимать это лекарство? – он наклонил голову к стакану, находящемуся между ними.
– Как сами решите, – ответила она, не узнавая свой голос.
– Но вы считаете, что нужно?
Стоило ей кивнуть, он обернул пальцы вокруг ее тонких пальчиков, держащих стакан, и выпил содержимое одним глотком. От неприятного вкуса по его телу пробежала дрожь. Ее тело тут же отреагировало ответной дрожью. Это было всего лишь сочувствие… не больше.
– Хотите, я узнаю, когда будет готов ваш завтрак? – пискнула она, когда он опустил стакан. Ее голос все еще звучал немного выше привычного, и от этого она чувствовала дискомфорт. Ханна сидела рядом в этой позе бесчисленное количество раз: кормила мужчину с ложки, держала за руку, вытирала лоб. Она даже помогала ему в самых интимных нуждах и ни разу не чувствовала себя так неловко, так остро не осознавала его мужественность. Это было тревожно и неуместно.
– Милорд? – снова обратилась она к нему.
Их взгляды не могли оторваться друг от друга, а пальцы все еще соприкасались на стакане.
– Уильям? – прошептала она, поднимаясь, стараясь расшевелить его, ведь он по-прежнему не отвечал.
Дважды моргнув, виконт отпустил ее руку.
– Завтрак. Да. Это было бы хорошо.
Ханна резко встала, извинилась и вышла из комнаты. Надежды девушки, что они с виконтом смогут возродить их детскую дружбу, были практически разрушены. Атмосфера между ними стала чрезвычайно… накаленной.
Уильям хорошо поел, его силы и бодрость значительно возросли со вчерашнего дня. Ханна совсем не была удивлена, когда он настоял, что будет кушать самостоятельно, используя здоровую руку. Иногда он позволял помочь себе, когда его вилка начинала дрожать.
– Насчет вашей стрижки, милорд… – начала Ханна, когда виконт отложил поднос в сторону.
Он поднял руку, заставляя девушку замолчать.
– Думаю, было бы разумнее, если бы вы организовали визит парикмахера из Торнтона.
– Разумнее? – переспросила она и через мгновение, не дождавшись ответа, добавила: – Хорошо. Если вы этого хотите. Сказать Докинсу, что вы желаете принять ванну, или предпочитаете отдохнуть?
– Сначала ванна, а потом я был бы признателен, если бы вы ввели меня в курс событий, происходящих в округе, и дали любую информацию, которую вы могли бы знать о поместье. Что-нибудь слышно о Кроули?
– Насколько мне известно, он не приезжал в поместье и не просил аудиенции. Могу передать, что вы желаете его видеть.
– Не беспокойтесь. Он не скоро появится.
Ханне не хотелось защищать скупого управляющего, но она была вынуждена доложить:
– Он был в отъезде, когда вы вернулись, но по возвращении послал за доктором Купером.
– Вероятно, в надежде, что старый пьяница прикончит меня.
Ханна заколебалась, и виконт поднял бровь.
– Вы думаете, что человек, который, как я подозреваю, лгал и обманывал меня почти десять лет, готов стоять на страже моих интересов?
– Скорее всего, нет, – она вздохнула. – Я думаю, нам повезло, что он не возвращался в Хартли так долго. Если бы за доктором Купером послали раньше, нам с Грейс трудно было бы противостоять его лечению.
Виконт, Уильям – по крайней мере, она могла называть его имя мысленно – поморщился.
– Не могу вспомнить, поблагодарил ли я вас за все, что вы сделали, мисс Фостер, – официально начал он, а потом улыбка изогнула его губы. – Вас и вашу подругу-колдунью с ее отвратительными зельями. В следующий раз, когда она придет, вам следует представить нас друг другу должным образом.
– Охотно. – Ханна улыбнулась тому, как он назвал ее подругу, зная, что это позабавит Грейс.
– Моя искренняя благодарность, – Уильям потянулся к руке Ханны, но остановился раньше, чем успел прикоснуться к ней. – Если бы я был отдан доктору Куперу, то сомневаюсь, что протянул бы так долго. Я обязан вам жизнью.
– Благодарю, – Ханна решительно расправила плечи. – Возможно, это было давно, но я не забыла о нашей дружбе и не собиралась сдаваться без боя.
– Достойная восхищения победительница, – пробормотал Уильям и отвел взгляд.
Несмотря на то, что была практически изгнана, Ханна надеялась, что восстановила свои позиции. Задержавшись в дверях, она повторила:
– Я скажу Докинсу, что вы ожидаете его.
– Спасибо, мисс Фостер.
Она улыбнулась, его простому ответу. Конечно, им было бы легче взаимодействовать, если бы он продолжал помнить о манерах.
∞∞∞
Несмотря на все благие намерения Уильяма, ему понадобился отдых после купания и переодевания.
«Как чертов ребенок во всех отношениях», – Докинс передал слова Уильяма Ханне.
Неожиданно получив свободное время, дочь викария отправила сообщение парикмахеру в Торнтон, затем написала письмо капралу Маркхему с просьбой прибыть к виконту. Позже она намеревалась добавить к записке любое дополнение, которое Уильям, возможно, пожелает, когда даст ей адрес. Обнаружив Наоми в роскошной гостиной, разговаривающей с потенциальными работниками, Ханна поинтересовалась, как обстоят дела в доме священника.
– Перестань беспокоиться, – раздражено отозвалась Наоми. – Дом еще не рухнул.
– Ни о чем подобном я и не думала. Просто…
– Ты беспокоишься о Рэйчел, – закончила за сестру Наоми.
– Она доставляла тебе неприятности?
– Не слишком много, – вздохнула Наоми. – Мистер Троубридж затих после возвращения виконта и отъезда мистера Кроули, так что у нас нет никаких проблем в этом отношении. Но если у Рэйчел вся голова забита книгами, то она только и говорит о своих невозможных фантазиях. О путешествиях в далекие экзотические страны. О приключениях и дерзких подвигах, доступных только джентльменам с необычайной выносливостью и, естественно, немалым состоянием. Как думаешь, кто-нибудь слышал о молодых леди, взбирающихся в гору или охотящихся на диких животных в Африке? А еще есть нелепая мечта, что существует рыцарь в сияющих доспехах, который в один прекрасный момент приедет в Хартли и спасет ее от этой суровой жизни, на которую она обречена жестокой судьбой.
Ханна усмехнулась, наблюдая за спектаклем Наоми, которая слишком точно изображала их любимую, но иногда излишне мелодраматичную сестру.
– Значит, все как обычно?
Наоми кивнула, и теперь настала очередь Ханны вздыхать.
– Казалось правильным поощрять ее любовь к чтению, но вряд ли кто мог ожидать, что ее интерес к приключенческим историям будет иметь такое длительное воздействие. Надеюсь, она не натворила ничего слишком возмутительного?
– Ничего вне рамок приличия, – успокоила Наоми. – Хотя, возможно, ее могли заметить верхом на пони. Она говорила, что мальчишки Дженкинсы позволили ей прокатиться, и, кажется, не было никаких последствий.
Плечи Ханны поникли. Она так старалась подменить мать, воспитать из сестер почтенных барышень. Если долги их отца и отсутствие приданого и были недостаточным препятствием для поиска подходящих мужей, то странное поведение Рэйчел, похоже, делало все, чтобы ее обходили за милю. Рэйчел так опасно ходила по краю дозволенного, что ее репутация могла не выдержать и безнадежно пострадать, несмотря на ангельскую внешность девушки.
– Папа об этом знает? – испугалась Ханна.
Наоми весьма неделикатно пожала плечами – одно из многих ее грехопадений. Средняя сестра Ханны была такой же нонконформисткой, как и ее младшая сестра, но, по крайней мере, ее поступки были более корыстными. Будучи убежденной сторонницей действий лорда Уилберфорса, направленных на отмену рабства, проблемы Наоми, как правило, больше касались бедственного положения вдов и сирот, чем жажды приключений.
– Не волнуйся, – Наоми подошла и обняла сестру за талию. – Я поговорю с Рэйчел и постараюсь присматривать за ней еще лучше. Хотя, скажи мне, пожалуйста, ты собираешься возвращаться домой? Я начинаю беспокоиться, что виконт планирует запереть тебя в башне, когда поправится, и больше никогда не позволит тебе уйти.
– Наоми! Ты говоришь возмутительные вещи. С какой стати его светлости может это понадобиться?
– Может, для дружеского общения? Или ему нравится, как ты выглядишь? Возможно, он решил, что таким образом ты заплатишь за издевательства над ним, за его неожиданное выздоровление, тогда как он рассчитывал умереть? Откуда мне знать? Ты единственная, кто проводит с ним наедине сутки напролет.
– Я не издевалась над этим человеком, – Ханна сосредоточилась на одной фразе сестры, стараясь игнорировать остальные диковинные предположения Наоми. – Ну, не больше, чем требовалось.
Стараясь поменять тему, она начала расспрашивать, как обстоят дела с наймом работников в поместье, и в ответ получила подробный красочный отчет.
∞∞∞
– Запрет в башне и никогда не позволит выбраться оттуда, – бормотала Ханна, поднимаясь по лестнице в большую хозяйскую спальню.
– Простите, мисс? Вы что-то сказали? – переспросила недавно принятая молодая горничная, присев в неуклюжем реверансе. В руках она держала высокую стопку сложенного постельного белья, которую следовало отнести в одну из гостевых комнат, на случай, если хозяин пожелает пригласить гостей. Однако Ханна считала это преждевременным.
– Просто размышляю вслух, Бесс, – отмахнулась она. – Вас ведь зовут Бесс?
Девушка кивнула, и ее щеки залило румянцем.
– Продолжайте работать.
Девушка замешкалась, и Ханна вопросительно наклонила голову.
– Я только хотела поблагодарить вас, мисс Фостер. Я получила работу, это очень поможет нам дома.
– Добро пожаловать. – Ханна знала о тяжелом положении их семьи. Отец Бесс был серьезно ранен, когда однажды его повозка перевернулась, а старший сын не вернулся с полей сражения во Франции. Мать почти все свободное время посвящала уходу за мужем, получая ничтожный доход от ремонта одежды, а второй сын, которому еще не было и четырнадцати, оказался единственным кормильцем в семье, долгие часы работая на шахте. Деньги, заработанные Бесс в поместье, действительно будут иметь огромное значение для них.
Бесс по-прежнему не уходила, и Ханна почувствовала, что девушка что-то еще хочет сказать.
– Что случилось?
Бросив осторожный взгляд по сторонам, горничная поклонилась еще ниже.
– Извините меня за то, что я спрашиваю, мисс, но хозяин… он хороший человек? Моя тетя работала у его отца и рассказывала ужасные истории. Она была очень расстроена, когда узнала, куда я иду работать, считая, что это небезопасно.
– Тебе не о чем беспокоиться, – заверила ее Ханна. – Этот лорд Блекторн настоящий джентльмен.
– Но разве он не покрыт ужасными шрамами и не выглядит диким? Люси подслушала на кухне, как миссис Поттс разговаривала с Тревором и…
– Достаточно, Бесс, – тон Ханны был тихим, но твердым. – Виконт был тяжело ранен на службе у короля и вполне понятно, что после изнурительной поездки он слегка растрепан. Однако по внешнему виду и манерам он вполне соответствует принятым нормам. Не нужно бояться, и я рассчитываю, что вы не будете пугать других девушек, распространяя сплетни.
– Да, мисс. – Бесс отвернулась и поспешила работать, отставив Ханну надеяться, что, благодаря ее спокойному тону и правильным словам, девушка преодолеет страх.
Ханна нашла Уильяма одетым в чистую ночную сорочку со свободными рукавами, аккуратно причесанными и собранным в хвост волосами, отчего ее сердце сделало двойной кульбит. Она не могла удержаться от мыслей, что молодым служанкам нечего бояться, кроме как влюбиться в своего удивительно красивого нового хозяина.
– Вам лучше после отдыха? – поинтересовалась она, и ее улыбка пропала, когда она заметила хмурый взгляд.
– Мне было бы лучше, если бы эта проклятая рука перестала чесаться, – виконт драл ногтями здоровой руки повязку так, словно хотел оторвать ее.
– Похоже, швы тянут, – Ханна подошла к кровати, стянула свободную рубашку с плеча виконта и принялась разматывать повязку.
Уильям поморщился.
– Как я снова смогу пользоваться этой рукой, если едва могу выдержать малейшее прикосновение?
– Всему свое время, милорд. Несколько дней назад вы были при смерти, вам следует проявить терпение. Подозреваю, что на некоторое время вы уже исчерпали свою долю чудес.
– Вы считаете, что со мной произошло чудо?
– А как еще вы объясните свое выздоровление? Умения Грейс, конечно, впечатляют, но они распространяются только на приведение раны в порядок. И конечно, не было недостатка в молитвах, посланных от вашего имени.
Уильям хмыкнул, и Ханна замолчала, вытирая оставшуюся на его руке мазь.
– Эти нити нужно убрать, – дочь викария подняла глаза и встретилась взглядом с виконтом. – Но сегодня утром Грейс прислала записку, что не сможет прибыть еще день или два. Боюсь, что в деревне снова произошел пожар. Жильцы дома сильно обгорели.
– Очень грустно это слышать, – Уильям нахмурился, но затем его взгляд стал умоляющим. – Вы можете удалить их?
– Полагаю, что могу, но раньше я только наблюдала за этой процедурой.
– Я доверяю вам.
Глаза Ханны расширились, а губы изогнула довольная улыбка.
– Что ж, хорошо, сейчас, когда рана почти исцелилась, вы почувствуете себя намного лучше, если стежки не будут тянуть кожу. Мои швейные ножнички помогут нам, – она указала на стол, где лежали ее швейные принадлежности. – Я спущусь на кухню и обработаю их кипятком.
– Это действительно необходимо? – Уильям поднял брови.
– Грейс считает, что так правильно, и я ей доверяю.
Ханна вернулась так быстро, как только могла, и сразу приступила к работе. Уильям поморщился, но промолчал. Приятно было осознавать, что он способен воздержаться от оскорбительных высказываний, если это требуется; не то чтобы она плохо подумала о нем, если бы он вдруг выругался. Удаление стежков было нелегким делом, приходилось выдергивать каждый свободный конец нитки из кожи, применяя силу. Бедняга дрожал, когда она закончила.